Я пока прав?
Понимание отразилось на лице жреца, когда он почувствовал короткую, резкую боль.
— Что ты собираешься делать? — прошептал он. Тоненькая струйка крови начала собираться в лужицу во впалой ямке плеча.
— Да я уже все сделал. — Стогггул показал ему маленький обломок, извлеченный терциевой проволокой из шеи.
Жрец закрыл глаза и застонал. Из глаз потекли слезы.
— Теперь ты — ничто. Ты утратил Энлиля. Если я решу убить тебя — что вполне возможно, — он уже не примет тебя. Твоя душа канет в Бездну, где разделит вечность с неверующими, богохульниками и развратниками. Вот что ждет тебя. Если...
Глаза жреца распахнулись.
— Если — что?
— Если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать о твоей пастве.
В камере надолго воцарилось молчание. Потом жрец медленно, запинаясь, проговорил:
— Верни то, что предназначено мне.
Стогггул поместил обломок на кончик проволоки, и та снова заползла в шрам на шее жреца.
— Вот, брат. Твоя связь с богом Энлилем восстановлена. Слезы снова потекли по щекам жреца.
— Среди месагггунов большое волнение. Их враждебность к кхагггунам дошла до точки кипения. Настолько, что традиционалисты и прогрессисты заключили соглашение.
— Вот самая бесполезная дезинформация, какую я только слышал, — сказал звезд-адмирал. — Счеттта дурачит нас.
Отмахнувшись от него, Веннн Стогггул прошептал:
— Неужели ты говоришь правду? Вражда между традиционалистами и прогрессистами тянется много поколений. Как это сомнительное соглашение состоялось?
— Нашелся посредник, — сказал жрец.
— Кто?
— Не знаю.
— Да убейте этот лживый кусок дерьма! — прогремел Киннний Морка.
— Брат Па'ан, предупреждаю тебя, — надавил Стогггул. — Если ты солжешь, если утаишь информацию, я вытащу твой знак посвященности, и никакие мольбы не заставят меня вернуть его.
— Это не ложь, — твердо сказал жрец. — Знаю только, что посредник не в'орнн.
— Так этот жрец хочет, чтобы мы поверили, будто чужаки не только установили контакт с месагггунами, но и устроили с ними заговор против нас?
— На первый взгляд это звучит нелепо, — согласился регент. — И однако я не могу позволить себе пренебречь этими сведениями, звезд-адмирал. Если в его словах есть хоть немного истины, мы должны знать. Я ясно выразился?
— Да, регент.
Стогггул снова повернулся к жрецу.
— Последний вопрос, друг мой, и можешь отдыхать. Что объединило твою касту? Ради чего они отказались от давней ненависти и недоверия?
— Строительство За Хара-ата. Город Миллиона Самоцветов важен для нас. Мы объединяемся, чтобы продолжить его строительство.
— Все это очень занятно, но едва ли серьезно. — Стогггул склонился над жрецом. — У нас есть способы ведения дел с вашим братом.
— Вам не удастся расколоть месагггунов, — вяло сказал жрец.
Стогггул помедлил, глядя на жреца. Тот отвернулся.
— Что такое, брат Па'ан? Чего ты не говоришь мне?
— Поверь мне, регент, ты не захочешь услышать это. Стогггул ласково положил руку на лоб жреца и повернул его голову.
— Как бы то ни было, я услышу это.
— Как хочешь, регент. — Жрец облизнул губы. — В сущности, группировки месагггунов связывает страх.
— Страх? Чего им бояться, кроме кары регента?
— Они боятся центофеннни.
Звезд-адмирал побелел и резким жестом отослал хааар-кэута за пределы слышимости.
— Так что там насчет центофеннни? — спросил Стогггул голосом чуть менее повелительным, чем раньше.
— О них говорится в самых древних пророчествах. Вы, отрезавшие себя от бога Энлиля, не знаете об этом, — сказал жрец. — “Посреди миллиона самоцветов, на стыке вселенной, когда миры столкнутся, когда восстанет Узурпатор, кровавые центофеннни последуют за ним”.
— Что за ерунда! — воскликнул звезд-адмирал. — Какое прогрессистам дело до пророчества от мертвого бога, в которого они не верят?
Стогггул поднял руку.
— Нет, не так. Брат Па'ан, что вдруг придало злободневность древнему пророчеству?
— Мы узнали об аналогичном кундалианском пророчестве.
— Он лжет, — прорычал звезд-адмирал. — Никогда не слышал, чтобы рамаханы говорили об этом на допросах.
— Потому что это не рамаханское пророчество, — ответил жрец. — Оно друугское.
— Друугское? — удивился Веннн Стогггул. — Какое мне дело до кочевников пустыни?
— Город Миллиона Самоцветов есть в их космологии. Он известен как Земля Пяти Встреч. Земля Пяти Встреч — стык вселенной, святой город, построенный на развалинах древней крепости, место, где кундалиане будут держать последнюю оборону против Вечной Ночи. Друуги считают За Хара-ат этим городом.
