Только теперь все это казалось еще краше и роднее.
— Мало мне хлопот с завистниками, что по всем клетям заговоры плетут, так теперь и ты принялся от меня таиться! — уже поостыв, упрекнул он Сигурда. Воевода опустил голову:
— Поверь — никогда я ничего от тебя не утаивал и впредь не собираюсь!
Не слушая его, Олав быстрыми шагами пересек двор и ступил на крыльцо:
— Ладно уж, как родному дядьке не поверить! После разберемся — нынче меня Аллогия ждет.
Скрипнувшая под его ногой ступенька напомнила мне о деле. Я метнулась вперед, проскочила мимо Сигурда и упала Олаву в ноги:
— Спаси, воевода!
Я и сама не знала, на что надеялась, — ведь он так и не вспомнил меня, но самой отпустить свою последнюю надежду?! Ни за что!
Олав и впрямь остановился:
— Чего тебе?
Расслышав в его голосе незнакомые презрительные нотки, я подняла голову. Щурясь и хмуря лоб, словно вспоминая что-то, он мгновение смотрел на меня, а потом неуверенно предположил:
— Дара?
О боги, боги, да на что мне ирий с его садами и молочными реками, если Олав помнил меня вопреки времени, богатству и знатности своего рода!
Всхлипывая, я утерла слезы и улыбнулась, показывая две пустые дыры, как раз там, где когда-то торчали некрасивые обломки зубов. На лице Олава отразилось недоверие, затем радость, а потом оно стало холодным и Жестким:
— Откуда ты тут?
— Искала тебя, а он… — я указала на Сигурда и запнулась. Воевода поспешно заявил:
—Это моя рабыня!
— Рабыня? — Брови Олава поползли вверх. — Дара — твоя рабыня?!
Уже менее уверенно Сигурд повторил:
— Да, рабыня, и к тому же беглая.
Олав даже не нахмурился, но я могла побиться об заклад с кем угодно, что ему не понравились дядькины слова. Небрежно отпихнув меня за спину, он шагнул к
Сигурду.
— Когда ж это она стала твоей рабыней?
Тот мотнул головой:
— В тот день, когда я вытащил тебя из дерьма и повез в Киев. Или ты уже забыл, где был до встречи со мной?
— У меня хорошая память, и я помню, как ты сказал…
— Все было сделано для твоего же блага! — перебил его дядька.
— И соврал?!
— Ну, началось — негромко сказал кто-то из дружинников. — Нашла коса на камень, пора посылать за Аллогией.
Мимо меня прошмыгнул худенький босоногий мальчишка и, скрипнув дверью, скрылся в тереме.
На мгновение Сигурд задумался, а потом широко улыбнулся:
— Хватит споров, мой мальчик! Глупо ссориться из-за болотной девки! Если хочешь, она даже не будет наказана за побег…
— Нет!
Дело шло к драке… Я невольно сжала кулаки и придвинулась поближе к Олаву. Он продолжал сыпать обвинениями:
— Мне плевать на девку, но ты соврал Мне! Восемь лет назад в Хьялле ты обещал выкупить ее и дать ей свободу. Ты клялся, что так и поступил. «Она отказалась вернуться в Хьяллу даже для того, чтоб проститься с тобой», — сказал мне ты… Ты лжец!
Лицо Сигурда залилось гневным румянцем:
— Не смей так называть меня, сопляк! Я поднял тебя из грязи и сделал воином, а ты тявкаешь на меня из-за глупой, безродной девки! Неблагодарный щенок!
— Лжец!
В руке Олава сверкнул меч. Перекрывая гомон уже собравшейся на шум толпы, сзади пронзительно вскрикнула женщина. Я обернулась. Прижимая к губам тонкие пальцы, на крыльце стояла красивая баба с белым гладким лицом и умными карими глазами. Она поймала мой взгляд, опустила руки и вымученно улыбнулась.
