летите дальше. Мы сами как-нибудь выкрутимся.
Пока все рассаживались по метлам, я отвязал коней и, ласково потрепав Урагана по холке, вскочил в седло.
— Все готовы?
Получив утвердительный ответ, я махнул рукой:
— Удачи!
Ведьмы, со свистом рассекая воздух подобно истребителям, устремились вверх, длинные волосы развеваются на ветру. Прекрасное в своей мистической одухотворенности зрелище. Словно ожившие предания о воинственных девах — валькириях, которые несут храбрых воинов в чертоги мудрого Одина. Вот только вместо крылатых коней — метлы, и конечная остановка, надеюсь на это всеми фибрами своей души, не потусторонние праздничные, полные яств и напитков столы, где пируют герои, равные богам, а обыкновенный дворец, где всех с распростертыми объятиями встретит царь Далдон.
За ними устремились волки, вкладывая в рывок свою нечеловеческую силу. Главное — оторваться от противника, а там можно свернуть в сторону ближайшего леса… и если у преследователей хватит ума продолжить погоню… это уже их проблема. Может, в топи забредут — богата земля русская Сусаниными (хвала и честь им!), может, по одному сгинут — кто в волчью яму провалится, на колья острые, кого леший ветвями дубовыми обнимет, только косточки треснут, а кто и выберется из лесу — мужикам на вилы. Кто ж захватчиков любит?
Со мной остались два чародея и Конан, который, получив меч, на глазах преобразился, взгляд стал осмысленным, несвязное бормотание сменилось вполне разумными словами.
Бросив взгляд на брошенный лагерь, я парой точных ударов перерубил веревки, которыми были привязаны волы. Если им повезет и не съедят их вечно голодные вояки Кощеевы, может, достанутся какому селянину — рачительный попадется, откормит и будет имущество свое преумножать, а нет — такова, знать, судьба.
Все это происходило под крики вражеского войска, которое почему-то как стояло, так и осталось стоять, выражая свое отношение к нам лишь в словесной, по большей части нелитературной форме.
Взлетев на холм, мы едва не налетели на остановившихся волкодлаков, над головами которых неподвижно зависли ведьмы.
— Почему остановились?!
— Армия.
Это я уже и сам увидел.
Нам наперерез из расположенной по левой стороне низины поднимался плотный строй воинов. Мой взгляд метнулся по сторонам. Промедление смерти подобно. Единственный пока еще свободный путь — через вершину соседнего холма и дальше направо. Если успеем проскочить…
— Откуда взялась еще одна армия?
— Это батюшкина армия, — сообщила принцесса Алена.
— Ты уверена?
— Конечно. Вот там виднеется стяг дружины думного боярина Игната Растрыгина. А вон и державный стяг.
— Ура!
Через полтора часа мы с великим трудом добились встречи с воеводой Кондратием, поскольку хорошо знакомого царевне боярина Растрыгина с войском не оказалось, он решил остаться в Царьграде, дабы пребывать подле царя в сию тяжкую годину.
Узнав царевну, воевода прослезился, припал к ее ногам и облобызал их.
— Какое счастье, какое счастье!
Отобрав полсотни лучших солдат из своей личной гвардии, воевода назначил их в эскорт царевне, которую было решено отправить в столицу незамедлительно. Для этих целей Кондратий не пожалел собственную походную карету, в которой можно было перемещаться с относительным комфортом.
С таким эскортом Аленка могла не бояться ни банд лихих людей, ни зверей диких, но для собственного спокойствия я попросил волкодлаков и ведьм проводить ее до стольного Царьграда. За всей этой суетой мне не удалось и на минутку остаться с Аленушкой наедине, чтобы объясниться, развеять возникшее недоразумение.
Воевода посоветовал отправиться с царевной, дабы от радости великой царь-батюшка простил мне все мои прежние прегрешения и обласкал превелико, по-царски. Ибо Далдон во гневе строг, но справедлив, в радости — щедр душой и великодушен. Вот о том годе пожаловал послу какому-то заморскому корону с чела царского. Во каков государь! Правда, корону ту на границе конфисковали, поскольку достояние царское, и назад воротили. Но это уж, как говорится, к делу не относится.
Тем временем воинство заняло свою позицию. Из-за неровности рельефа две армии замерли не лицом к лицу, а градусов под сто двадцать.
Ударяя мечами о бляхи на щитах, армии принялись кричать кто во что горазд, разогревая себя перед битвой, в непрерывной какофонии черпая чувство своей общности с этой огромной силой, что ратью зовется.
К воеводе подскочил его оруженосец и скороговоркой выпалил:
— Нашего бойца на битву вызывают. На поединок выходит их лучший боец — сам Чудо-Юдо.
