Тут через толпу протолкались трое кхагггунов. Курган передал им вожжи и вежливо попросил навести порядок. И пошел дальше.
Он достал вторую палочку лааги и, прикурив, вдохнул дым глубоко в легкие. Да, действительно, совсем нетрудно стать для отца примерным сыном.
Курган шел дальше на юг. Улицы расширились, ухоженные дома и лавки сменились огромными складами с густо намазанными известкой карнизами и скульптурными фризами, изображающими мифических вьючных животных. Толпа, заметно поредевшая в промышленном центре города, увеличилась на северном краю Гавани, в приюте калллистота. Кундалиане выстроились в очередь перед кхагггунским пропускным пунктом, через который они должны были проходить, возвращаясь в город из Гавани. Курган помахал рукой, приветствуя знакомых кхагггунов.
Кхагггуны устроили игровую арену в Гавани в основном потому, что игру обожали саракконы. Заядлые игроки, они ставили огромные деньги на результаты десяти еженощных соревнований. Из всей в'орннской культуры их явно интересовал только калллистот. Известно, что саракконы не знают счета деньгам и какие-то необузданные. Горе кундалианину или в'орнну, которому хватило глупости поссориться с саракконом: все саракконы тут же объединялись в слепящей вспышке враждебности. Возможно, они обладали какими-то зачатками телепатии. В любом случае к ним было трудно подступиться и почти невозможно сблизиться. Понятие доверия к иным расам у саракконов отсутствовало.
В'орннам оставалось только гадать, как саракконы воспринимают оккупацию северного континента. Между ними и в'орннами существовало ненадежное молчаливое соглашение. В'орнны не видели смысла тратить кхагггунов и ресурсы на колонизацию негостеприимного юга. Кроме того, гэргонам требовался доступ к радиоактивным соединениям, которые производили саракконы. Поэтому саракконов предоставили самим себе — пока они были согласны продолжать торговать с в'орннами. Как это влияло на их взаимоотношения с кундалианами, тоже оставалось загадкой.
Потратив много времени и труда, Курган ухитрился завязать знакомство — признаться, весьма непрочное, — с саракконским капитаном по имени Курион. Он намеревался опровергнуть прописную истину: никогда не знаешь, как себя вести с саракконами.
Курган прошел мимо “Недужного духа”, белокаменного приюта, где семья прятала его слабоумного брата Терреттта. По крайней мере он полагал, что брат еще там. За десять лет он ни разу не зашел. Да и к чему? Чем меньше о нем думать, тем лучше. Только сестра Маретэн навещала Терреттта. И немудрено. Этот идиот один мог слушать ее бредни о возрастании роли тускугггунов в в'орннском обществе.
Посмеиваясь про себя, окутанный ароматным облаком дыма лааги Курган вышел к порту. Дальше раскинулось море Крови, отражающее городские огни, как зеркало, — огромное пространство, принадлежащее только саракко-нам. Ходили слухи о саракконских моряках, проводящих на кораблях многие годы, даже не видя земли. Как можно хотеть выйти в море?! Ему бы наверняка все надоело через несколько дней.
Оказавшись недалеко от калллистота, Курган начал высматривать саракконов. У них у всех были волосы на лице — густые, курчавые, унизанные ракушками: закрученные, остроконечные и намазанные маслом длинные усы и острые треугольные бородки. Выбритые черепа, как и большую часть тел, покрывали татуировки непонятных рун. Среди свирепых и любопытных моряков были только мужчины. Где их женщины, оставалось лишь гадать.
Для одежды саракконы брали легчайшие кундалианские ткани, однако поскольку они жили в теплом тропическом климате, то носили не обычные одеяния, а складчатые юбки до колена. Талию охватывало что-то вроде широкого пояса, сплетенного из высушенного морского винограда, со свисающими спереди узорами из узелков, каждый из которых что-то обозначал — возможно, общественное положение или еще что-то. На ногах — высокие сапоги из сверкающей кожи ската, выдубленной в чанах с морской солью и ртутью. Намазанные маслом тела прикрывали жилеты без рукавов из шкуры акулы, жесткие, как пластины брони, — о них можно было сильно поцарапаться. На бедре обычно висели прямой длинный кинжал из темной стали и блестящая кривая сабля с гравированным клинком из носа ископаемой рыбы-пилы и рукоятью из резного коралла или костей морского кора.
