Я несколько раз спала с Дамми, но если бы я была беременна от него, у меня бы уже появился живот. Смотри, живот плоский, как всегда. Я знаю, что не больна. И чувствую, как шевелится ребенок, словно мысль или воспоминание о сне.
Джийан положила руку на живот Элеаны.
— Ты правильно догадалась. — Она старалась не поддаваться страху. — Плод, если это наполовину в'орнн, не проявится еще много недель. Практически только перед самыми родами.
Элеана широко открыла глаза.
— Откуда ты знаешь?
— В нашей деревне многих женщин насиловали кхагггуны. Некоторые забеременели. Как ты знаешь, рамаханы — целительницы. Молодым поручалось помогать беременным.
Это, конечно, было не всей правдой. Никто не должен знать, что она сама, как теперь Элеана, носила ребенка в'орнна. Пикантность ситуации не ускользнула от Джийан.
— Он появится раньше, чем родился бы кундалианский ребенок, однако его рост в первые дни, недели и месяцы будет, по нашим меркам, астрономическим. — Она получше укрыла девушку. — Дорогая, почему ты не сказала мне раньше?
— Вы с Реккком рассчитывали на меня. Я не хотела вас беспокоить. Не хотела, чтобы вы думали обо мне, когда мы боремся за жизнь.
— Восхитительно, но глупо.
— А еще... — Она на миг отвела взгляд. — Я сомневалась, можно ли доверить Реккку такую информацию. Я видела, как в'орнны с мешками прочесывают округу, отыскивая, по их выражению, “отходы войны”.
— В'орнны никогда не получат твоего ребенка, — яростно сказала Джийан. — Это я тебе обещаю.
— Спасибо. — Элеана опустила голову на руки, запустила пальцы в волосы. — Я много думала. Мои ночные кошмары... — Она внезапно подняла голову. — Тот в'орнн — Курган, — который изнасиловал меня, был омерзителен. Я не хочу его ребенка.
— Но ведь он и твой. — Джийан положила руки на плечи Элеаны. — Прошу тебя, не наказывай нерожденное дитя за грех отца. Тот, о ком мы говорим, невинен. У него нет иного защитника, кроме тебя. Его жизнь в твоих руках.
В глазах Элеаны застыла мольба.
— Я боюсь, что каждый раз, глядя на него, я буду видеть его отца. Я хочу отомстить за то, что он сделал со мной.
— Твой гнев понятен, но позволь задать вопрос. Что, если, когда он родится, ты увидишь себя? Ты не веришь, что такое возможно? Ты не веришь, что сможешь научить ребенка быть лучше его отца? Разве это не будет местью Кургану?
Элеана дрожала. Джийан прижала ее к груди и стала укачивать.
— Я боюсь. Так боюсь. Это не то, чего я хотела, не то, о чем мечтала. Я хотела ребенка от Аннона.
— Судьба часто ведет нас странными путями. Наша задача — быть готовыми, чтобы лучше понимать, кто мы и куда идем.
Элеана заплакала.
— Ах, моя дорогая.
— Джийан, — прошептала Элеана, — наверное, глупо, что я волнуюсь из-за своей жизни, когда судьба всей Кундалы висит на волоске?
— С каждым нашим вздохом, — тихо сказала Джийан, — жизнь продолжается. Такова наша природа — инстинкт выживания. Иначе и быть не может.
Элеана на мгновение задумалась.
— А если я выбрала неправильный путь?
— Ах, дорогая, кто из пас достаточно мудр, чтобы вынести такой приговор? По-моему, каждый раз, когда мы приближаемся к концу пути, появляется тропа и уводит в другом, неожиданном направлении. В начале каждого пути перед нами развилка. Какую дорогу выбрать? Часто сердце говорит одно, а разум — другое. — Теперь она думала не только об Элеане, но и о своей жизни. В этой девочке она видела отражение самой себя. — Скажи, что сейчас говорит тебе сердце?
Элеана молча отвернулась. Джийан отпустила ее, встала и отошла в сторону от треска и искр костра, переведя взгляд на ели-блессоны. Четыре луны взошли на небо, тоненький серп пятой только-только показался над покрытыми льдом пиками Дьенн Марра. В полночь начинался лонон, Время Перемен.
— Джийан? — Голос прозвучал одиноко, как уханье совы. Джийан повернулась и молча подошла к Элеане. Она чувствовала, что девушка дрожит, и боролась с желанием обнять ее. Она уже высказалась и понимала: нельзя навязывать решение.
