Наверное, Пух, возглавлявший экспедицию, засек что-то необычное и встал.
– Послушайте… – спросил Шилов. – Вы не скажете, что тут творится? Почему небо меняется каждые пять минут?
Старик долго не отвечал, и Шилов решил уже, что он снова отмолчится, но старик вдруг заговорил:
– Неба много и земли много, и все они находятся здесь и сейчас, хотя не все, конечно. То, что творится – это слияние и перемешивание миров, а мы, простые создания, без затей болтаемся в этих мирах, ведомые силой ультра-осьминога, кракена по-вашему…
– Параллельные миры, значит, – пробормотал Шилов, который мало что понял из речи старика.
– Невидимые миры, – поправил старик, и они поползли дальше.
– А почему вы зовете осьминога… хм… осьминогом, как люди? Я слышал, осьминог был когда-то… вашим богом.
– Бог умер, – ответил старик. – И мы остались наедине с самими собой. Это… – он замялся, – грустно, но так и должно быть…
– Вернись, мой бог… – вдруг запел молодой зеленокожий, – мне грустно без тебя… – Он захихикал, за что получил шлепок от старца, и умолк.
– Зачем вы его все время бьете? – спросил Шилов.
– Это ваших детей нельзя бить, а наших можно и даже полезно.
Небо над их головами раскрывалось, подобно бутону, с него сыпались, пропитанные едкой кислотой огненные метеоры, издалека похожие на одуванчиковые парашютики. Метеоры вгрызались в землю, проникали глубоко внутрь, как будто оплодотворяя ее. Дети сидели вокруг костра полностью неподвижные, а метеоры стачивали пространство вокруг них, постепенно приближаясь к костру. Бенни-бой крутил в руке сломанный нож.
– Что случилось? – дрожащим голосом спросил Ластик, чувствуя, как спину снова и снова окатывает горячим воздухом. Он, кажется, единственный из компании боялся, остальные сидели прямо и глядели в пространство с легкой усмешкой, как взрослые, которые знают что-то, но никогда не поделятся этим с ребенком.
– Поломался, – ответил Бенни и кинул остатки ножа в костер. Коралл бросил туда же очередную книгу.
– Бенни, – сказал Ластик. – Мы встречаемся с тобой только здесь. Скажи, как там все… ну, там, где ты живешь.
Бенни-бой пожал плечами.
– Ластик! – сказал Коралл. – Мы договаривались. Ты обещал не спрашивать об этом.
– Ну…
– Да ничего, – буркнул Прескотт и ойкнул. Метеор порвал земную оболочку в шаге от него, огонь опалил траву, стебли которой еще долго тлели, качаясь на ветру.
– Больно?
– Да не, нормально… – вяло ответил Бенни-бой. – Странно другое, откуда тут трава взялась? Только что мы сидели на песчаном берегу!
Ему никто не ответил.
– Как же мы вернемся? – спросил Ластик, с тоской глядя на порванное небо. – Я хочу домой. Мама обещала вареники со сметаной. Я люблю вареники со сметаной! – Он с вызовом поглядел на товарищей. Снова совсем близко упал метеор. Искра попала в волосы Эллис, прядь занялась, но Эллис молниеносно затушила вспыхнувший огонь. Отняла ладонь от головы. Посередине ладони проявлялся ожог.
– Я боюсь, – прошептал Ластик и стал озираться, готовый бежать со всех ног.
– Успокойся! – Коралл положил руку ему на плечо. – Пока мы сидим рядом с костром, нам ничего не грозит!
– Так уж и не грозит! – начиная паниковать, крикнул Ластик. – Зачем мы полезли сюда? – Метеор, опалив ему волосы, пролетел мимо и вонзился в костер, протыкая его насквозь, разбрасывая не успевшие заняться круглые поленья и полусырые картофелины.
– Бенни… – Коралл почувствовал, что голос у него тоже дрожит, откашлялся и повторил: – Бенни-бой, правда, когда это закончится? Нам пора домой…
Бенни поднял голову. Глаза его тлели.
– Зачем тебе домой, Коралл? – спросил он. – Тебя ведь ждет пьяный в стельку отец, больше никто. Отец, который угробил лучшие годы твоей жизни, заставляя жить возле этого дурацкого озера! А тебе зачем, Ластик? Тебя почти каждый день колотит мать! Почему ты хочешь вернуться? Вам же нравится здесь!
Эллис, до этого не проронившая ни звука, звонко рассмеялась и схватилась за животик, как бы ухохатываясь. Изо рта ее то и дело появлялся раздвоенный язык ящерицы.
– Фи… – сказала она, и тьма вокруг откликнулась, оживая и наливаясь объемом.
– Фай, фо… – ответила тьма.
– Фам… – отозвалось эхо, отразившись сотней чужих голосов от озерной глади, запутавшись среди лиан и тонких деревьев с острыми белыми шипами вместо листьев.
– Не хочу! – пискнул Ластик и тут же замолчал, заслышав чьи-то тяжелые шаги.