— Какое мне дело до примитивных людей, которые глупо решили жить посреди трех тысяч квадратных километров пустоты?
— В их пророчествах также говорится об Узурпаторе. Пришествие Узурпатора возвещает начало Анамордора, Конца Всего Сущего.
Стогггул присел на корточки.
— И кто же этот Узурпатор, который навлечет на нас центофеннни и вызовет конец света?
— Ну, регент, это, по-моему, уже ясно, — сказал жрец. — Узурпатор — это ты.
— Я? — Веннн Стогггул вскочил. — Ты зашел слишком далеко!
— Напротив. Я зашел недостаточно далеко. — С этими словами жрец выхватил кинжал из ножен на левом бедре регента и полоснул себя изогнутым клинком по горлу.
— Нет! — крикнул Стогггул, выхватывая кинжал из дергающейся руки. Но было слишком поздно. Жрец лежал мертвым в луже собственной крови. — Н'Лууура его забери!
— Или Энлиль, — сказал звезд-адмирал. — Не имеет значения.
Регент повернулся.
— Быстро уходим из этого проклятого места. Организуйте, чтобы жреца сожгли.
— Сделаем.
Двое в'орннов поспешно вернулись к двери Хранилища. На мгновение они остались одни. Звезд-адмирал смотрел на внедренный в предплечье новый окумммон со смесью восторга и сомнения.
— Привыкну ли я когда-нибудь?
— Вы этого хотели, не так ли? — заметил регент Стогггул. Он пристально смотрел на бледное, залитое кровью тело жреца, которое хааар-кэуты выносили из камеры.
— О, конечно. — Киннний Морка потыкал кожу вокруг нового импланта, проверяя, не сошло ли воспаление. Как кхагггун он был обучен доверять только тем, кто сражался рядом с ним в бою, тем, кто доказал храбрость в ужасном котле межвидовых конфликтов. — Просто надо изменить образ мышления. — Наступил звездный час его жизни, миг, о котором он мечтал с юных лет, но звезд-адмирал хмурился. — Образ мышления, за которым стоят звездные столетия традиций.
— Именно тех традиций, от которых вы жаждали освободиться. Так вы, во всяком случае, утверждали, когда мы заключили сэйгггон.
— Регент, сэйгггон — священный обет. Тех, кто изменяет ему, убивают, как скотину.
Стогггул кивнул.
— Тогда нам обоим нечего бояться. Морка рассвирепел.
— Кхагггуны ничего не боятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Понимание отразилось на лице жреца, когда он почувствовал короткую, резкую боль.
— Что ты собираешься делать? — прошептал он. Тоненькая струйка крови начала собираться в лужицу во впалой ямке плеча.
— Да я уже все сделал. — Стогггул показал ему маленький обломок, извлеченный терциевой проволокой из шеи.
Жрец закрыл глаза и застонал. Из глаз потекли слезы.
— Теперь ты — ничто. Ты утратил Энлиля. Если я решу убить тебя — что вполне возможно, — он уже не примет тебя. Твоя душа канет в Бездну, где разделит вечность с неверующими, богохульниками и развратниками. Вот что ждет тебя. Если...
Глаза жреца распахнулись.
— Если — что?
— Если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать о твоей пастве.
В камере надолго воцарилось молчание. Потом жрец медленно, запинаясь, проговорил:
— Верни то, что предназначено мне.
Стогггул поместил обломок на кончик проволоки, и та снова заползла в шрам на шее жреца.
— Вот, брат. Твоя связь с богом Энлилем восстановлена. Слезы снова потекли по щекам жреца.
— Среди месагггунов большое волнение. Их враждебность к кхагггунам дошла до точки кипения. Настолько, что традиционалисты и прогрессисты заключили соглашение.
— Вот самая бесполезная дезинформация, какую я только слышал, — сказал звезд-адмирал. — Счеттта дурачит нас.
Отмахнувшись от него, Веннн Стогггул прошептал:
— Неужели ты говоришь правду? Вражда между традиционалистами и прогрессистами тянется много поколений. Как это сомнительное соглашение состоялось?
— Нашелся посредник, — сказал жрец.
— Кто?
— Не знаю.
— Да убейте этот лживый кусок дерьма! — прогремел Киннний Морка.
— Брат Па'ан, предупреждаю тебя, — надавил Стогггул. — Если ты солжешь, если утаишь информацию, я вытащу твой знак посвященности, и никакие мольбы не заставят меня вернуть его.
— Это не ложь, — твердо сказал жрец. — Знаю только, что посредник не в'орнн.
— Так этот жрец хочет, чтобы мы поверили, будто чужаки не только установили контакт с месагггунами, но и устроили с ними заговор против нас?
— На первый взгляд это звучит нелепо, — согласился регент. — И однако я не могу позволить себе пренебречь этими сведениями, звезд-адмирал. Если в его словах есть хоть немного истины, мы должны знать. Я ясно выразился?
— Да, регент.