— Княгиня Аллогия, — зашептали во дворе, — Сама вышла…
— Убери оружие, Али, — мягко сказала княгиня. — Старые обиды не стоят крови родича. Сигурд любит тебя. Если однажды ему и довелось солгать, то не ради собственной выгоды, а для твоего же счастья.
Олав исподлобья глядел на нее и не шевелился. Казалось, он попросту не замечал ее умоляющих глаз и дрожащих губ, а смотрел на вышитую бисером высокую кику. Аллогия слегка склонила голову и просительно проворковала:
— Прошу тебя, мой смелый воевода, убери меч и расскажи, что случилось. Я постараюсь рассудить вас миром и по совести.
Будто очнувшись от сна, Олав неохотно вложил меч в ножны и махнул рукой на Сигурда:
— Он украл моего человека или мои деньги. Двор ахнул. Подобными обвинениями не шутили, особенно если вором называли воеводу киевского князя. Стиснув на животе тонкие, унизанные перстнями пальцы, княгиня удивилась:
— Так человека или деньги?
— Сама реши. Восемь весен тому назад в Хьялле я просил Сигурда купить мне рабыню. Она заслуживала свободы, и я хотел отпустить ее. Девчонка стоила дешево, но тогда я был беден и отдал за нее все свои сбережения. Сигурд взял деньги, но вернулся ни с чем. «Она получила свободу и не пожелала даже проститься с тобой», — сказал он. Я не был в обиде, но нынче узнал, что все восемь лет эта рабыня принадлежала ему.
— Это правда, Сигурд?
Я почти видела, как, перекатываясь друг через друга словно морские валы, в голове воеводы шевелятся мысли. Он прикидывал, что лучше: согласиться или уступить, но не пришел ни к какому решению и угрюмо буркнул:
— Если ты хочешь судилища, княгиня, — пусть оно будет! Там я сумею оправдаться, но до того — не скажу ни слова! Али оскорбил меня, но я не желаю разжигать глупую ссору. Я буду говорить только на судилище перед Владимиром!
Во все прибывающей толпе одобрительно загудели. Кому-то ответ воеводы пришелся по нраву, кому-то — нет, но если Олаву было в чем винить дядьку, то делать это следовало не в дворовой склоке, а перед светлыми очами киевского князя. Уж там-то не станешь попусту поливать друг дружку грязью.
Однако, словно не слыша слов Сигурда, Аллогия повернулась к Олаву:
— Где эта рабыня?
— Вот! — Он опустил ладонь на мое плечо. Аллогия поперхнулась:
— Эта?!
— Да!
Я давно привыкла к косым взглядам, но теперь с трудом удержалась от постыдного желания втянуть голову в плечи и скрыть свое изуродованное лицо. Утешала только надежная рука Олава… «Только побыстрей бы все кончилось, только побыстрей бы.» — чуя ее тепло, думала я.
— А что скажешь ты?
Я не сразу сообразила, что Аллогия спрашивает меня. Она спустилась с крыльца и, оказавшись необычайно маленького роста, испытующе глядела на меня снизу вверх. Вблизи княгиня казалась старше и добрее, а сеточка морщин возле глаз делала ее лицо задумчиво-серьезным. Оробев, я помотала головой. Теперь я и сама не понимала, кто я: рабыня Сигурда, подруга Олава или) свободная девка из Приболотья. Аллогия огорченно нахмурилась и крикнула в толпу:
— Кто-нибудь может быть видоком?!
— Я!
У ворот загомонили. Знакомое постукивание деревяшки ударило меня по сердцу. Слепец! Предатель! Зачем он здесь?
— Я все знаю, — осторожно пробираясь к крыльцу, заговорил он. — Я подобрал эту девочку в Ладоге, пожалел ее, накормил и взял в свое печище. Девочка рассказала, что воевода Сигурд украл ее у эста Реаса. Она была истощена и избита…
Тихий голос слепца заставлял слушателей придвигаться все ближе и ближе, до тех пор пока все не сбились в тесный кружок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Мало мне хлопот с завистниками, что по всем клетям заговоры плетут, так теперь и ты принялся от меня таиться! — уже поостыв, упрекнул он Сигурда. Воевода опустил голову:
— Поверь — никогда я ничего от тебя не утаивал и впредь не собираюсь!