Коралл дрожащей рукой кинул в костер новую книгу Стивена Кинга.
– Ты знаешь, Стивен, а я ведь в детстве, нос-пиндос, чуть самоубийство не совершил. В смысле, не совсем я уже и ребенок был, скорее подросток. Как сейчас помню, отец как мог меня унижал, заставлял комплексовать, бояться других детей и все такое. Не давал развиться, в общем. Вот я взял тогда и проглотил несколько таблеток снотворного, а потом, уже засыпая, вышел на балкон и свалился с него. Ну, перегнулся через перила и упал. Упал, кстати, с пятого этажа. Грохнулся в кусты сирени и выжил, представляешь? В общем, добрые люди заметили, вызвали «скорую», в больнице меня откачали. Главным образом, нейтрализовали действие снотворного, переломов никаких и сотрясений у меня не обнаружили, так, несколько незначительных царапин. Слушай, зачем я тебе это все рассказываю?
– Не… знаю… – пробормотал Коралл ди Коралл. Он стоял, упершись ладонями в стену собственного дома. Его рвало. Семеныча, впрочем, это мало волновало. Он следил за небом, в котором творилось нечто невообразимое. Звезды скакали с места на место, что те блохи, луны то появлялись из-за горизонта, то вновь ныряли в густое и плотное ничто.
– М-да… – сказал Семеныч и вернулся к разглядыванию улицы. Улица была пуста, только в двух домах горел свет. Вокруг разливалась тишина – звонкая тишина, бьющая по мозгам, как металл по хрусталю. – Что тут происходит, Кор-ралл?
– Не… знаю… – ответил Стивен и продолжил украшать стену уродливыми узорами. «Краска» стекала к сырой земле, разъедала ее, как кислота.
– А кто знает? – приосанившись, осведомился Семеныч, и в этот момент с неба, прямо перед его носом, спустилась веревочная лестница. Немало удивленный Семеныч осторожно потрогал ее пальцем – лестница неохотно качнулась. Это была крепкая лестница. Он посмотрел наверх и увидел, что начало ее теряется в сине-черной дымке. Казалось, лестница завязывается где-то на звездах. Семеныч посмотрел на Коралла – тот оставался в том же положении – и схватился за перекладину. Поднялся метра на два, но лестница вдруг сорвалась, и Семеныч упал вместе с ней и больно ударился копчиком об асфальт. Рядом шлепнулась, взметая пыль, плотная книга в черной обложке. Семеныч прочитал имя автора, выведенное корявым почерком на титульной странице: Стивен Кинг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Послушайте… – спросил Шилов. – Вы не скажете, что тут творится? Почему небо меняется каждые пять минут?
Старик долго не отвечал, и Шилов решил уже, что он снова отмолчится, но старик вдруг заговорил:
– Неба много и земли много, и все они находятся здесь и сейчас, хотя не все, конечно. То, что творится – это слияние и перемешивание миров, а мы, простые создания, без затей болтаемся в этих мирах, ведомые силой ультра-осьминога, кракена по-вашему…
– Параллельные миры, значит, – пробормотал Шилов, который мало что понял из речи старика.
– Невидимые миры, – поправил старик, и они поползли дальше.
– А почему вы зовете осьминога… хм… осьминогом, как люди? Я слышал, осьминог был когда-то… вашим богом.
– Бог умер, – ответил старик. – И мы остались наедине с самими собой. Это… – он замялся, – грустно, но так и должно быть…
– Вернись, мой бог… – вдруг запел молодой зеленокожий, – мне грустно без тебя… – Он захихикал, за что получил шлепок от старца, и умолк.
– Зачем вы его все время бьете? – спросил Шилов.
– Это ваших детей нельзя бить, а наших можно и даже полезно.
Небо над их головами раскрывалось, подобно бутону, с него сыпались, пропитанные едкой кислотой огненные метеоры, издалека похожие на одуванчиковые парашютики. Метеоры вгрызались в землю, проникали глубоко внутрь, как будто оплодотворяя ее. Дети сидели вокруг костра полностью неподвижные, а метеоры стачивали пространство вокруг них, постепенно приближаясь к костру. Бенни-бой крутил в руке сломанный нож.
– Что случилось? – дрожащим голосом спросил Ластик, чувствуя, как спину снова и снова окатывает горячим воздухом. Он, кажется, единственный из компании боялся, остальные сидели прямо и глядели в пространство с легкой усмешкой, как взрослые, которые знают что-то, но никогда не поделятся этим с ребенком.
– Поломался, – ответил Бенни и кинул остатки ножа в костер. Коралл бросил туда же очередную книгу.
– Бенни, – сказал Ластик. – Мы встречаемся с тобой только здесь. Скажи, как там все… ну, там, где ты живешь.
Бенни-бой пожал плечами.
– Ластик! – сказал Коралл. – Мы договаривались. Ты обещал не спрашивать об этом.
