И юноши, и те, кому пора уже прощаться с молодостью, и те, у кого виски припудрены сединой,— каждый хочет, чтобы Женя слушала только его, бывала только с ним, верила, что ни с кем другим она счастья не найдет. А ведь ни один из них не имеет даже приблизительного представления о том, какое оно, ее счастье. Да и сама она этого еще не знает.
Стала ли Женя за последние месяцы лучше разбираться в людях — кто ее знает. Но сегодня в присутствии этого сухаря Сергея Антоновича Друзя она нисколько не растерялась, быстро доказала ему свое право на ночное дежурство. И добилась этой победы не тем, чем одарил ее бог, а приобретенным за последние месяцы. Когда Друзь ушел, Женя долго не могла успокоиться — столько в ней было торжества, правда, разбавленного злостью: с какой стати этот сухарь не поверил ей с первого слова!
И он здесь, пожалуй, единственный, кто не попытался заглянуть ей в глаза и сказать нечто многозначительное. Он вообще самый незаметный среди ординаторов мужского отделения.
Когда у человека за душой есть что-то, этого ничем не скроешь. Оно, как родничок, пробивается наружу. А Сергей Антонович — всего лишь мельчайший из астероидов, окружающих профессора Шостенко. Только и заботы у него, что вращаться вокруг своего светила да еле-еле поблескивать занятым у него светом. Откуда же тут взяться чему-нибудь живому?
Когда Женя поспешно просматривала «Радянськую культуру» перед тем, как отослать ее Сергею Антоновичу, никакого интереса к тому, чем живет Друзь за стенами
клиники, у нее не было. С газетой она возилась от нечего делать.
Ну, и предшествовал этому любопытный случай,— другая на Женином месте сгорела бы от любопытства.
Минуты не прошло, как Сергей Антонович вышел из отделения, а на столике тихо, словно боясь потревожить больных, загудел телефон. Незнакомый женский голос спросил:
— Скажите, пожалуйста, Сергей... дежурный врач сейчас у вас?
На свете есть женщина, которая звонит на работу одинокому ординатору и запросто называет его Сергеем? Ну и сенсация будет завтра утром в клинике! Из этой новости Женя тайны не сделает.
Удивление не помешало девушке ответить подчеркнуто официальным тоном:
— Дежурный доктор вышел.
— Жаль.— В телефоне вздохнули.— А куда надо ему звонить?
Женя ответила еще официальнее:
— Скажите дежурной на коммутаторе, что вам...
— Именно так я и сделала,— перебили ее.— Видно, мне не повезло: позвонила, когда Сергей Антонович от вас уже вышел, но никуда еще не пришел.
— Кажется, он в физиологической лаборатории...
В телефоне вздохнули еще выразительнее.
— Благодарю вас... Не с мужским ли отделением меня соединили?
Обращалась к Жене как будто в дружеском тоне. И голос принадлежал женщине, которая знает себе цену и не любит дважды повторять сказанное. Точно таким же тоном Женя теперь разговаривает со своими поклонниками.
— Да.
— Тогда у меня к вам просьба.
Что-то в этом голосе стало раздражать Женю, и она промолчала.
— Сегодня воскресенье,— продолжала знакомая нелюдимого ординатора.— Значит, вашим больным принесли уйму газет и журналов. Вероятно, у кого-нибудь найдется экземпляр «Радянськой культуры». Попросите эту газету и минут через десять передайте, пожалуйста, ее
дежурному врачу. Тем временем я подготовлю его, иначе он не догадается, что к чему... Договорились?
Голос становился все вежливее, а у Жени увеличивалась неприязнь к нему. Таким тоном либеральные аристократки в старинных романах разговаривают с камеристками, или, как их там, компаньонками.
Все-таки Женя согласилась:
— Хорошо:"А что сказать Сергею Антоновичу?
Собеседница, по-видимому, усмехнулась.
— Разве я не сказала, что позвоню ему? Или вам не терпится узнать, кто снабжает сведениями по вопросам культуры вашего ночного принципала?.. Женского любопытства и у меня достаточно. Я, например, не прочь узнать, почему вы так сухо мне отвечаете. Уж не приревновали ли вы ко мне Сергея Антоновича?
Подумаешь, какая остроумная! ' Девушка неслышно перевела дыхание и ответила — во всяком случае, ей так казалось — с большим достоинством:
— Извините, но вы и без моих вопросов столько о себе рассказали — я не знаю, что мне с этим делать.— Она еле удержалась, чтобы не показать трубке язык.— Газету, если найду, передам, будьте спокойны.
