потом они стали обжигающими, как огонь, и
губы девушки раскрылись, как два лепестка. Под ладонью Конана набатом
билось ее сердце, набухал и распускался сосок на упругой груди, такой
нежной, такой желанной... Он приник к нему ртом, ощущая, как дрожит, как
трепещет тело девушки.
Тихий возглас, волнующий, призывный... Руки Конана ласкали стройные
бедра, гибкий стан, плечи, сиявшие теплотой розового мрамора... Они уже не
лежали в траве; они парили над ней, погруженные в алую прозрачную дымку,
невесомую и ласковую, что нежила их подобно волнам южного моря. Их кожу
овевал ветерок, их плоть трепетала в предвкушении счастья, дивная мелодия
разливалась вокруг - то звенели, играли хрустальные колокола, повелевавшие
ходом звезд и движением человеческих сердец.
Приятная истома охватила Конана. Сквозь наплывающее забытье он слушал
шепот Рины, почти не понимая слов; кажется, она просила о чем-то? Нам
нельзя торопиться... не надо, милый... не здесь, не сейчас... Он точно
знал, что все произойдет здесь и сейчас, если... если у него хватит сил
справиться с блаженной дремотой. Сон наплывал на него сладостным дурманом,
покачивал, уносил в небесные выси - туда, где все тише и тише пели
хрустальные колокола. Он чувствовал еще, как локоны Рины щекочут шею,
ощущал приникшее к нему тело, сильное, гибкое и желанное, но необоримое
медвяное забвенье надвигалось, укачивало, баюкало...
"Цветы, - подумал Конан, погружаясь в дремоту, - волшебные цветы...
Запах... Рина... Какие у нее нежные руки... какие..."
Сколько же он проспал? По-видимому, недолго; и пробудили его не
ласковые прикосновенья девушки. Руки, что быстро, но осторожно ощупывали
киммерийца, были жесткими и грубыми, поросшими волосом, и пахло от них не
медом и вином, а едким звериным потом.
Конан застонал, пытаясь открыть глаза, потом, внезапно ощутив сильную
и бесцеремонную чужую хватку, нанес вслепую удар кулаком. Он сел,
судорожно нашаривая свои мечи, но их не было; и рука, привычно
потянувшаяся к поясу, не нашла рукояти кинжала. Ремень тоже исчез; под
пальцами вместо гладкой кожи бугрилась смятая ткань холщовой туники.
Это заставило его окончательно проснуться. Вскочив, Конан бросился
вперед, к маячившим перед ним двум или трем фигурам - бросился, не думая
ни о мечах, ни об арбалете, ни о прочем своем оружии, ибо в мыслях у него
было только одно: фляга! Бронзовая фляга, его разум, его душа, упрятанная
в потайной кармашек пояса!
Что-то мягкое подвернулось под ноги, и киммериец упал в алую траву,
не дотянувшись на половину ладони до ближайшего вора. Когда он поднял
голову, похитители исчезли.
24. ПЛЕМЯ ТИИ'КА
Конан ругался и ревел, как дикий зверь, наступая на съежившуюся в
испуге Рину.
- Кром! Небольшие неприятности! Все кончится благополучно! - Взмахнув
огромным кулаком, он набрал побольше воздуха в грудь. - Благополучней
некуда! Проклятый лес! Проклятые ублюдки! Они украли все, все!
- Не все, - робко возразила девушка, и это было правдой; до арбалета
и колчана похитители не добрались. Но дорожные мешки, припасы, оружие
Рины, драгоценные Рагаровы клинки, а главное - пояс с бронзовым сосудом! -
исчезли. Кроме арбалета, у Конана остался только кривой засапожный нож; у
его же спутницы не было ничего, кроме одежды - да и та находилась сейчас в
изрядном беспорядке.
- Я почти догнал их! - снова рявкнул Конан. - Если бы не ты... - он
со злостью сплюнул.
- Кто же виноват, что ты запнулся о мою ногу! - Серые глаза Рины
наполнились слезами. - Надо было глядеть, что там лежит на земле!
- Лежит!.. На земле!.. - Киммериец никак не мог успокоиться. - Все
твои цветы! Если б не эта пакость, никто бы и не улегся на землю!
Он принялся яростно топтать букет, превращая хрупкие чаши
колокольчиков и цветочные стебли в слизистое крошево. Рина некоторое время
глядела на него, потом вдруг шмыгнула носом, вытерла глаза и улыбнулась.
- А все-таки как было хорошо! - мечтательно произнесла она. - Как
хорошо! Я словно летала в небесах в твоих объятьях...
- Хорошо, - согласился Конан; выместив гнев на чародейных цветах, он
немного пришел в себя. - А сейчас - еще лучше! Когда же кончится время
сна, все будет просто замечательно! Я превращусь в безгласного скота, и ты
поведешь меня на веревочке прямо в храм! Интересно, что я скажу Митре? Как
вознесу мольбы о прощении? Мне не удастся даже замычать или залаять! Я
лишусь памяти и речи, стану глупее распоследнего осла!
