..
На другой день Ходжамшукур-хан был вынужден вновь пересказать все то, про что он уже говорил наместнику, состоявшим при нем советникам и чиновникам. Разница состояла в том, что если сам Сейит-Махмут-торе выслушал все с полной бесстрастностью, то его приближенные постоянно перебивали Ходжамшукур-хана то резкими выкриками, то бесцеремонно грубыми вопросами...
— О чем нас молит этот человек? — воскликнул советник наместника Арнияз, низенький и невероятно толстый безбородый мужчина, когда Ходжамшукур-хан умолк.— Он просит ни много ни мало затеять войну с Ираном. Когда-то великий наш хан Мадемин сотрет с лица земли всех своих врагов? Но до Ирана еще не дошла очередь. Ваше превосходительство, призвав на помощь милосердного аллаха, откажите этому человеку и сидите себе спокойно...
— Эти мятежники текинцы никогда не ценили и не оценят добра,— сипловатым и грубым голосом заговорил медленно Торемурад-аталык1.— Пускай Солтан-Мурад мирза
1 А т а л ы к — крупный землевладелец и военачальник в Хивинском ханстве.
малость собьет с них спесь. Одолеть совсем текинцев ему, конечно, не удастся. А нам потом, со свежими силами, будет легче сладить с обессиленным волком... Пускай теперь, ваше превосходительство, Серахс, словно сочный арбуз, дозревает для нас сам по себе...
Примерно то же высказали и все остальные советники наместника, но многие из них не были так искусны, как его первые сановники, а потому Ходжамшукур-хан постиг, что все эти люди говорят не свои слова, а слова самого Сейит-Махмут-торе, который уже принял решение заранее.
Выслушав всех, наместник отпустил советников, а Ход-жамшукуру знаком руки велел остаться.
— Ты услышал здесь много неприятных слов, а между тем среди этих людей было немало твоих друзей,— сказал наместник бесстрастным голосом.
— Это правда, мой повелитель.
— Уж больно досадили им всем твои соплеменники.
— Я это знаю... Но если сегодня мои соплеменники прислали сюда меня, старого друга Хивы, то тем самым они сказали, что готовы переменить свое поведение по отношению к Хивинскому ханству в будущем...
— Не беспокойся, мы услышали это. Точно так же, как услышали и три высказанные тобой причины.
— Две причины, мой повелитель. Третья прозвучала лишь для вашего слуха...
— Да, я знаю, ты не дурак... Через несколько дней сюда прибывает великий наш повелитель, хан Мадемин. Ему ты и выскажешь свои две причины... Но владыка наш мудр настолько, что сам предугадает и третью причину... А теперь ступай. И если за эти дни принц Солтан-Мурад немного потреплет твоих соплеменников, то от этого они станут только сговорчивее в нашем деле...
«Все не так уж и плохо,— думал Ходжамшукур-хан, покидая наместника хана Хивы.— Какой же слуга осмелится принять иное решение, когда прибывает сам господин?.. А говоря о мудрой догадливости хана Мадемина, Сейит-Махмут-торе тем самым пообещал мне, Ходжамшукуру, свою поддержку перед великим ханом...»
Все имело значение для Ходжамшукур-хана: и то, что сказал ему на стник хивинского хана, и на что он только намекнул, и что мог подумать... Все, кроме того, что вот-вот грянет битва за его родину и многим славным его соплеменникам придется в той битве сложить свои головы... Во власти Ходжамшукур-хана было значительно или хотя бы на немного увеличить силы серахсцев, так как Ораз-хан дал ему| и второе поручение — постараться собрать на подмогу Серахс воинов из текинских племен Мары. Но кто же, добиваясь милостей и благорасположения владыки Хивы, станет предпринимать действия, способные вызвать его гнев?
О могущем последовать гневе Ораз-хана Ходжамшукур-хан тоже думал. Потому и решил создать видимость, будто бы он принимался за исполнение и второго поручения. Поэтому после полудня Ходжамшукур-хан выехал в сторону местечка Караяба, вокруг которого и в нем самом проживали небольшие текинские племена...
. Старики рассказывали, что при переселении всей массы текинцев из Мангышлака от нее отделилась какая-то часть народа и продолжила свой путь в поисках новых земель не как все, через Балханы, а спустилась к низовьям течения Амударьи и достигла Мары, где эта часть текинцев теперь и обитает...
Вскоре перед Ходжамшукуром предстали башни и стены крепости Горган, долго служившей опорой переселившимся в эти места туркменам. Но после того, как резко возросла армия хивинской державы, крепость Горган часто переходила из рук в руки. Ныне над одной из ее башен развевался хивинский стяг...
