Тот с кем-то разговаривал, и голос собеседника показался раздражающе знакомым.
Пройдя по узкому коридору, Курган повернул налево и оказался в маленьком проходе, ведущем на кухню. Слои жирных пятен напоминали археологические напластования, обозначая возраст строения. Дальше справа была открытая дверь. Оттуда и доносились голоса. Прижавшись к стене, Курган осторожно подошел и попытался заглянуть внутрь.
Маленькая комната — наверное, кабинет Рады. Видно было только Куриона.
— Прошла неделя, — раздался голос. — Почему так затянулось?
— Не знаю, — ответил Курион, — мне не хотелось его торопить.
— Почему?
— Он умнее, чем ты думаешь.
— А, так ты настолько хорошо его знаешь?
— Достаточно хорошо, чтобы понимать, что это мужчина в теле юноши.
— Понятия не имел, что саракконы столь проницательны. — В голосе прозвучал сарказм. Ответа сараккона Курган не расслышал. Курион отступил, и показался Нит Батокссс.
— Не тревожься, — сказал Курион, немного задыхаясь. — Сейчас он разговаривает с Радой.
Рука Нита Батокссса сжалась в кулак.
— Необходимо, чтобы он получил информацию. Узнав, что лооорм — шпионка Киннния Морки, он поймет, что делать.
— Ты уверен?
Изумленный Курган почувствовал, как желудки проваливаются сами в себя: фигура Нита Батокссса заколебалась, растворилась, и на его месте возник Старый В'орнн. Весь мир Кургана словно перевернулся вверх дном. Неужели вообще никому нельзя доверять?
— Времени осталось очень мало, — говорил Старый В'орнн. — Я натаскивал его с самого раннего детства. Но теперь все на своих местах. Ловушка приготовлена. Пора моего ничего не подозревающего охотника направить по предопределенной тропе, чтобы сковать врага ионными цепями.
33
Лорги не плачут
От вершины Поднебесного поднимался туман, плотный, как стены монастыря. В нем существовали только бурные струи водопада — пока не возникли две фигуры, парящие на волнах тумана. Те же самые существа несколько недель назад наблюдали, как Риана купается в заводи у подножия водопада.
Мы пришли к точке перегиба, подумало первое существо, Теперь Преобразование, предсказанное с приходом в'орннов, началось всерьез.
Пророчество туманно в отношении исхода, подумало другое. Шансы Добра и Зла на победу равны.
Мы могли бы поколебать Равновесие, подумало первое. Мы могли бы помочь Дар Сала-ату.
Исключено. Ценой стала бы жизнь Миины. Это мы знаем наверняка.
Дар Сала-am обладает могучей силой, но она необучена. Она первая после Матери сможет объединить два колдовства — Пяти Лун и Черной Грезы, — чтобы воссоздать из разделенных половинок древнее колдовство, Просвет, каким оно создано изначально, каким ему предназначено быть. Опасность, которой она...
Нет! Мы отказываемся слушать это!
Если враги обнаружат ее раньше, чем она полностью обучится, раньше, чем она как-то сможет защитить себя...
Ты хочешь, чтобы мы принесли Великую Богиню в жертву на алтарь твоих страхов?
Враги Дар Сала-ата уже подчинили одного из наших сородичей. Позволим ли мы им властвовать свободно?
Дар Сала-am победит их. Или будет побеждена ими. Это — ее Битва. Так предсказано.
Я начинаю уставать от роли наблюдателя. Прошла целая вечность...
Наша Сестра начала действовать. Это все, что позволено.
И однако я жажду мести. На устах моих вкус крови!
Ты знаешь, что может произойти. Мы должны ждать призыва броситься в бой. Таков единственный путь. Потерпи.
Огонь не может терпеть! Это моя природа.
Разумеется. Вот почему мы составляем пару. Я спокойна — голос благоразумия и сдержанности. Таков Путь Равновесия.
Первое существо раздраженно покачало головой.
Отсутствие молний делает меня старым и бесполезным. Когда они вернутся?
Ну же, дорогой. Давай удалимся на мыс, чтобы иметь возможность смотреть, оставаясь незамеченными.
Я уступлю. Но я также буду плакать по нашей родственнице, столь несправедливо лишенной свободы. Миина не позволила бы...
Невыразимая печаль.
Я не могу действовать; мне запрещено говорить откровенно, и потому я буду плакать.
Тогда тебе следовало быть лоргом. Лорги не плачут.
Мы — то, что мы есть. В Былые Времена я бы вырвал глаза у мучителей нашей родственницы и облизывался, разжевывая их.
Былые Времена миновали.
Не для меня. Я должен что-то делать.
Берегись, дорогой.
Какую-нибудь мелочь, такую крохотную, что никто, кроме нас, не заметит. Я выберу время и место, когда буду действовать.