У воеводы вытянулось лица.
— Кто же сможет совладать с ним?
— Есть добровольцы, — сообщил адъютант. — Велите позвать?
— Зови.
Пред наши очи предстали два десятка богатырей. Все как на подбор: косая сажень в плечах, руки, способные камень в песок раскрошить, ноги как колонны — такого и конем с места не стронешь. Булавы и мечи на поясе богатырские — простому человеку такой от земли не поднять, копья из цельного дерева, металлом обитые.
— Добровольцы? — улыбаясь по-отцовски, спросил воевода Кондратий.
— Добровольцы.
— Постоите за честь царя и державы?
— Готовы во славу государеву головы сложить.
И без подсказок стало понятно, что на победу они не рассчитывают, считая противника непобедимым.
И тут меня такая обида и злость взяли, что просто мочи нет.
— Это мой бой, — сказал я, запрыгивая в седло и обнажая меч-кладенец.
— Удачи! — только и молвил воевода. Оглянувшись на карету, я увидел, как мелькнуло в окне милое личико, затем она тронулась и понеслась прочь в сопровождении всадников, волков и ведьм.
Пришпорив Урагана, я протиснулся через ряды почтительно расступившегося ополчения, отказался от предложенного копья — все равно пользоваться им не умею — и под ободряющие крики воинства предстал пред Чудом-Юдом, восседающим на черном коне.
Узнав меня, он на миг смешался, затем произнес:
— Сегодня ты умрешь первым, а потом они.
— Ты решил меня до смерти своими тупыми репликами довести?
Взревев, Чудо-Юдо послал своего коня вперед, выставив копье.
— Смерть угнетателям! — заорал я и направил коня в сторону Чуда-Юда.
Комья земли брызнули из-под копыт наших коней, подбадривающие крики обеих армий отдалились, заглушенные свистом ветра в ушах и гулким стуком неистово бьющегося сердца.
Уклонившись от копья, я попытался достать противника мечом, но он уже проскочил довольно далеко и теперь поспешно разворачивал коня.
Смерив друг друга взглядами, мы приготовились к второму раунду.
На этот раз то ли противник был точнее, то ли я менее проворен, но копье зацепило плечо, скользнув по кольчуге и едва не выбив меня из седла.
Однако Чудо-Юдо тоже сплоховал, наконечник его копья качнулся вниз и воткнулся в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Пока все рассаживались по метлам, я отвязал коней и, ласково потрепав Урагана по холке, вскочил в седло.
— Все готовы?
Получив утвердительный ответ, я махнул рукой:
— Удачи!
Ведьмы, со свистом рассекая воздух подобно истребителям, устремились вверх, длинные волосы развеваются на ветру. Прекрасное в своей мистической одухотворенности зрелище. Словно ожившие предания о воинственных девах — валькириях, которые несут храбрых воинов в чертоги мудрого Одина. Вот только вместо крылатых коней — метлы, и конечная остановка, надеюсь на это всеми фибрами своей души, не потусторонние праздничные, полные яств и напитков столы, где пируют герои, равные богам, а обыкновенный дворец, где всех с распростертыми объятиями встретит царь Далдон.
За ними устремились волки, вкладывая в рывок свою нечеловеческую силу. Главное — оторваться от противника, а там можно свернуть в сторону ближайшего леса… и если у преследователей хватит ума продолжить погоню… это уже их проблема. Может, в топи забредут — богата земля русская Сусаниными (хвала и честь им!), может, по одному сгинут — кто в волчью яму провалится, на колья острые, кого леший ветвями дубовыми обнимет, только косточки треснут, а кто и выберется из лесу — мужикам на вилы. Кто ж захватчиков любит?
Со мной остались два чародея и Конан, который, получив меч, на глазах преобразился, взгляд стал осмысленным, несвязное бормотание сменилось вполне разумными словами.
Бросив взгляд на брошенный лагерь, я парой точных ударов перерубил веревки, которыми были привязаны волы. Если им повезет и не съедят их вечно голодные вояки Кощеевы, может, достанутся какому селянину — рачительный попадется, откормит и будет имущество свое преумножать, а нет — такова, знать, судьба.
Все это происходило под крики вражеского войска, которое почему-то как стояло, так и осталось стоять, выражая свое отношение к нам лишь в словесной, по большей части нелитературной форме.
Взлетев на холм, мы едва не налетели на остановившихся волкодлаков, над головами которых неподвижно зависли ведьмы.
— Почему остановились?!
— Армия.
Это я уже и сам увидел.
Нам наперерез из расположенной по левой стороне низины поднимался плотный строй воинов. Мой взгляд метнулся по сторонам. Промедление смерти подобно. Единственный пока еще свободный путь — через вершину соседнего холма и дальше направо. Если успеем проскочить…
— Откуда взялась еще одна армия?