Ходжамшукур-хан держал направление прямо на крепость, в окрестностях которой было расположено селение старого знакомца Бекмурада, у которого Ходжамшукур-хан и намеревался дождаться приезда великого хана Мадемина. Серахс Серахсом, а повидать хивинского правителя Ходжамшукур-хану прежде всего необходимо было в своих личных интересах: после этого свидания, быть может, наконец восстановятся его былое влияние и престиж... Ораз-хану потом можно будет сказать, что затянулись переговоры с марыйскими текинцами. А в случае, если Мадемин не пожелает оказать помощь се-рахсцам, то можно будет сказать, что подобно тому, как отказались марыйские текинцы последовать за Ораз-ханом в Иран, так и теперь не пожелали выделить воинов для защиты Серахса. Подобные слова, правда, могут на полвека рассорить текинцев Серахса и Мары, но даже ради сбережения между ними мира он, Ходжамшукур-хан, не станет поступать против воли хивинского хана...
Да, напрасно Ораз-хан не сказал Ходжамшукур-хану суровых напутственных слов. Но, решив предоставить ему возможность полезным для Серахса делом хоть в какой-то мере восстановить свой пошатнувшийся престиж, Ораз-хан не захотел задевать достоинства предводителя, из рук которого постепенно уплывала власть над одной из ветвей текинцев...
Продолжая свой путь, Ходжамшукур-хан стал огибать крепость Горган с восточной стороны.
Крепость лежала на небольшой возвышенности и имела форму квадрата. Рвы вокруг крепости, из которых брали и теперь берут глину для построек, были шириной в перелет брошенной сильной рукой палки. Высота стен равнялась примерно десяти — двенадцати человеческим ростам, а башни были и того выше. «Да, неплохое укрепление избрали хивинцы для своего аванпоста»,— подумал Ходжамшукур-хан.
У стен крепости стояли юрты и палатки военного поселения хивинцев. Там сновало множество нукеров в железных доспехах и остроконечных шлемах. Скакали в разные стороны вооруженные всадники. Среди жилищ нукеров виднелись стволы пушек. «Эту бы силу да на защиту Серахса; теперь»,— промелькнула мысль в уме Ходжамшукур-хана. И в ней перемешались два его желания — победы соплеменникам и своего возвышения среди них, если бы ему удалось привести на подмогу хивинских нукеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
На другой день Ходжамшукур-хан был вынужден вновь пересказать все то, про что он уже говорил наместнику, состоявшим при нем советникам и чиновникам. Разница состояла в том, что если сам Сейит-Махмут-торе выслушал все с полной бесстрастностью, то его приближенные постоянно перебивали Ходжамшукур-хана то резкими выкриками, то бесцеремонно грубыми вопросами...
— О чем нас молит этот человек? — воскликнул советник наместника Арнияз, низенький и невероятно толстый безбородый мужчина, когда Ходжамшукур-хан умолк.— Он просит ни много ни мало затеять войну с Ираном. Когда-то великий наш хан Мадемин сотрет с лица земли всех своих врагов? Но до Ирана еще не дошла очередь. Ваше превосходительство, призвав на помощь милосердного аллаха, откажите этому человеку и сидите себе спокойно...
— Эти мятежники текинцы никогда не ценили и не оценят добра,— сипловатым и грубым голосом заговорил медленно Торемурад-аталык1.— Пускай Солтан-Мурад мирза
1 А т а л ы к — крупный землевладелец и военачальник в Хивинском ханстве.
малость собьет с них спесь. Одолеть совсем текинцев ему, конечно, не удастся. А нам потом, со свежими силами, будет легче сладить с обессиленным волком... Пускай теперь, ваше превосходительство, Серахс, словно сочный арбуз, дозревает для нас сам по себе...
Примерно то же высказали и все остальные советники наместника, но многие из них не были так искусны, как его первые сановники, а потому Ходжамшукур-хан постиг, что все эти люди говорят не свои слова, а слова самого Сейит-Махмут-торе, который уже принял решение заранее.
Выслушав всех, наместник отпустил советников, а Ход-жамшукуру знаком руки велел остаться.
— Ты услышал здесь много неприятных слов, а между тем среди этих людей было немало твоих друзей,— сказал наместник бесстрастным голосом.
— Это правда, мой повелитель.
— Уж больно досадили им всем твои соплеменники.
— Я это знаю... Но если сегодня мои соплеменники прислали сюда меня, старого друга Хивы, то тем самым они сказали, что готовы переменить свое поведение по отношению к Хивинскому ханству в будущем...
— Не беспокойся, мы услышали это. Точно так же, как услышали и три высказанные тобой причины.
