И сменились поколения, пока пуля летела навстречу кристаллу, а кристалл говорил:
– Свет или тень. Девочка или мальчик. Углерод или кремний.
Пуля разорвала цепь бинарных построений сумасшедшего кристалла, разросшегося до невозможности, и кристалл принялся умирать, извергая на пол пропитанную нулями и единицами сиреневую кровь. Зрелище было отвратительное. Шилова чуть не стошнило. Он поспешно покинул комнату, осознав, что прошло не миллион лет, а всего несколько секунд, максимум – минута.
Что-то странное было в речах кристаллов, которые непостижимым образом успели вырасти до размеров человека, нечто удивительное, но в то же время смутно знакомое, будто они были частью чего-то целого… бинарная логика, ноль и единица… Шилов не успел додумать мысль до конца, потому что ему навстречу двигались еще два кристалла. Он уже не слушал, что они говорят, и не пытался разгадать, как им удается двигаться. Он стрелял.
– Кеннеди и Никсон, – сказал первый кристалл и умер, взорвавшись, словно контейнер с ядовитыми отходами.
– Брокгауз или Эфрон, – сказал второй кристалл и скончался, разбрызгивая во все стороны сиреневый гной.
Шилов не выдерживал. Вонь душила его, глаза слезились. Оскальзываясь на полу, устланном слизью, он выбежал на улицу, уперся руками в колени, чтобы отдышаться. На свежем воздухе ему быстро полегчало. Ночь спасала, прятала в себе. Кажется, действие красного газа было очень кратковременным.
Он обернулся, вглядываясь в черный провал двери. Эти кристаллы не так уж и опасны. Но что они сделали с теткой Еленкой? Он должен выяснить, обязан уничтожить оставшиеся кристаллы.
Шилов долго не мог заставить себя вернуться в дом. Легче, пожалуй, добровольно спуститься в выгребную яму – там и то меньше воняет. Но Шилов все-таки решился. Вдохнул глубоко и нырнул в дверь.
Тетка Еленка нашлась на чердаке, заваленном старыми вещами, заботливо укрытыми простынями, когда-то белоснежными, а теперь желтыми, дряблыми.
Тетка Еленка сидела у слухового окошка на коленях и пустым взглядом массировала пространство. Рядом с ней словно пажи стояли два кристалла. Еще один, третий, подобно летучей мыши свешивался с потолка. Шилов, еще не отошедший после битвы с очередным кристаллом, воспринял эту картину со значительной долей юмора. Ему на миг показалось, что если б он был художником, то смог бы из этой сцены выжать что-то по-настоящему новое, изящное; быть может, написал бы шедевр. Нечто в черно-белых тонах, мел и графит, «Старуха и кристаллы».
– Да или нет, – сказал первый кристалл.
– Не восемь, – сказал второй кристалл, и Шилов посмотрел на него с любопытством; фраза отличалась от других.
– Жена и не муж, – сказал третий кристалл, свисающий. В его фразе тоже, пожалуй, чувствовались чужеродные нотки, и Шилов наконец понял, где все это или подобное слышал. Это ведь чистая математика, логическое умножение, сложение, инверсия и так далее. Значит ли это, что кристаллы – что-то вроде компьютера пришельцев, или кто там организовал вторжение в маленькую деревеньку под Воронежем?
– Отпустите, пожалуйста, бабушку, – вежливо попросил Шилов. Страшно ему уже не было. Кристаллы не оказывали сопротивления, а то наркотическое опьянение, которое он испытывал, нюхнув газу, очень быстро покидало его.
– Ноль или единица?
– Не единица.
– Ноль!
Какой-то смысл появился в словах кристаллов, по крайней мере, Шилов его почувствовал; появились и интонации, которых не было у кристаллов внизу, разговаривающих словно роботы, механически. Шилов вскинул оружие, но выстрелить не успел. Между ним и кристаллами появилась прозрачная стенка, которая двинулась ему навстречу, подталкивая к стене, сковывая движения.
– Ноль, – повторил третий кристалл, и в его голосе Шилову почудилось злорадство.
Пересиливая себя, Шилов все-таки нажал на курок. Палец был будто не свой, будто созданный из ваты, но Шилов давил и давил на спуск. Пули мялись о стенку в гармошку, вязли в ней, медленно опускались к полу, что те микроорганизмы, оказавшиеся в капле воды под прицелом микроскопа. Шилов попробовал пробить стенку собственным телом, но сам завяз. Дернулся назад, не получилось. Стенка держала как паутина. Шилов опять пошел вперед, но сдвинулся самое большее на миллиметр, и тут же выдохся, громко и шумно задышал, как собака. Кристаллы и тетка маячили впереди, уплывая в темноту. Шилов почти уже решил сдаться – стенка не пускала и готова была вскоре вмять его в стену, раздавить насмерть.