Рина озабоченно нахмурила лоб.
- Этого не случится, Конан, не тревожься! У нас еще есть время. И
предчувствие меня не обманывает: все закончится хорошо.
- Во имя милостей Митры!.. Перестань повторять это, женщина! -
Перебросив за спину арбалет и колчан, киммериец направился к зарослям,
обрамлявшим край полянки. - Похоже, эти ублюдки исчезли где-то тут... -
пробормотал он, срезая ножом гибкие прутья, чтобы расчистить проход. - А!
Погляди-ка! Дыра! Дыра и лианы!
Перед ним зияло небольшое отверстие - лаз, светлевший среди плотно
переплетавшихся ветвей; к сучкам попрочнее были привязаны две лианы. Конан
продолжал работать ножом - для него этот ход на нижние ярусы оказался
слишком тесным.
- Не слишком-то умны эти вороватые твари, - буркнул он. - Не
догадались сбросить лианы...
Рина подошла и встала за его спиной, внимательно разглядывая
отверстие.
- Ты заметил, как они выглядят?
Конан, врубаясь в заросли, покачал головой.
- Почти ничего не разобрал... глаза слипались после этого дурмана...
- Он плюнул на ближайший цветок. - Недаром я всегда предпочитал вино!
Честное вино лучше любого колдовского зелья! Если б не это твое...
На алых губах Рины мелькнула загадочная улыбка, потом ее рука ласково
пригладила взлохмаченную гриву киммерийца.
- Давай не будем ссориться, ладно? Я не так уж виновата, и ты не
столь уж безгрешен... - щеки ее полыхнули румянцем. - Сейчас спустимся
вниз и нагоним наших грабителей. Наверняка они ушли не слишком далеко.
Найдем их след...
- В таких-то зарослях? - Конан раздраженно ткнул в дыру ножом.
- В каких угодно, - с уверенностью заявила девушка. - Мне ведь не
надо высматривать отпечатки их лап или ног - я вижу след их ауры! Дрожит
прямо в воздухе, Конан, словно цветная радуга... - всматриваясь в нечто,
заметное ей одной, Рина прищурила глаза.
- Ну, и что скажешь?
- Ты прав - они не слишком-то умны. Значит, мы найдем их и
перехитрим.
- Я хитрить не буду, - киммериец яростно взмахнул кинжалом. - Мне бы
только добраться до глоток этих тварей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
губы девушки раскрылись, как два лепестка. Под ладонью Конана набатом
билось ее сердце, набухал и распускался сосок на упругой груди, такой
нежной, такой желанной... Он приник к нему ртом, ощущая, как дрожит, как
трепещет тело девушки.
Тихий возглас, волнующий, призывный... Руки Конана ласкали стройные
бедра, гибкий стан, плечи, сиявшие теплотой розового мрамора... Они уже не
лежали в траве; они парили над ней, погруженные в алую прозрачную дымку,
невесомую и ласковую, что нежила их подобно волнам южного моря. Их кожу
овевал ветерок, их плоть трепетала в предвкушении счастья, дивная мелодия
разливалась вокруг - то звенели, играли хрустальные колокола, повелевавшие
ходом звезд и движением человеческих сердец.
Приятная истома охватила Конана. Сквозь наплывающее забытье он слушал
шепот Рины, почти не понимая слов; кажется, она просила о чем-то? Нам
нельзя торопиться... не надо, милый... не здесь, не сейчас... Он точно
знал, что все произойдет здесь и сейчас, если... если у него хватит сил
справиться с блаженной дремотой. Сон наплывал на него сладостным дурманом,
покачивал, уносил в небесные выси - туда, где все тише и тише пели
хрустальные колокола. Он чувствовал еще, как локоны Рины щекочут шею,
ощущал приникшее к нему тело, сильное, гибкое и желанное, но необоримое
медвяное забвенье надвигалось, укачивало, баюкало...
"Цветы, - подумал Конан, погружаясь в дремоту, - волшебные цветы...
Запах... Рина... Какие у нее нежные руки... какие..."
Сколько же он проспал? По-видимому, недолго; и пробудили его не
ласковые прикосновенья девушки. Руки, что быстро, но осторожно ощупывали
киммерийца, были жесткими и грубыми, поросшими волосом, и пахло от них не
медом и вином, а едким звериным потом.
Конан застонал, пытаясь открыть глаза, потом, внезапно ощутив сильную
и бесцеремонную чужую хватку, нанес вслепую удар кулаком. Он сел,
судорожно нашаривая свои мечи, но их не было; и рука, привычно
потянувшаяся к поясу, не нашла рукояти кинжала. Ремень тоже исчез; под
пальцами вместо гладкой кожи бугрилась смятая ткань холщовой туники.