— Две причины, мой повелитель. Третья прозвучала лишь для вашего слуха...
— Да, я знаю, ты не дурак... Через несколько дней сюда прибывает великий наш повелитель, хан Мадемин. Ему ты и выскажешь свои две причины... Но владыка наш мудр настолько, что сам предугадает и третью причину... А теперь ступай. И если за эти дни принц Солтан-Мурад немного потреплет твоих соплеменников, то от этого они станут только сговорчивее в нашем деле...
«Все не так уж и плохо,— думал Ходжамшукур-хан, покидая наместника хана Хивы.— Какой же слуга осмелится принять иное решение, когда прибывает сам господин?.. А говоря о мудрой догадливости хана Мадемина, Сейит-Махмут-торе тем самым пообещал мне, Ходжамшукуру, свою поддержку перед великим ханом...»
Все имело значение для Ходжамшукур-хана: и то, что сказал ему на стник хивинского хана, и на что он только намекнул, и что мог подумать... Все, кроме того, что вот-вот грянет битва за его родину и многим славным его соплеменникам придется в той битве сложить свои головы... Во власти Ходжамшукур-хана было значительно или хотя бы на немного увеличить силы серахсцев, так как Ораз-хан дал ему| и второе поручение — постараться собрать на подмогу Серахс воинов из текинских племен Мары. Но кто же, добиваясь милостей и благорасположения владыки Хивы, станет предпринимать действия, способные вызвать его гнев?
О могущем последовать гневе Ораз-хана Ходжамшукур-хан тоже думал. Потому и решил создать видимость, будто бы он принимался за исполнение и второго поручения. Поэтому после полудня Ходжамшукур-хан выехал в сторону местечка Караяба, вокруг которого и в нем самом проживали небольшие текинские племена...
. Старики рассказывали, что при переселении всей массы текинцев из Мангышлака от нее отделилась какая-то часть народа и продолжила свой путь в поисках новых земель не как все, через Балханы, а спустилась к низовьям течения Амударьи и достигла Мары, где эта часть текинцев теперь и обитает...
Вскоре перед Ходжамшукуром предстали башни и стены крепости Горган, долго служившей опорой переселившимся в эти места туркменам. Но после того, как резко возросла армия хивинской державы, крепость Горган часто переходила из рук в руки. Ныне над одной из ее башен развевался хивинский стяг...
Ходжамшукур-хан держал направление прямо на крепость, в окрестностях которой было расположено селение старого знакомца Бекмурада, у которого Ходжамшукур-хан и намеревался дождаться приезда великого хана Мадемина. Серахс Серахсом, а повидать хивинского правителя Ходжамшукур-хану прежде всего необходимо было в своих личных интересах: после этого свидания, быть может, наконец восстановятся его былое влияние и престиж... Ораз-хану потом можно будет сказать, что затянулись переговоры с марыйскими текинцами. А в случае, если Мадемин не пожелает оказать помощь се-рахсцам, то можно будет сказать, что подобно тому, как отказались марыйские текинцы последовать за Ораз-ханом в Иран, так и теперь не пожелали выделить воинов для защиты Серахса. Подобные слова, правда, могут на полвека рассорить текинцев Серахса и Мары, но даже ради сбережения между ними мира он, Ходжамшукур-хан, не станет поступать против воли хивинского хана...
Да, напрасно Ораз-хан не сказал Ходжамшукур-хану суровых напутственных слов. Но, решив предоставить ему возможность полезным для Серахса делом хоть в какой-то мере восстановить свой пошатнувшийся престиж, Ораз-хан не захотел задевать достоинства предводителя, из рук которого постепенно уплывала власть над одной из ветвей текинцев...
Продолжая свой путь, Ходжамшукур-хан стал огибать крепость Горган с восточной стороны.
Крепость лежала на небольшой возвышенности и имела форму квадрата. Рвы вокруг крепости, из которых брали и теперь берут глину для построек, были шириной в перелет брошенной сильной рукой палки. Высота стен равнялась примерно десяти — двенадцати человеческим ростам, а башни были и того выше. «Да, неплохое укрепление избрали хивинцы для своего аванпоста»,— подумал Ходжамшукур-хан.
У стен крепости стояли юрты и палатки военного поселения хивинцев. Там сновало множество нукеров в железных доспехах и остроконечных шлемах. Скакали в разные стороны вооруженные всадники. Среди жилищ нукеров виднелись стволы пушек. «Эту бы силу да на защиту Серахса; теперь»,— промелькнула мысль в уме Ходжамшукур-хана. И в ней перемешались два его желания — победы соплеменникам и своего возвышения среди них, если бы ему удалось привести на подмогу хивинских нукеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111