— О-о! — проговорила неизвестная так, будто перед ней, выгнув спину, грозно, с поднятой дыбом шерстью, шипел маленький котенок.— Вы мне начинаете нравиться. Мы с вами мило поговорили, не правда ли? Будем же знакомы. Меня зовут Татьяна Федоровна Шостенко. А вас?
Возможно, от этой неожиданности другая девушка и растерялась бы. Но Женя ответила твердо:
— Женя.
— Жовнир?
— Жовнир.
— Я очень рада,— сказала дочь профессора.— Кое- что я о вас слышала. Хотелось бы взглянуть, в самом ли деле вы восьмое чудо мира — в институтском, конечно, масштабе. А пока будьте здоровы.
В телефоне стукнуло.
Женя положила трубку осторожно, словно та могла взорваться.
Какой занимательный разговор!
Неужели этот долговязый ординатор способен на дружеские (а может быть, и более близкие?!) отношения с дочерью самого Федора Ипполитовича? Будет что порассказать завтра медсестрам. Ну конечно, между ними не только дружеские отношения! Иначе дочка профессора не заподозрила бы в Жене соперницу. Неужели в Сергея Антоновича можно влюбиться?
И почему Татьяна Федоровна так настойчиво просила разыскать номер «Радянськой культуры»? Что скажет эта газета Друзю?
Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, Женя направилась в ближайшую палату.
Ей повезло, газета нашлась сразу.
Любопытное будет зрелище: дежурный врач вырвет из рук медсестры газету, его взгляд нетерпеливо забегает по страницам...
Что он будет там искать?
Четыре газетные страницы — немалое пространство. Разбросанные по нему заголовки маловыразительны: сразу и не догадаешься, о чем в этих статьях говорится. Когда Женя второпях начал выхватывать первые попавшиеся строки, издательские дела сразу же перепутались' с вопросами музыки, рецензии на новые спектакли и кинофильмы начали перекликаться с проблемами телевидения. Женя очутилась как бы в крикливой толпе, где не отличишь голос от голоса.
Откинувшись наконец на спинку стула, она увидела, что десять минут прошло, а газета приняла жалкий вид,— даже Друзь догадался бы, что дежурная медсестра искала в ней что-то...
«Радянськую культуру» понесла в физиологическую лабораторию тетя Тося.
Как этот угрюмый ординатор палаты, которую профессор посещает реже других, как этот сухарь мог заметить профессорскую дочку?
И что Татьяна Федоровна нашла в нем?
Эти вопросы занимали Женю весь вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Стала ли Женя за последние месяцы лучше разбираться в людях — кто ее знает. Но сегодня в присутствии этого сухаря Сергея Антоновича Друзя она нисколько не растерялась, быстро доказала ему свое право на ночное дежурство. И добилась этой победы не тем, чем одарил ее бог, а приобретенным за последние месяцы. Когда Друзь ушел, Женя долго не могла успокоиться — столько в ней было торжества, правда, разбавленного злостью: с какой стати этот сухарь не поверил ей с первого слова!
И он здесь, пожалуй, единственный, кто не попытался заглянуть ей в глаза и сказать нечто многозначительное. Он вообще самый незаметный среди ординаторов мужского отделения.
Когда у человека за душой есть что-то, этого ничем не скроешь. Оно, как родничок, пробивается наружу. А Сергей Антонович — всего лишь мельчайший из астероидов, окружающих профессора Шостенко. Только и заботы у него, что вращаться вокруг своего светила да еле-еле поблескивать занятым у него светом. Откуда же тут взяться чему-нибудь живому?
Когда Женя поспешно просматривала «Радянськую культуру» перед тем, как отослать ее Сергею Антоновичу, никакого интереса к тому, чем живет Друзь за стенами
клиники, у нее не было. С газетой она возилась от нечего делать.
Ну, и предшествовал этому любопытный случай,— другая на Женином месте сгорела бы от любопытства.
Минуты не прошло, как Сергей Антонович вышел из отделения, а на столике тихо, словно боясь потревожить больных, загудел телефон. Незнакомый женский голос спросил:
— Скажите, пожалуйста, Сергей... дежурный врач сейчас у вас?
На свете есть женщина, которая звонит на работу одинокому ординатору и запросто называет его Сергеем? Ну и сенсация будет завтра утром в клинике! Из этой новости Женя тайны не сделает.
Удивление не помешало девушке ответить подчеркнуто официальным тоном:
— Дежурный доктор вышел.
— Жаль.— В телефоне вздохнули.— А куда надо ему звонить?
Женя ответила еще официальнее:
— Скажите дежурной на коммутаторе, что вам...