Это заставило его окончательно проснуться. Вскочив, Конан бросился
вперед, к маячившим перед ним двум или трем фигурам - бросился, не думая
ни о мечах, ни об арбалете, ни о прочем своем оружии, ибо в мыслях у него
было только одно: фляга! Бронзовая фляга, его разум, его душа, упрятанная
в потайной кармашек пояса!
Что-то мягкое подвернулось под ноги, и киммериец упал в алую траву,
не дотянувшись на половину ладони до ближайшего вора. Когда он поднял
голову, похитители исчезли.
24. ПЛЕМЯ ТИИ'КА
Конан ругался и ревел, как дикий зверь, наступая на съежившуюся в
испуге Рину.
- Кром! Небольшие неприятности! Все кончится благополучно! - Взмахнув
огромным кулаком, он набрал побольше воздуха в грудь. - Благополучней
некуда! Проклятый лес! Проклятые ублюдки! Они украли все, все!
- Не все, - робко возразила девушка, и это было правдой; до арбалета
и колчана похитители не добрались. Но дорожные мешки, припасы, оружие
Рины, драгоценные Рагаровы клинки, а главное - пояс с бронзовым сосудом! -
исчезли. Кроме арбалета, у Конана остался только кривой засапожный нож; у
его же спутницы не было ничего, кроме одежды - да и та находилась сейчас в
изрядном беспорядке.
- Я почти догнал их! - снова рявкнул Конан. - Если бы не ты... - он
со злостью сплюнул.
- Кто же виноват, что ты запнулся о мою ногу! - Серые глаза Рины
наполнились слезами. - Надо было глядеть, что там лежит на земле!
- Лежит!.. На земле!.. - Киммериец никак не мог успокоиться. - Все
твои цветы! Если б не эта пакость, никто бы и не улегся на землю!
Он принялся яростно топтать букет, превращая хрупкие чаши
колокольчиков и цветочные стебли в слизистое крошево. Рина некоторое время
глядела на него, потом вдруг шмыгнула носом, вытерла глаза и улыбнулась.
- А все-таки как было хорошо! - мечтательно произнесла она. - Как
хорошо! Я словно летала в небесах в твоих объятьях...
- Хорошо, - согласился Конан; выместив гнев на чародейных цветах, он
немного пришел в себя. - А сейчас - еще лучше! Когда же кончится время
сна, все будет просто замечательно! Я превращусь в безгласного скота, и ты
поведешь меня на веревочке прямо в храм! Интересно, что я скажу Митре? Как
вознесу мольбы о прощении? Мне не удастся даже замычать или залаять! Я
лишусь памяти и речи, стану глупее распоследнего осла!
Рина озабоченно нахмурила лоб.
- Этого не случится, Конан, не тревожься! У нас еще есть время. И
предчувствие меня не обманывает: все закончится хорошо.
- Во имя милостей Митры!.. Перестань повторять это, женщина! -
Перебросив за спину арбалет и колчан, киммериец направился к зарослям,
обрамлявшим край полянки. - Похоже, эти ублюдки исчезли где-то тут... -
пробормотал он, срезая ножом гибкие прутья, чтобы расчистить проход. - А!
Погляди-ка! Дыра! Дыра и лианы!
Перед ним зияло небольшое отверстие - лаз, светлевший среди плотно
переплетавшихся ветвей; к сучкам попрочнее были привязаны две лианы. Конан
продолжал работать ножом - для него этот ход на нижние ярусы оказался
слишком тесным.
- Не слишком-то умны эти вороватые твари, - буркнул он. - Не
догадались сбросить лианы...
Рина подошла и встала за его спиной, внимательно разглядывая
отверстие.
- Ты заметил, как они выглядят?
Конан, врубаясь в заросли, покачал головой.
- Почти ничего не разобрал... глаза слипались после этого дурмана...
- Он плюнул на ближайший цветок. - Недаром я всегда предпочитал вино!
Честное вино лучше любого колдовского зелья! Если б не это твое...
На алых губах Рины мелькнула загадочная улыбка, потом ее рука ласково
пригладила взлохмаченную гриву киммерийца.
- Давай не будем ссориться, ладно? Я не так уж виновата, и ты не
столь уж безгрешен... - щеки ее полыхнули румянцем. - Сейчас спустимся
вниз и нагоним наших грабителей. Наверняка они ушли не слишком далеко.
Найдем их след...
- В таких-то зарослях? - Конан раздраженно ткнул в дыру ножом.
- В каких угодно, - с уверенностью заявила девушка. - Мне ведь не
надо высматривать отпечатки их лап или ног - я вижу след их ауры! Дрожит
прямо в воздухе, Конан, словно цветная радуга... - всматриваясь в нечто,
заметное ей одной, Рина прищурила глаза.
- Ну, и что скажешь?
- Ты прав - они не слишком-то умны. Значит, мы найдем их и
перехитрим.
- Я хитрить не буду, - киммериец яростно взмахнул кинжалом. - Мне бы
только добраться до глоток этих тварей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168