— Если я решу избавиться от ребенка, ты попытаешься остановить меня? — Джийан проклинала злую судьбу, заставлявшую детей взрослеть раньше времени. У девушки отняли что-то столь драгоценное и уникальное, чего уже никогда нельзя будет выкупить или восстановить. С другой стороны, родив сына — наполовину кундалианина, наполовину в'орнна, — Джийан уже предчувствовала будущее. Аннон выразил лучшие черты обеих рас. Он вырастал в воина, который умел сомневаться, который с тоской смотрел на Дьенн Марр; он мог подбить ледяного зайца стрелой с двадцати метров, но мог и чувствовать боль кундалиан... Увы, рассказывать об этом нельзя. Дар открыл ей все слова, чувства, мысли в ночном воздухе — глубину, которую, возможно, кто-то другой назвал бы будущим... или в самом крайнем случае будущим, в котором есть место тому, что жило в святилище ее сердца: любви, доверию, надежде. Важные идеалы, высокие идеалы, которые — Джийан знала — перешли от нее к сыну.
— Если ты решишь избавиться от ребенка, — сказала она, тщательно подбирая слова, — моя энергия будет направлена на то, чтобы уберечь тебя.
Элеана промолчала, по-прежнему глядя на развилку открывающегося перед ней пути.
— Бой сильно задержал нас. Надо спешить в Каменный Рубеж. — Она махнула рукой на северо-запад. — Прямо за следующей грядой есть деревня Междолье. Я знаю там кузнеца, у которого можно купить чтавров.
Джийан прочитала тоску и печаль в глазах девушки и нежно поцеловала ее в обе щеки.
32
Двадцать четыре голонога
— Вы пришли арестовать меня? — сказал Бак Оурррос, когда крыл-генерал Неффф появился на его пороге. Желто-голубое развевающееся одеяние баскира крыл-генерал Неффф нашел более чем легкомысленным.
— Никоим образом, — любезно ответил крыл-генерал. — Можно войти?
Смеркалось. По всему Аксис Тэру зажигались огни. В городе царило возбуждение, как всегда, когда конец одного дежурства смыкался с другим. Поглядев через широкие плечи крыл-генерала, Бак Оурррос увидел множество идущих по двое или по трое кхагггунов; никто из них, похоже, ни капельки им не интересовался.
— Вы один, крыл-генерал?
Неффф поднял руки и опустил их.
— Абсолютно.
В последний раз оглядев широкую, заполненную народом улицу, Бак Оурррос кивнул и отступил в сторону. Большая комната выходила во внутренний двор, недавно засаженный саженцами аммона, кружевным папоротником и цветами. Центральное место было отдано клеметту, его плоды как раз начинали созревать. Все застекленные двери были распахнуты, и комнату наполнял сладковатый аромат.
— Простите мое недоверие, — сказал Бак Оурррос. — Когда день за днем видишь голову одного из лучших друзей на колу перед дворцом регента, побаиваться кхагггунов естественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Джийан положила руку на живот Элеаны.
— Ты правильно догадалась. — Она старалась не поддаваться страху. — Плод, если это наполовину в'орнн, не проявится еще много недель. Практически только перед самыми родами.
Элеана широко открыла глаза.
— Откуда ты знаешь?
— В нашей деревне многих женщин насиловали кхагггуны. Некоторые забеременели. Как ты знаешь, рамаханы — целительницы. Молодым поручалось помогать беременным.
Это, конечно, было не всей правдой. Никто не должен знать, что она сама, как теперь Элеана, носила ребенка в'орнна. Пикантность ситуации не ускользнула от Джийан.
— Он появится раньше, чем родился бы кундалианский ребенок, однако его рост в первые дни, недели и месяцы будет, по нашим меркам, астрономическим. — Она получше укрыла девушку. — Дорогая, почему ты не сказала мне раньше?
— Вы с Реккком рассчитывали на меня. Я не хотела вас беспокоить. Не хотела, чтобы вы думали обо мне, когда мы боремся за жизнь.
— Восхитительно, но глупо.
— А еще... — Она на миг отвела взгляд. — Я сомневалась, можно ли доверить Реккку такую информацию. Я видела, как в'орнны с мешками прочесывают округу, отыскивая, по их выражению, “отходы войны”.
— В'орнны никогда не получат твоего ребенка, — яростно сказала Джийан. — Это я тебе обещаю.
— Спасибо. — Элеана опустила голову на руки, запустила пальцы в волосы. — Я много думала. Мои ночные кошмары... — Она внезапно подняла голову. — Тот в'орнн — Курган, — который изнасиловал меня, был омерзителен. Я не хочу его ребенка.
— Но ведь он и твой. — Джийан положила руки на плечи Элеаны. — Прошу тебя, не наказывай нерожденное дитя за грех отца. Тот, о ком мы говорим, невинен. У него нет иного защитника, кроме тебя. Его жизнь в твоих руках.
В глазах Элеаны застыла мольба.
— Я боюсь, что каждый раз, глядя на него, я буду видеть его отца. Я хочу отомстить за то, что он сделал со мной.
— Твой гнев понятен, но позволь задать вопрос. Что, если, когда он родится, ты увидишь себя? Ты не веришь, что такое возможно? Ты не веришь, что сможешь научить ребенка быть лучше его отца? Разве это не будет местью Кургану?