— Именно так я и сделала,— перебили ее.— Видно, мне не повезло: позвонила, когда Сергей Антонович от вас уже вышел, но никуда еще не пришел.
— Кажется, он в физиологической лаборатории...
В телефоне вздохнули еще выразительнее.
— Благодарю вас... Не с мужским ли отделением меня соединили?
Обращалась к Жене как будто в дружеском тоне. И голос принадлежал женщине, которая знает себе цену и не любит дважды повторять сказанное. Точно таким же тоном Женя теперь разговаривает со своими поклонниками.
— Да.
— Тогда у меня к вам просьба.
Что-то в этом голосе стало раздражать Женю, и она промолчала.
— Сегодня воскресенье,— продолжала знакомая нелюдимого ординатора.— Значит, вашим больным принесли уйму газет и журналов. Вероятно, у кого-нибудь найдется экземпляр «Радянськой культуры». Попросите эту газету и минут через десять передайте, пожалуйста, ее
дежурному врачу. Тем временем я подготовлю его, иначе он не догадается, что к чему... Договорились?
Голос становился все вежливее, а у Жени увеличивалась неприязнь к нему. Таким тоном либеральные аристократки в старинных романах разговаривают с камеристками, или, как их там, компаньонками.
Все-таки Женя согласилась:
— Хорошо:"А что сказать Сергею Антоновичу?
Собеседница, по-видимому, усмехнулась.
— Разве я не сказала, что позвоню ему? Или вам не терпится узнать, кто снабжает сведениями по вопросам культуры вашего ночного принципала?.. Женского любопытства и у меня достаточно. Я, например, не прочь узнать, почему вы так сухо мне отвечаете. Уж не приревновали ли вы ко мне Сергея Антоновича?
Подумаешь, какая остроумная! ' Девушка неслышно перевела дыхание и ответила — во всяком случае, ей так казалось — с большим достоинством:
— Извините, но вы и без моих вопросов столько о себе рассказали — я не знаю, что мне с этим делать.— Она еле удержалась, чтобы не показать трубке язык.— Газету, если найду, передам, будьте спокойны.
— О-о! — проговорила неизвестная так, будто перед ней, выгнув спину, грозно, с поднятой дыбом шерстью, шипел маленький котенок.— Вы мне начинаете нравиться. Мы с вами мило поговорили, не правда ли? Будем же знакомы. Меня зовут Татьяна Федоровна Шостенко. А вас?
Возможно, от этой неожиданности другая девушка и растерялась бы. Но Женя ответила твердо:
— Женя.
— Жовнир?
— Жовнир.
— Я очень рада,— сказала дочь профессора.— Кое- что я о вас слышала. Хотелось бы взглянуть, в самом ли деле вы восьмое чудо мира — в институтском, конечно, масштабе. А пока будьте здоровы.
В телефоне стукнуло.
Женя положила трубку осторожно, словно та могла взорваться.
Какой занимательный разговор!
Неужели этот долговязый ординатор способен на дружеские (а может быть, и более близкие?!) отношения с дочерью самого Федора Ипполитовича? Будет что порассказать завтра медсестрам. Ну конечно, между ними не только дружеские отношения! Иначе дочка профессора не заподозрила бы в Жене соперницу. Неужели в Сергея Антоновича можно влюбиться?
И почему Татьяна Федоровна так настойчиво просила разыскать номер «Радянськой культуры»? Что скажет эта газета Друзю?
Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, Женя направилась в ближайшую палату.
Ей повезло, газета нашлась сразу.
Любопытное будет зрелище: дежурный врач вырвет из рук медсестры газету, его взгляд нетерпеливо забегает по страницам...
Что он будет там искать?
Четыре газетные страницы — немалое пространство. Разбросанные по нему заголовки маловыразительны: сразу и не догадаешься, о чем в этих статьях говорится. Когда Женя второпях начал выхватывать первые попавшиеся строки, издательские дела сразу же перепутались' с вопросами музыки, рецензии на новые спектакли и кинофильмы начали перекликаться с проблемами телевидения. Женя очутилась как бы в крикливой толпе, где не отличишь голос от голоса.
Откинувшись наконец на спинку стула, она увидела, что десять минут прошло, а газета приняла жалкий вид,— даже Друзь догадался бы, что дежурная медсестра искала в ней что-то...
«Радянськую культуру» понесла в физиологическую лабораторию тетя Тося.
Как этот угрюмый ординатор палаты, которую профессор посещает реже других, как этот сухарь мог заметить профессорскую дочку?
И что Татьяна Федоровна нашла в нем?
Эти вопросы занимали Женю весь вечер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41