— Это батюшкина армия, — сообщила принцесса Алена.
— Ты уверена?
— Конечно. Вот там виднеется стяг дружины думного боярина Игната Растрыгина. А вон и державный стяг.
— Ура!
Через полтора часа мы с великим трудом добились встречи с воеводой Кондратием, поскольку хорошо знакомого царевне боярина Растрыгина с войском не оказалось, он решил остаться в Царьграде, дабы пребывать подле царя в сию тяжкую годину.
Узнав царевну, воевода прослезился, припал к ее ногам и облобызал их.
— Какое счастье, какое счастье!
Отобрав полсотни лучших солдат из своей личной гвардии, воевода назначил их в эскорт царевне, которую было решено отправить в столицу незамедлительно. Для этих целей Кондратий не пожалел собственную походную карету, в которой можно было перемещаться с относительным комфортом.
С таким эскортом Аленка могла не бояться ни банд лихих людей, ни зверей диких, но для собственного спокойствия я попросил волкодлаков и ведьм проводить ее до стольного Царьграда. За всей этой суетой мне не удалось и на минутку остаться с Аленушкой наедине, чтобы объясниться, развеять возникшее недоразумение.
Воевода посоветовал отправиться с царевной, дабы от радости великой царь-батюшка простил мне все мои прежние прегрешения и обласкал превелико, по-царски. Ибо Далдон во гневе строг, но справедлив, в радости — щедр душой и великодушен. Вот о том годе пожаловал послу какому-то заморскому корону с чела царского. Во каков государь! Правда, корону ту на границе конфисковали, поскольку достояние царское, и назад воротили. Но это уж, как говорится, к делу не относится.
Тем временем воинство заняло свою позицию. Из-за неровности рельефа две армии замерли не лицом к лицу, а градусов под сто двадцать.
Ударяя мечами о бляхи на щитах, армии принялись кричать кто во что горазд, разогревая себя перед битвой, в непрерывной какофонии черпая чувство своей общности с этой огромной силой, что ратью зовется.
К воеводе подскочил его оруженосец и скороговоркой выпалил:
— Нашего бойца на битву вызывают. На поединок выходит их лучший боец — сам Чудо-Юдо.
У воеводы вытянулось лица.
— Кто же сможет совладать с ним?
— Есть добровольцы, — сообщил адъютант. — Велите позвать?
— Зови.
Пред наши очи предстали два десятка богатырей. Все как на подбор: косая сажень в плечах, руки, способные камень в песок раскрошить, ноги как колонны — такого и конем с места не стронешь. Булавы и мечи на поясе богатырские — простому человеку такой от земли не поднять, копья из цельного дерева, металлом обитые.
— Добровольцы? — улыбаясь по-отцовски, спросил воевода Кондратий.
— Добровольцы.
— Постоите за честь царя и державы?
— Готовы во славу государеву головы сложить.
И без подсказок стало понятно, что на победу они не рассчитывают, считая противника непобедимым.
И тут меня такая обида и злость взяли, что просто мочи нет.
— Это мой бой, — сказал я, запрыгивая в седло и обнажая меч-кладенец.
— Удачи! — только и молвил воевода. Оглянувшись на карету, я увидел, как мелькнуло в окне милое личико, затем она тронулась и понеслась прочь в сопровождении всадников, волков и ведьм.
Пришпорив Урагана, я протиснулся через ряды почтительно расступившегося ополчения, отказался от предложенного копья — все равно пользоваться им не умею — и под ободряющие крики воинства предстал пред Чудом-Юдом, восседающим на черном коне.
Узнав меня, он на миг смешался, затем произнес:
— Сегодня ты умрешь первым, а потом они.
— Ты решил меня до смерти своими тупыми репликами довести?
Взревев, Чудо-Юдо послал своего коня вперед, выставив копье.
— Смерть угнетателям! — заорал я и направил коня в сторону Чуда-Юда.
Комья земли брызнули из-под копыт наших коней, подбадривающие крики обеих армий отдалились, заглушенные свистом ветра в ушах и гулким стуком неистово бьющегося сердца.
Уклонившись от копья, я попытался достать противника мечом, но он уже проскочил довольно далеко и теперь поспешно разворачивал коня.
Смерив друг друга взглядами, мы приготовились к второму раунду.
На этот раз то ли противник был точнее, то ли я менее проворен, но копье зацепило плечо, скользнув по кольчуге и едва не выбив меня из седла.
Однако Чудо-Юдо тоже сплоховал, наконечник его копья качнулся вниз и воткнулся в землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95