Вскоре Курган увидел знакомца. Хотя Курион был капитаном собственного корабля, сараккон никогда не приглашал Кургана на борт. По мнению Кургана, Курион был старше него от силы лет на десять. Это был умный, напористый и самоуверенный торговец. Курган пока не сумел найти у него слабого места. К своему большому удивлению, юноша обнаружил, что восхищается саракконом. Может, Курион во многих отношениях и примитивный дикарь, но о торговле он знал больше всех, включая Бенина Стогггула. У такого мастера можно многому научиться.
Как требовал саракконский обычай, Курган не подошел к приятелю, а замешался в потную толпу, окружающую арену калллистота, и встал так, чтобы Курион наверняка его увидел. Курион разговаривал с двумя высокими моряками-саракконами — по-видимому, со своего корабля. Хлопок в ладоши — это означало, что ставки на противников сделаны, а потом подняты и удвоены. Зажатый в толпе Курган сумел бросить взгляд на арену. Плотный месагггун с нависшими бровями — в мозгу размером с праэн явно не умещалось ничего, кроме костей, — был выставлен против молодого баскира с широкими мощными плечами, узкой талией и мускулистыми ногами. Видимо, новичок. Курган никогда раньше не видел его на калллистоте.
— Ты разнюхал их? Кого предпочитаешь?
Курган не обернулся. Он узнал голос Куриона и был рад, что капитан подошел к нему на саракконский манер, не упоминая имени и никак не здороваясь.
— Я только что пришел. — Курган знал, что времени на ответ мало. И решил держаться так же самоуверенно, как любой сараккон. — Но тут нечего долго думать. Мне нравится месагггун.
— В таком случае мы могли бы заключить пари. — У Куриона было надменное гладкое лицо с темными глазами и кривоватым ртом, отчего казалось, будто ему все время весело. В бороду вплетены резные руны из лазурита и жадеита, на пальцах огромные кольца со звездным сапфиром, рубином и рысьим глазом. Сапоги из кожи ската выкрашены в темно-оранжевый цвет. — Хотя у ничтожества вроде тебя не хватит средств, чтобы пари было целесообразным.
— Если бы я не приготовился ставить, я бы рта не открыл. — В саракконских кругах пари было почти священным ритуалом. Если у тебя есть мнение о чем-то — о чем угодно, — лучше быть готовым заключить об этом пари, как всегда делали саракконы. Иначе можно растерять последнее уважение. — Я поставлю двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Он достал вторую палочку лааги и, прикурив, вдохнул дым глубоко в легкие. Да, действительно, совсем нетрудно стать для отца примерным сыном.
Курган шел дальше на юг. Улицы расширились, ухоженные дома и лавки сменились огромными складами с густо намазанными известкой карнизами и скульптурными фризами, изображающими мифических вьючных животных. Толпа, заметно поредевшая в промышленном центре города, увеличилась на северном краю Гавани, в приюте калллистота. Кундалиане выстроились в очередь перед кхагггунским пропускным пунктом, через который они должны были проходить, возвращаясь в город из Гавани. Курган помахал рукой, приветствуя знакомых кхагггунов.
Кхагггуны устроили игровую арену в Гавани в основном потому, что игру обожали саракконы. Заядлые игроки, они ставили огромные деньги на результаты десяти еженощных соревнований. Из всей в'орннской культуры их явно интересовал только калллистот. Известно, что саракконы не знают счета деньгам и какие-то необузданные. Горе кундалианину или в'орнну, которому хватило глупости поссориться с саракконом: все саракконы тут же объединялись в слепящей вспышке враждебности. Возможно, они обладали какими-то зачатками телепатии. В любом случае к ним было трудно подступиться и почти невозможно сблизиться. Понятие доверия к иным расам у саракконов отсутствовало.
В'орннам оставалось только гадать, как саракконы воспринимают оккупацию северного континента. Между ними и в'орннами существовало ненадежное молчаливое соглашение. В'орнны не видели смысла тратить кхагггунов и ресурсы на колонизацию негостеприимного юга. Кроме того, гэргонам требовался доступ к радиоактивным соединениям, которые производили саракконы. Поэтому саракконов предоставили самим себе — пока они были согласны продолжать торговать с в'орннами. Как это влияло на их взаимоотношения с кундалианами, тоже оставалось загадкой.
Потратив много времени и труда, Курган ухитрился завязать знакомство — признаться, весьма непрочное, — с саракконским капитаном по имени Курион. Он намеревался опровергнуть прописную истину: никогда не знаешь, как себя вести с саракконами.