В отчаянии он кинулся влево, и на этот раз у него получилось. Стенка мало стесняла движение в стороны. Шилову казалось, что он плывет в теплой морской воде. Он достиг края стенки и буквально вывалился наружу. Кристаллы заволновались, пошли рябью. Второй как-то робко выпустил красный газ, совсем немного, словно осознавая бесплодность затеи. Оклемавшийся Шилов уже поднял оружие и стрелял. Первые пули сорвали с насиженного места первый кристалл, и он со всхлипом вывалился в чердачное окошко. Осколки поранили второй, но старуху, слава Богу, не задели. Шилов довершил начатое, расстрелял второй кристалл в упор.
Третий, похожий на летучую мышь, вдруг самостоятельно сорвался с потолка и приземлился между ним и теткой Еленкой, стал пульсировать.
– Не ноль, не единица, – сказал он строго.
В Шилова полетел горячий невидимый сгусток и только каким-то чудом он почувствовал его траекторию и сумел увернуться; кинулся на землю и оттуда открыл огонь. Кристалл взорвался, разлетелся подобно праздничному фейерверку. Красивые фиолетовые и белые «искры» облепили потолок и оттуда моргали Шилову, как звезды с ночного неба.
– Единица, – сказал Шилов строго.
Тетка Еленка мигнула, раз, другой. С удивлением посмотрела сначала на себя, потом на Шилова, спросила:
– Шилов, ты ли это? Ты ли это, мой герой?
– Какой из меня герой, тетка Еленка? – спросил Шилов, поднимаясь на ноги. – Хотя да, пожалуй, герой… – Он нервно засмеялся.
Она выпучила на него глаза:
– Чево еще за герой?… Я спросила: «Чево вокруг за геморрой?» Шилов, чево тут случилось?
– Инопланетяне, тетка Еленка. Вторжение чужаков.
Отправив слегка обалдевшую тетку Еленку к Михалычу, Шилов перешел дорогу, чтобы подобрать еще оружия. Он чувствовал, что борьба не окончена. Было уже совсем темно, только далекие огни Михалычева дома освещали путь, да мелькала в небе ближе к востоку голографическая реклама. Шилов светил перед собой фонариком. Шел он медленно, прислушивался к каждому шороху. Трава, хлеставшая по щиколоткам, казалась жесткой и колючей. Глаза слезились, разбитое тело требовало сна. Из головы до сих пор не выветрился красный туман. Шилов заметил странное свечение за холмом и резавшим землю оврагом. Будто сотня светлячков собралась на одной поляне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Свет или тень. Девочка или мальчик. Углерод или кремний.
Пуля разорвала цепь бинарных построений сумасшедшего кристалла, разросшегося до невозможности, и кристалл принялся умирать, извергая на пол пропитанную нулями и единицами сиреневую кровь. Зрелище было отвратительное. Шилова чуть не стошнило. Он поспешно покинул комнату, осознав, что прошло не миллион лет, а всего несколько секунд, максимум – минута.
Что-то странное было в речах кристаллов, которые непостижимым образом успели вырасти до размеров человека, нечто удивительное, но в то же время смутно знакомое, будто они были частью чего-то целого… бинарная логика, ноль и единица… Шилов не успел додумать мысль до конца, потому что ему навстречу двигались еще два кристалла. Он уже не слушал, что они говорят, и не пытался разгадать, как им удается двигаться. Он стрелял.
– Кеннеди и Никсон, – сказал первый кристалл и умер, взорвавшись, словно контейнер с ядовитыми отходами.
– Брокгауз или Эфрон, – сказал второй кристалл и скончался, разбрызгивая во все стороны сиреневый гной.
Шилов не выдерживал. Вонь душила его, глаза слезились. Оскальзываясь на полу, устланном слизью, он выбежал на улицу, уперся руками в колени, чтобы отдышаться. На свежем воздухе ему быстро полегчало. Ночь спасала, прятала в себе. Кажется, действие красного газа было очень кратковременным.
Он обернулся, вглядываясь в черный провал двери. Эти кристаллы не так уж и опасны. Но что они сделали с теткой Еленкой? Он должен выяснить, обязан уничтожить оставшиеся кристаллы.
Шилов долго не мог заставить себя вернуться в дом. Легче, пожалуй, добровольно спуститься в выгребную яму – там и то меньше воняет. Но Шилов все-таки решился. Вдохнул глубоко и нырнул в дверь.
Тетка Еленка нашлась на чердаке, заваленном старыми вещами, заботливо укрытыми простынями, когда-то белоснежными, а теперь желтыми, дряблыми.
Тетка Еленка сидела у слухового окошка на коленях и пустым взглядом массировала пространство. Рядом с ней словно пажи стояли два кристалла. Еще один, третий, подобно летучей мыши свешивался с потолка. Шилов, еще не отошедший после битвы с очередным кристаллом, воспринял эту картину со значительной долей юмора. Ему на миг показалось, что если б он был художником, то смог бы из этой сцены выжать что-то по-настоящему новое, изящное; быть может, написал бы шедевр. Нечто в черно-белых тонах, мел и графит, «Старуха и кристаллы».