Не слушая его, Олав быстрыми шагами пересек двор и ступил на крыльцо:
— Ладно уж, как родному дядьке не поверить! После разберемся — нынче меня Аллогия ждет.
Скрипнувшая под его ногой ступенька напомнила мне о деле. Я метнулась вперед, проскочила мимо Сигурда и упала Олаву в ноги:
— Спаси, воевода!
Я и сама не знала, на что надеялась, — ведь он так и не вспомнил меня, но самой отпустить свою последнюю надежду?! Ни за что!
Олав и впрямь остановился:
— Чего тебе?
Расслышав в его голосе незнакомые презрительные нотки, я подняла голову. Щурясь и хмуря лоб, словно вспоминая что-то, он мгновение смотрел на меня, а потом неуверенно предположил:
— Дара?
О боги, боги, да на что мне ирий с его садами и молочными реками, если Олав помнил меня вопреки времени, богатству и знатности своего рода!
Всхлипывая, я утерла слезы и улыбнулась, показывая две пустые дыры, как раз там, где когда-то торчали некрасивые обломки зубов. На лице Олава отразилось недоверие, затем радость, а потом оно стало холодным и Жестким:
— Откуда ты тут?
— Искала тебя, а он… — я указала на Сигурда и запнулась. Воевода поспешно заявил:
—Это моя рабыня!
— Рабыня? — Брови Олава поползли вверх. — Дара — твоя рабыня?!
Уже менее уверенно Сигурд повторил:
— Да, рабыня, и к тому же беглая.
Олав даже не нахмурился, но я могла побиться об заклад с кем угодно, что ему не понравились дядькины слова. Небрежно отпихнув меня за спину, он шагнул к
Сигурду.
— Когда ж это она стала твоей рабыней?
Тот мотнул головой:
— В тот день, когда я вытащил тебя из дерьма и повез в Киев. Или ты уже забыл, где был до встречи со мной?
— У меня хорошая память, и я помню, как ты сказал…
— Все было сделано для твоего же блага! — перебил его дядька.
— И соврал?!
— Ну, началось — негромко сказал кто-то из дружинников. — Нашла коса на камень, пора посылать за Аллогией.
Мимо меня прошмыгнул худенький босоногий мальчишка и, скрипнув дверью, скрылся в тереме.
На мгновение Сигурд задумался, а потом широко улыбнулся:
— Хватит споров, мой мальчик! Глупо ссориться из-за болотной девки! Если хочешь, она даже не будет наказана за побег…
— Нет!
Дело шло к драке… Я невольно сжала кулаки и придвинулась поближе к Олаву. Он продолжал сыпать обвинениями:
— Мне плевать на девку, но ты соврал Мне! Восемь лет назад в Хьялле ты обещал выкупить ее и дать ей свободу. Ты клялся, что так и поступил. «Она отказалась вернуться в Хьяллу даже для того, чтоб проститься с тобой», — сказал мне ты… Ты лжец!
Лицо Сигурда залилось гневным румянцем:
— Не смей так называть меня, сопляк! Я поднял тебя из грязи и сделал воином, а ты тявкаешь на меня из-за глупой, безродной девки! Неблагодарный щенок!
— Лжец!
В руке Олава сверкнул меч. Перекрывая гомон уже собравшейся на шум толпы, сзади пронзительно вскрикнула женщина. Я обернулась. Прижимая к губам тонкие пальцы, на крыльце стояла красивая баба с белым гладким лицом и умными карими глазами. Она поймала мой взгляд, опустила руки и вымученно улыбнулась.