Элеана дрожала. Джийан прижала ее к груди и стала укачивать.
— Я боюсь. Так боюсь. Это не то, чего я хотела, не то, о чем мечтала. Я хотела ребенка от Аннона.
— Судьба часто ведет нас странными путями. Наша задача — быть готовыми, чтобы лучше понимать, кто мы и куда идем.
Элеана заплакала.
— Ах, моя дорогая.
— Джийан, — прошептала Элеана, — наверное, глупо, что я волнуюсь из-за своей жизни, когда судьба всей Кундалы висит на волоске?
— С каждым нашим вздохом, — тихо сказала Джийан, — жизнь продолжается. Такова наша природа — инстинкт выживания. Иначе и быть не может.
Элеана на мгновение задумалась.
— А если я выбрала неправильный путь?
— Ах, дорогая, кто из пас достаточно мудр, чтобы вынести такой приговор? По-моему, каждый раз, когда мы приближаемся к концу пути, появляется тропа и уводит в другом, неожиданном направлении. В начале каждого пути перед нами развилка. Какую дорогу выбрать? Часто сердце говорит одно, а разум — другое. — Теперь она думала не только об Элеане, но и о своей жизни. В этой девочке она видела отражение самой себя. — Скажи, что сейчас говорит тебе сердце?
Элеана молча отвернулась. Джийан отпустила ее, встала и отошла в сторону от треска и искр костра, переведя взгляд на ели-блессоны. Четыре луны взошли на небо, тоненький серп пятой только-только показался над покрытыми льдом пиками Дьенн Марра. В полночь начинался лонон, Время Перемен.
— Джийан? — Голос прозвучал одиноко, как уханье совы. Джийан повернулась и молча подошла к Элеане. Она чувствовала, что девушка дрожит, и боролась с желанием обнять ее. Она уже высказалась и понимала: нельзя навязывать решение.
— Если я решу избавиться от ребенка, ты попытаешься остановить меня? — Джийан проклинала злую судьбу, заставлявшую детей взрослеть раньше времени. У девушки отняли что-то столь драгоценное и уникальное, чего уже никогда нельзя будет выкупить или восстановить. С другой стороны, родив сына — наполовину кундалианина, наполовину в'орнна, — Джийан уже предчувствовала будущее. Аннон выразил лучшие черты обеих рас. Он вырастал в воина, который умел сомневаться, который с тоской смотрел на Дьенн Марр; он мог подбить ледяного зайца стрелой с двадцати метров, но мог и чувствовать боль кундалиан... Увы, рассказывать об этом нельзя. Дар открыл ей все слова, чувства, мысли в ночном воздухе — глубину, которую, возможно, кто-то другой назвал бы будущим... или в самом крайнем случае будущим, в котором есть место тому, что жило в святилище ее сердца: любви, доверию, надежде. Важные идеалы, высокие идеалы, которые — Джийан знала — перешли от нее к сыну.
— Если ты решишь избавиться от ребенка, — сказала она, тщательно подбирая слова, — моя энергия будет направлена на то, чтобы уберечь тебя.
Элеана промолчала, по-прежнему глядя на развилку открывающегося перед ней пути.
— Бой сильно задержал нас. Надо спешить в Каменный Рубеж. — Она махнула рукой на северо-запад. — Прямо за следующей грядой есть деревня Междолье. Я знаю там кузнеца, у которого можно купить чтавров.
Джийан прочитала тоску и печаль в глазах девушки и нежно поцеловала ее в обе щеки.
32
Двадцать четыре голонога
— Вы пришли арестовать меня? — сказал Бак Оурррос, когда крыл-генерал Неффф появился на его пороге. Желто-голубое развевающееся одеяние баскира крыл-генерал Неффф нашел более чем легкомысленным.
— Никоим образом, — любезно ответил крыл-генерал. — Можно войти?
Смеркалось. По всему Аксис Тэру зажигались огни. В городе царило возбуждение, как всегда, когда конец одного дежурства смыкался с другим. Поглядев через широкие плечи крыл-генерала, Бак Оурррос увидел множество идущих по двое или по трое кхагггунов; никто из них, похоже, ни капельки им не интересовался.
— Вы один, крыл-генерал?
Неффф поднял руки и опустил их.
— Абсолютно.
В последний раз оглядев широкую, заполненную народом улицу, Бак Оурррос кивнул и отступил в сторону. Большая комната выходила во внутренний двор, недавно засаженный саженцами аммона, кружевным папоротником и цветами. Центральное место было отдано клеметту, его плоды как раз начинали созревать. Все застекленные двери были распахнуты, и комнату наполнял сладковатый аромат.
— Простите мое недоверие, — сказал Бак Оурррос. — Когда день за днем видишь голову одного из лучших друзей на колу перед дворцом регента, побаиваться кхагггунов естественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168