– Ну…
– Да ничего, – буркнул Прескотт и ойкнул. Метеор порвал земную оболочку в шаге от него, огонь опалил траву, стебли которой еще долго тлели, качаясь на ветру.
– Больно?
– Да не, нормально… – вяло ответил Бенни-бой. – Странно другое, откуда тут трава взялась? Только что мы сидели на песчаном берегу!
Ему никто не ответил.
– Как же мы вернемся? – спросил Ластик, с тоской глядя на порванное небо. – Я хочу домой. Мама обещала вареники со сметаной. Я люблю вареники со сметаной! – Он с вызовом поглядел на товарищей. Снова совсем близко упал метеор. Искра попала в волосы Эллис, прядь занялась, но Эллис молниеносно затушила вспыхнувший огонь. Отняла ладонь от головы. Посередине ладони проявлялся ожог.
– Я боюсь, – прошептал Ластик и стал озираться, готовый бежать со всех ног.
– Успокойся! – Коралл положил руку ему на плечо. – Пока мы сидим рядом с костром, нам ничего не грозит!
– Так уж и не грозит! – начиная паниковать, крикнул Ластик. – Зачем мы полезли сюда? – Метеор, опалив ему волосы, пролетел мимо и вонзился в костер, протыкая его насквозь, разбрасывая не успевшие заняться круглые поленья и полусырые картофелины.
– Бенни… – Коралл почувствовал, что голос у него тоже дрожит, откашлялся и повторил: – Бенни-бой, правда, когда это закончится? Нам пора домой…
Бенни поднял голову. Глаза его тлели.
– Зачем тебе домой, Коралл? – спросил он. – Тебя ведь ждет пьяный в стельку отец, больше никто. Отец, который угробил лучшие годы твоей жизни, заставляя жить возле этого дурацкого озера! А тебе зачем, Ластик? Тебя почти каждый день колотит мать! Почему ты хочешь вернуться? Вам же нравится здесь!
Эллис, до этого не проронившая ни звука, звонко рассмеялась и схватилась за животик, как бы ухохатываясь. Изо рта ее то и дело появлялся раздвоенный язык ящерицы.
– Фи… – сказала она, и тьма вокруг откликнулась, оживая и наливаясь объемом.
– Фай, фо… – ответила тьма.
– Фам… – отозвалось эхо, отразившись сотней чужих голосов от озерной глади, запутавшись среди лиан и тонких деревьев с острыми белыми шипами вместо листьев.
– Не хочу! – пискнул Ластик и тут же замолчал, заслышав чьи-то тяжелые шаги.
Коралл дрожащей рукой кинул в костер новую книгу Стивена Кинга.
– Ты знаешь, Стивен, а я ведь в детстве, нос-пиндос, чуть самоубийство не совершил. В смысле, не совсем я уже и ребенок был, скорее подросток. Как сейчас помню, отец как мог меня унижал, заставлял комплексовать, бояться других детей и все такое. Не давал развиться, в общем. Вот я взял тогда и проглотил несколько таблеток снотворного, а потом, уже засыпая, вышел на балкон и свалился с него. Ну, перегнулся через перила и упал. Упал, кстати, с пятого этажа. Грохнулся в кусты сирени и выжил, представляешь? В общем, добрые люди заметили, вызвали «скорую», в больнице меня откачали. Главным образом, нейтрализовали действие снотворного, переломов никаких и сотрясений у меня не обнаружили, так, несколько незначительных царапин. Слушай, зачем я тебе это все рассказываю?
– Не… знаю… – пробормотал Коралл ди Коралл. Он стоял, упершись ладонями в стену собственного дома. Его рвало. Семеныча, впрочем, это мало волновало. Он следил за небом, в котором творилось нечто невообразимое. Звезды скакали с места на место, что те блохи, луны то появлялись из-за горизонта, то вновь ныряли в густое и плотное ничто.
– М-да… – сказал Семеныч и вернулся к разглядыванию улицы. Улица была пуста, только в двух домах горел свет. Вокруг разливалась тишина – звонкая тишина, бьющая по мозгам, как металл по хрусталю. – Что тут происходит, Кор-ралл?
– Не… знаю… – ответил Стивен и продолжил украшать стену уродливыми узорами. «Краска» стекала к сырой земле, разъедала ее, как кислота.
– А кто знает? – приосанившись, осведомился Семеныч, и в этот момент с неба, прямо перед его носом, спустилась веревочная лестница. Немало удивленный Семеныч осторожно потрогал ее пальцем – лестница неохотно качнулась. Это была крепкая лестница. Он посмотрел наверх и увидел, что начало ее теряется в сине-черной дымке. Казалось, лестница завязывается где-то на звездах. Семеныч посмотрел на Коралла – тот оставался в том же положении – и схватился за перекладину. Поднялся метра на два, но лестница вдруг сорвалась, и Семеныч упал вместе с ней и больно ударился копчиком об асфальт. Рядом шлепнулась, взметая пыль, плотная книга в черной обложке. Семеныч прочитал имя автора, выведенное корявым почерком на титульной странице: Стивен Кинг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99