Курган прошел мимо “Недужного духа”, белокаменного приюта, где семья прятала его слабоумного брата Терреттта. По крайней мере он полагал, что брат еще там. За десять лет он ни разу не зашел. Да и к чему? Чем меньше о нем думать, тем лучше. Только сестра Маретэн навещала Терреттта. И немудрено. Этот идиот один мог слушать ее бредни о возрастании роли тускугггунов в в'орннском обществе.
Посмеиваясь про себя, окутанный ароматным облаком дыма лааги Курган вышел к порту. Дальше раскинулось море Крови, отражающее городские огни, как зеркало, — огромное пространство, принадлежащее только саракко-нам. Ходили слухи о саракконских моряках, проводящих на кораблях многие годы, даже не видя земли. Как можно хотеть выйти в море?! Ему бы наверняка все надоело через несколько дней.
Оказавшись недалеко от калллистота, Курган начал высматривать саракконов. У них у всех были волосы на лице — густые, курчавые, унизанные ракушками: закрученные, остроконечные и намазанные маслом длинные усы и острые треугольные бородки. Выбритые черепа, как и большую часть тел, покрывали татуировки непонятных рун. Среди свирепых и любопытных моряков были только мужчины. Где их женщины, оставалось лишь гадать.
Для одежды саракконы брали легчайшие кундалианские ткани, однако поскольку они жили в теплом тропическом климате, то носили не обычные одеяния, а складчатые юбки до колена. Талию охватывало что-то вроде широкого пояса, сплетенного из высушенного морского винограда, со свисающими спереди узорами из узелков, каждый из которых что-то обозначал — возможно, общественное положение или еще что-то. На ногах — высокие сапоги из сверкающей кожи ската, выдубленной в чанах с морской солью и ртутью. Намазанные маслом тела прикрывали жилеты без рукавов из шкуры акулы, жесткие, как пластины брони, — о них можно было сильно поцарапаться. На бедре обычно висели прямой длинный кинжал из темной стали и блестящая кривая сабля с гравированным клинком из носа ископаемой рыбы-пилы и рукоятью из резного коралла или костей морского кора.
Вскоре Курган увидел знакомца. Хотя Курион был капитаном собственного корабля, сараккон никогда не приглашал Кургана на борт. По мнению Кургана, Курион был старше него от силы лет на десять. Это был умный, напористый и самоуверенный торговец. Курган пока не сумел найти у него слабого места. К своему большому удивлению, юноша обнаружил, что восхищается саракконом. Может, Курион во многих отношениях и примитивный дикарь, но о торговле он знал больше всех, включая Бенина Стогггула. У такого мастера можно многому научиться.
Как требовал саракконский обычай, Курган не подошел к приятелю, а замешался в потную толпу, окружающую арену калллистота, и встал так, чтобы Курион наверняка его увидел. Курион разговаривал с двумя высокими моряками-саракконами — по-видимому, со своего корабля. Хлопок в ладоши — это означало, что ставки на противников сделаны, а потом подняты и удвоены. Зажатый в толпе Курган сумел бросить взгляд на арену. Плотный месагггун с нависшими бровями — в мозгу размером с праэн явно не умещалось ничего, кроме костей, — был выставлен против молодого баскира с широкими мощными плечами, узкой талией и мускулистыми ногами. Видимо, новичок. Курган никогда раньше не видел его на калллистоте.
— Ты разнюхал их? Кого предпочитаешь?
Курган не обернулся. Он узнал голос Куриона и был рад, что капитан подошел к нему на саракконский манер, не упоминая имени и никак не здороваясь.
— Я только что пришел. — Курган знал, что времени на ответ мало. И решил держаться так же самоуверенно, как любой сараккон. — Но тут нечего долго думать. Мне нравится месагггун.
— В таком случае мы могли бы заключить пари. — У Куриона было надменное гладкое лицо с темными глазами и кривоватым ртом, отчего казалось, будто ему все время весело. В бороду вплетены резные руны из лазурита и жадеита, на пальцах огромные кольца со звездным сапфиром, рубином и рысьим глазом. Сапоги из кожи ската выкрашены в темно-оранжевый цвет. — Хотя у ничтожества вроде тебя не хватит средств, чтобы пари было целесообразным.
— Если бы я не приготовился ставить, я бы рта не открыл. — В саракконских кругах пари было почти священным ритуалом. Если у тебя есть мнение о чем-то — о чем угодно, — лучше быть готовым заключить об этом пари, как всегда делали саракконы. Иначе можно растерять последнее уважение. — Я поставлю двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168