Давай помолимся за успех Дар Сала-ата.
Я не умею молиться.
Тогда я научу тебя, дорогой...
Похожие на дым следы их присутствия вскоре исчезли, и только туман продолжал бурлить и извиваться. Каркали птицы, срезая путь через густой, напоенный влагой воздух. Грохот водопада отражался от отвесного базальтово-сланцевого склона. Порхали бабочки, реяли шестикрылые пилоиглы, пируя крохотными кружащимися насекомыми. В солнечном свете сверкали тысячи миниатюрных радуг, мерцая, как звезды, в постоянных приливах и отливах тумана. Мелькали прячущиеся в тумане животные. Они подбирались к воде, чтобы напиться вдоволь, насторожив треугольные уши, прислушиваясь к незнакомым шумам. Они пристально смотрели друг на друга, с мокрых морд капала вода, ноздри расширялись, когда они принюхивались, — такие неподвижные, что могли бы быть резными статуями. Потом — в мгновение ока — они исчезали, отправляясь искать еду и охотиться на своих территориях.
В этом мирном уголке появилась Матерь. На руках она держала Риану. Сама же Риана крепко прижимала к себе две книги: “Величайший Источник” и “Книгу Отречения”. Прошли века с тех пор, как Священные Книги были вместе. Даже Матерь не помнила этого времени.
— Я вся горю, — сказала Риана, когда Матерь опустила ее на землю. Ее рот по-прежнему полнился кровью.
Матерь прижала тыльную сторону руки к щеке Рианы.
— Ты была сильно травмирована. Исцеление требует времени.
Риана легла.
— Я так устала. — Она закрыла глаза.
— Тебе надо поесть и отдохнуть. — Руки Матери двигались над горлом и грудью Рианы. — Это я могу сделать колдовством. Ты потеряла много крови, но внутренности повреждены, и ты не в состоянии есть. Отдыхай, пока я поищу травы и грибы для целебного настоя.
Риана не ответила: она находилась где-то между сознанием и сном. Она чувствовала траву, на которой лежала, брызги воды на коже, усыпляющее гудение насекомых, щебет птиц. Все это было процежено через фильтр боли, пронзающей внутренности, окутывающей ее жестким саваном, так что трава казалась гвоздями, вода — сосульками, звуки — пронзительными воплями. Она дрожала и тихо постанывала. Какое-то время ее несло на этом унылом плоту полубессознательности, подталкивая то туда, то сюда смутными и призрачными ощущениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Пройдя по узкому коридору, Курган повернул налево и оказался в маленьком проходе, ведущем на кухню. Слои жирных пятен напоминали археологические напластования, обозначая возраст строения. Дальше справа была открытая дверь. Оттуда и доносились голоса. Прижавшись к стене, Курган осторожно подошел и попытался заглянуть внутрь.
Маленькая комната — наверное, кабинет Рады. Видно было только Куриона.
— Прошла неделя, — раздался голос. — Почему так затянулось?
— Не знаю, — ответил Курион, — мне не хотелось его торопить.
— Почему?
— Он умнее, чем ты думаешь.
— А, так ты настолько хорошо его знаешь?
— Достаточно хорошо, чтобы понимать, что это мужчина в теле юноши.
— Понятия не имел, что саракконы столь проницательны. — В голосе прозвучал сарказм. Ответа сараккона Курган не расслышал. Курион отступил, и показался Нит Батокссс.
— Не тревожься, — сказал Курион, немного задыхаясь. — Сейчас он разговаривает с Радой.
Рука Нита Батокссса сжалась в кулак.
— Необходимо, чтобы он получил информацию. Узнав, что лооорм — шпионка Киннния Морки, он поймет, что делать.
— Ты уверен?
Изумленный Курган почувствовал, как желудки проваливаются сами в себя: фигура Нита Батокссса заколебалась, растворилась, и на его месте возник Старый В'орнн. Весь мир Кургана словно перевернулся вверх дном. Неужели вообще никому нельзя доверять?
— Времени осталось очень мало, — говорил Старый В'орнн. — Я натаскивал его с самого раннего детства. Но теперь все на своих местах. Ловушка приготовлена. Пора моего ничего не подозревающего охотника направить по предопределенной тропе, чтобы сковать врага ионными цепями.
33
Лорги не плачут
От вершины Поднебесного поднимался туман, плотный, как стены монастыря. В нем существовали только бурные струи водопада — пока не возникли две фигуры, парящие на волнах тумана. Те же самые существа несколько недель назад наблюдали, как Риана купается в заводи у подножия водопада.
Мы пришли к точке перегиба, подумало первое существо, Теперь Преобразование, предсказанное с приходом в'орннов, началось всерьез.
Пророчество туманно в отношении исхода, подумало другое. Шансы Добра и Зла на победу равны.