– Да или нет, – сказал первый кристалл.
– Не восемь, – сказал второй кристалл, и Шилов посмотрел на него с любопытством; фраза отличалась от других.
– Жена и не муж, – сказал третий кристалл, свисающий. В его фразе тоже, пожалуй, чувствовались чужеродные нотки, и Шилов наконец понял, где все это или подобное слышал. Это ведь чистая математика, логическое умножение, сложение, инверсия и так далее. Значит ли это, что кристаллы – что-то вроде компьютера пришельцев, или кто там организовал вторжение в маленькую деревеньку под Воронежем?
– Отпустите, пожалуйста, бабушку, – вежливо попросил Шилов. Страшно ему уже не было. Кристаллы не оказывали сопротивления, а то наркотическое опьянение, которое он испытывал, нюхнув газу, очень быстро покидало его.
– Ноль или единица?
– Не единица.
– Ноль!
Какой-то смысл появился в словах кристаллов, по крайней мере, Шилов его почувствовал; появились и интонации, которых не было у кристаллов внизу, разговаривающих словно роботы, механически. Шилов вскинул оружие, но выстрелить не успел. Между ним и кристаллами появилась прозрачная стенка, которая двинулась ему навстречу, подталкивая к стене, сковывая движения.
– Ноль, – повторил третий кристалл, и в его голосе Шилову почудилось злорадство.
Пересиливая себя, Шилов все-таки нажал на курок. Палец был будто не свой, будто созданный из ваты, но Шилов давил и давил на спуск. Пули мялись о стенку в гармошку, вязли в ней, медленно опускались к полу, что те микроорганизмы, оказавшиеся в капле воды под прицелом микроскопа. Шилов попробовал пробить стенку собственным телом, но сам завяз. Дернулся назад, не получилось. Стенка держала как паутина. Шилов опять пошел вперед, но сдвинулся самое большее на миллиметр, и тут же выдохся, громко и шумно задышал, как собака. Кристаллы и тетка маячили впереди, уплывая в темноту. Шилов почти уже решил сдаться – стенка не пускала и готова была вскоре вмять его в стену, раздавить насмерть.
В отчаянии он кинулся влево, и на этот раз у него получилось. Стенка мало стесняла движение в стороны. Шилову казалось, что он плывет в теплой морской воде. Он достиг края стенки и буквально вывалился наружу. Кристаллы заволновались, пошли рябью. Второй как-то робко выпустил красный газ, совсем немного, словно осознавая бесплодность затеи. Оклемавшийся Шилов уже поднял оружие и стрелял. Первые пули сорвали с насиженного места первый кристалл, и он со всхлипом вывалился в чердачное окошко. Осколки поранили второй, но старуху, слава Богу, не задели. Шилов довершил начатое, расстрелял второй кристалл в упор.
Третий, похожий на летучую мышь, вдруг самостоятельно сорвался с потолка и приземлился между ним и теткой Еленкой, стал пульсировать.
– Не ноль, не единица, – сказал он строго.
В Шилова полетел горячий невидимый сгусток и только каким-то чудом он почувствовал его траекторию и сумел увернуться; кинулся на землю и оттуда открыл огонь. Кристалл взорвался, разлетелся подобно праздничному фейерверку. Красивые фиолетовые и белые «искры» облепили потолок и оттуда моргали Шилову, как звезды с ночного неба.
– Единица, – сказал Шилов строго.
Тетка Еленка мигнула, раз, другой. С удивлением посмотрела сначала на себя, потом на Шилова, спросила:
– Шилов, ты ли это? Ты ли это, мой герой?
– Какой из меня герой, тетка Еленка? – спросил Шилов, поднимаясь на ноги. – Хотя да, пожалуй, герой… – Он нервно засмеялся.
Она выпучила на него глаза:
– Чево еще за герой?… Я спросила: «Чево вокруг за геморрой?» Шилов, чево тут случилось?
– Инопланетяне, тетка Еленка. Вторжение чужаков.
Отправив слегка обалдевшую тетку Еленку к Михалычу, Шилов перешел дорогу, чтобы подобрать еще оружия. Он чувствовал, что борьба не окончена. Было уже совсем темно, только далекие огни Михалычева дома освещали путь, да мелькала в небе ближе к востоку голографическая реклама. Шилов светил перед собой фонариком. Шел он медленно, прислушивался к каждому шороху. Трава, хлеставшая по щиколоткам, казалась жесткой и колючей. Глаза слезились, разбитое тело требовало сна. Из головы до сих пор не выветрился красный туман. Шилов заметил странное свечение за холмом и резавшим землю оврагом. Будто сотня светлячков собралась на одной поляне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99