— Княгиня Аллогия, — зашептали во дворе, — Сама вышла…
— Убери оружие, Али, — мягко сказала княгиня. — Старые обиды не стоят крови родича. Сигурд любит тебя. Если однажды ему и довелось солгать, то не ради собственной выгоды, а для твоего же счастья.
Олав исподлобья глядел на нее и не шевелился. Казалось, он попросту не замечал ее умоляющих глаз и дрожащих губ, а смотрел на вышитую бисером высокую кику. Аллогия слегка склонила голову и просительно проворковала:
— Прошу тебя, мой смелый воевода, убери меч и расскажи, что случилось. Я постараюсь рассудить вас миром и по совести.
Будто очнувшись от сна, Олав неохотно вложил меч в ножны и махнул рукой на Сигурда:
— Он украл моего человека или мои деньги. Двор ахнул. Подобными обвинениями не шутили, особенно если вором называли воеводу киевского князя. Стиснув на животе тонкие, унизанные перстнями пальцы, княгиня удивилась:
— Так человека или деньги?
— Сама реши. Восемь весен тому назад в Хьялле я просил Сигурда купить мне рабыню. Она заслуживала свободы, и я хотел отпустить ее. Девчонка стоила дешево, но тогда я был беден и отдал за нее все свои сбережения. Сигурд взял деньги, но вернулся ни с чем. «Она получила свободу и не пожелала даже проститься с тобой», — сказал он. Я не был в обиде, но нынче узнал, что все восемь лет эта рабыня принадлежала ему.
— Это правда, Сигурд?
Я почти видела, как, перекатываясь друг через друга словно морские валы, в голове воеводы шевелятся мысли. Он прикидывал, что лучше: согласиться или уступить, но не пришел ни к какому решению и угрюмо буркнул:
— Если ты хочешь судилища, княгиня, — пусть оно будет! Там я сумею оправдаться, но до того — не скажу ни слова! Али оскорбил меня, но я не желаю разжигать глупую ссору. Я буду говорить только на судилище перед Владимиром!
Во все прибывающей толпе одобрительно загудели. Кому-то ответ воеводы пришелся по нраву, кому-то — нет, но если Олаву было в чем винить дядьку, то делать это следовало не в дворовой склоке, а перед светлыми очами киевского князя. Уж там-то не станешь попусту поливать друг дружку грязью.
Однако, словно не слыша слов Сигурда, Аллогия повернулась к Олаву:
— Где эта рабыня?
— Вот! — Он опустил ладонь на мое плечо. Аллогия поперхнулась:
— Эта?!
— Да!
Я давно привыкла к косым взглядам, но теперь с трудом удержалась от постыдного желания втянуть голову в плечи и скрыть свое изуродованное лицо. Утешала только надежная рука Олава… «Только побыстрей бы все кончилось, только побыстрей бы.» — чуя ее тепло, думала я.
— А что скажешь ты?
Я не сразу сообразила, что Аллогия спрашивает меня. Она спустилась с крыльца и, оказавшись необычайно маленького роста, испытующе глядела на меня снизу вверх. Вблизи княгиня казалась старше и добрее, а сеточка морщин возле глаз делала ее лицо задумчиво-серьезным. Оробев, я помотала головой. Теперь я и сама не понимала, кто я: рабыня Сигурда, подруга Олава или) свободная девка из Приболотья. Аллогия огорченно нахмурилась и крикнула в толпу:
— Кто-нибудь может быть видоком?!
— Я!
У ворот загомонили. Знакомое постукивание деревяшки ударило меня по сердцу. Слепец! Предатель! Зачем он здесь?
— Я все знаю, — осторожно пробираясь к крыльцу, заговорил он. — Я подобрал эту девочку в Ладоге, пожалел ее, накормил и взял в свое печище. Девочка рассказала, что воевода Сигурд украл ее у эста Реаса. Она была истощена и избита…
Тихий голос слепца заставлял слушателей придвигаться все ближе и ближе, до тех пор пока все не сбились в тесный кружок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146