Мы могли бы поколебать Равновесие, подумало первое. Мы могли бы помочь Дар Сала-ату.
Исключено. Ценой стала бы жизнь Миины. Это мы знаем наверняка.
Дар Сала-am обладает могучей силой, но она необучена. Она первая после Матери сможет объединить два колдовства — Пяти Лун и Черной Грезы, — чтобы воссоздать из разделенных половинок древнее колдовство, Просвет, каким оно создано изначально, каким ему предназначено быть. Опасность, которой она...
Нет! Мы отказываемся слушать это!
Если враги обнаружат ее раньше, чем она полностью обучится, раньше, чем она как-то сможет защитить себя...
Ты хочешь, чтобы мы принесли Великую Богиню в жертву на алтарь твоих страхов?
Враги Дар Сала-ата уже подчинили одного из наших сородичей. Позволим ли мы им властвовать свободно?
Дар Сала-am победит их. Или будет побеждена ими. Это — ее Битва. Так предсказано.
Я начинаю уставать от роли наблюдателя. Прошла целая вечность...
Наша Сестра начала действовать. Это все, что позволено.
И однако я жажду мести. На устах моих вкус крови!
Ты знаешь, что может произойти. Мы должны ждать призыва броситься в бой. Таков единственный путь. Потерпи.
Огонь не может терпеть! Это моя природа.
Разумеется. Вот почему мы составляем пару. Я спокойна — голос благоразумия и сдержанности. Таков Путь Равновесия.
Первое существо раздраженно покачало головой.
Отсутствие молний делает меня старым и бесполезным. Когда они вернутся?
Ну же, дорогой. Давай удалимся на мыс, чтобы иметь возможность смотреть, оставаясь незамеченными.
Я уступлю. Но я также буду плакать по нашей родственнице, столь несправедливо лишенной свободы. Миина не позволила бы...
Невыразимая печаль.
Я не могу действовать; мне запрещено говорить откровенно, и потому я буду плакать.
Тогда тебе следовало быть лоргом. Лорги не плачут.
Мы — то, что мы есть. В Былые Времена я бы вырвал глаза у мучителей нашей родственницы и облизывался, разжевывая их.
Былые Времена миновали.
Не для меня. Я должен что-то делать.
Берегись, дорогой.
Какую-нибудь мелочь, такую крохотную, что никто, кроме нас, не заметит. Я выберу время и место, когда буду действовать.
Давай помолимся за успех Дар Сала-ата.
Я не умею молиться.
Тогда я научу тебя, дорогой...
Похожие на дым следы их присутствия вскоре исчезли, и только туман продолжал бурлить и извиваться. Каркали птицы, срезая путь через густой, напоенный влагой воздух. Грохот водопада отражался от отвесного базальтово-сланцевого склона. Порхали бабочки, реяли шестикрылые пилоиглы, пируя крохотными кружащимися насекомыми. В солнечном свете сверкали тысячи миниатюрных радуг, мерцая, как звезды, в постоянных приливах и отливах тумана. Мелькали прячущиеся в тумане животные. Они подбирались к воде, чтобы напиться вдоволь, насторожив треугольные уши, прислушиваясь к незнакомым шумам. Они пристально смотрели друг на друга, с мокрых морд капала вода, ноздри расширялись, когда они принюхивались, — такие неподвижные, что могли бы быть резными статуями. Потом — в мгновение ока — они исчезали, отправляясь искать еду и охотиться на своих территориях.
В этом мирном уголке появилась Матерь. На руках она держала Риану. Сама же Риана крепко прижимала к себе две книги: “Величайший Источник” и “Книгу Отречения”. Прошли века с тех пор, как Священные Книги были вместе. Даже Матерь не помнила этого времени.
— Я вся горю, — сказала Риана, когда Матерь опустила ее на землю. Ее рот по-прежнему полнился кровью.
Матерь прижала тыльную сторону руки к щеке Рианы.
— Ты была сильно травмирована. Исцеление требует времени.
Риана легла.
— Я так устала. — Она закрыла глаза.
— Тебе надо поесть и отдохнуть. — Руки Матери двигались над горлом и грудью Рианы. — Это я могу сделать колдовством. Ты потеряла много крови, но внутренности повреждены, и ты не в состоянии есть. Отдыхай, пока я поищу травы и грибы для целебного настоя.
Риана не ответила: она находилась где-то между сознанием и сном. Она чувствовала траву, на которой лежала, брызги воды на коже, усыпляющее гудение насекомых, щебет птиц. Все это было процежено через фильтр боли, пронзающей внутренности, окутывающей ее жестким саваном, так что трава казалась гвоздями, вода — сосульками, звуки — пронзительными воплями. Она дрожала и тихо постанывала. Какое-то время ее несло на этом унылом плоту полубессознательности, подталкивая то туда, то сюда смутными и призрачными ощущениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168