Стогггул снова повернулся к жрецу.
— Последний вопрос, друг мой, и можешь отдыхать. Что объединило твою касту? Ради чего они отказались от давней ненависти и недоверия?
— Строительство За Хара-ата. Город Миллиона Самоцветов важен для нас. Мы объединяемся, чтобы продолжить его строительство.
— Все это очень занятно, но едва ли серьезно. — Стогггул склонился над жрецом. — У нас есть способы ведения дел с вашим братом.
— Вам не удастся расколоть месагггунов, — вяло сказал жрец.
Стогггул помедлил, глядя на жреца. Тот отвернулся.
— Что такое, брат Па'ан? Чего ты не говоришь мне?
— Поверь мне, регент, ты не захочешь услышать это. Стогггул ласково положил руку на лоб жреца и повернул его голову.
— Как бы то ни было, я услышу это.
— Как хочешь, регент. — Жрец облизнул губы. — В сущности, группировки месагггунов связывает страх.
— Страх? Чего им бояться, кроме кары регента?
— Они боятся центофеннни.
Звезд-адмирал побелел и резким жестом отослал хааар-кэута за пределы слышимости.
— Так что там насчет центофеннни? — спросил Стогггул голосом чуть менее повелительным, чем раньше.
— О них говорится в самых древних пророчествах. Вы, отрезавшие себя от бога Энлиля, не знаете об этом, — сказал жрец. — “Посреди миллиона самоцветов, на стыке вселенной, когда миры столкнутся, когда восстанет Узурпатор, кровавые центофеннни последуют за ним”.
— Что за ерунда! — воскликнул звезд-адмирал. — Какое прогрессистам дело до пророчества от мертвого бога, в которого они не верят?
Стогггул поднял руку.
— Нет, не так. Брат Па'ан, что вдруг придало злободневность древнему пророчеству?
— Мы узнали об аналогичном кундалианском пророчестве.
— Он лжет, — прорычал звезд-адмирал. — Никогда не слышал, чтобы рамаханы говорили об этом на допросах.
— Потому что это не рамаханское пророчество, — ответил жрец. — Оно друугское.
— Друугское? — удивился Веннн Стогггул. — Какое мне дело до кочевников пустыни?
— Город Миллиона Самоцветов есть в их космологии. Он известен как Земля Пяти Встреч. Земля Пяти Встреч — стык вселенной, святой город, построенный на развалинах древней крепости, место, где кундалиане будут держать последнюю оборону против Вечной Ночи. Друуги считают За Хара-ат этим городом.
— Какое мне дело до примитивных людей, которые глупо решили жить посреди трех тысяч квадратных километров пустоты?
— В их пророчествах также говорится об Узурпаторе. Пришествие Узурпатора возвещает начало Анамордора, Конца Всего Сущего.
Стогггул присел на корточки.
— И кто же этот Узурпатор, который навлечет на нас центофеннни и вызовет конец света?
— Ну, регент, это, по-моему, уже ясно, — сказал жрец. — Узурпатор — это ты.
— Я? — Веннн Стогггул вскочил. — Ты зашел слишком далеко!
— Напротив. Я зашел недостаточно далеко. — С этими словами жрец выхватил кинжал из ножен на левом бедре регента и полоснул себя изогнутым клинком по горлу.
— Нет! — крикнул Стогггул, выхватывая кинжал из дергающейся руки. Но было слишком поздно. Жрец лежал мертвым в луже собственной крови. — Н'Лууура его забери!
— Или Энлиль, — сказал звезд-адмирал. — Не имеет значения.
Регент повернулся.
— Быстро уходим из этого проклятого места. Организуйте, чтобы жреца сожгли.
— Сделаем.
Двое в'орннов поспешно вернулись к двери Хранилища. На мгновение они остались одни. Звезд-адмирал смотрел на внедренный в предплечье новый окумммон со смесью восторга и сомнения.
— Привыкну ли я когда-нибудь?
— Вы этого хотели, не так ли? — заметил регент Стогггул. Он пристально смотрел на бледное, залитое кровью тело жреца, которое хааар-кэуты выносили из камеры.
— О, конечно. — Киннний Морка потыкал кожу вокруг нового импланта, проверяя, не сошло ли воспаление. Как кхагггун он был обучен доверять только тем, кто сражался рядом с ним в бою, тем, кто доказал храбрость в ужасном котле межвидовых конфликтов. — Просто надо изменить образ мышления. — Наступил звездный час его жизни, миг, о котором он мечтал с юных лет, но звезд-адмирал хмурился. — Образ мышления, за которым стоят звездные столетия традиций.
— Именно тех традиций, от которых вы жаждали освободиться. Так вы, во всяком случае, утверждали, когда мы заключили сэйгггон.
— Регент, сэйгггон — священный обет. Тех, кто изменяет ему, убивают, как скотину.
Стогггул кивнул.
— Тогда нам обоим нечего бояться. Морка рассвирепел.
— Кхагггуны ничего не боятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168