.. да, по заслугам или в испытание... Признаешь ли ты свою вину?
Из пересохшего горла Конана вырвался хрип.
- Признаю! Но вина моя не в том, что я прикончил пьяного солдата,
просившего пощады! Я... я... - он запнулся, потом через силу продолжал: -
Мне не надо было принимать никаких даров от Митры! Ничего, ничего! Он дал
Силу, забрав свободу... Неподходящий для меня обмен! Я не хочу становиться
ничьим слугой... даже бога, самого великого из всех богов!
Наступила пауза. Учитель, опустив руки и покачивая головой,
рассматривал маленький сосуд с арсайей, будто пытался проникнуть взглядом
сквозь позеленевшую бронзовую поверхность; лицо его было печальным.
Наконец он сказал:
- Возможно, ты прав, Секира - не каждому по нраву служение богам...
Но об этом тебе стоило призадуматься раньше! До того, как принять обет!
Теперь же ты согрешил и наказан... - старец сделал резкий жест, как бы
обрывая некие невидимые нити. - Ты лишился Силы... лишился навсегда...
Кроме того, бог забрал твою душу, а затем, руками этого Саракки, чародея
из Дамаста, вернул ее на время - я думаю, для того, чтобы ты мог совершить
подвиг искупления. А раз так, сохраняй спокойствие и не теряй надежды.
Митра испытывает тебя!
- Я готов! - хрипло выдохнул Конан. - Я готов, отец мой! Скажи, что я
должен делать?
- Сейчас - отдохнуть с дороги, поразмыслить и привести душу свою к
миру. Большего я не скажу! Мне надо испросить решения Митры... Омм-аэль!
Он пошлет его, когда захочет - через день или два, или через полную
луну... Бога нельзя торопить, Секира... Надеюсь, ты это понимаешь?
Взгляд Конана был прикован к маленькому бронзовому сосуду, что
покоился на ладони Учителя. Киммериец протянул к нему руку.
- Но я жив, наставник, пока нюхаю это проклятое зелье! Насколько его
хватит? Фляга пуста наполовину...
- И все же ты будешь ждать! - резко прервал Конана старец. - Ждать
столько, сколько понадобится! Я же сказал: не теряй надежды, смири
нетерпение - и да снизойдет покой на твою душу! На то, что от нее
осталось! - Он швырнул киммерийцу бронзовую флягу, и тот поймал
драгоценный сосудик обеими руками. - Иди, отдыхай, - наставник махнул в
сторону пещеры. - Смой с тела пот, выпей воды, поешь... У меня новый
Ученик, он поможет тебе, Секира - он умеет врачевать раны... Я же
отправлюсь вниз, к деревьям - подумать и испросить для тебя прощения у
Митры. Но не жди, что Пресветлый столь быстро сменит гнев на милость!

Новый Ученик в самом деле оказался искусником - под его руками
царапины, ссадины и синяки исчезали с поразительной быстротой. Руки
Ученика были нежными, с изящными длинными пальцами и розовыми ноготками;
на правом запястье поблескивал браслет, набранный из перламутровых
пластинок. Вытянувшись на скамье, Конан поворачивался со спины на живот и
с бока на бок, подчиняясь мягким прикосновениям девичьих ладоней. От них
струилась Сила - не та буйная грозная Сила, что порождала потоки
смертоносных молний, а ласковая, трепетная, исцеляющая; божественный дар,
служивший не смерти, но жизни.
Ученик - вернее, Ученица - оказалась молодой девушкой лет
восемнадцати, сероглазой, стройной, улыбчивой. Густые пряди каштановых
волос падали на спину юной целительницы, движения округлых рук были
неторопливыми и завораживающе плавными, полотняная туника до середины
бедра облегала сильное гибкое тело. Конан не сразу разобрал, как она
прекрасна - не яркой жгучей красотой смуглых южанок и не царственным
великолепием северных женщин, а тихим и неброским очарованием,
заставлявшим вспомнить легенды о феях, что дарят изредка ласку и нежность
смертным возлюбленным. Еще киммерийцу чудилось, что от девушки исходит
свежий и терпкий аромат морского простора; здесь, в пещере, вознесенной на
сотню локтей над бесплодной пустыней, этот запах казался удивительным,
словно бы подчеркивающим чарующую прелесть Рины.
Рина! Имя, похожее на птичий вскрик в ночи, на трели серебряного
колокольчика, на звон сдвинутых хрустальных чаш...
Наступил вечер. Учитель не вернулся из сада, и Конан понял, что
старик проведет там всю ночь - то ли прислушиваясь к шепоту звезд, то ли
внимая шелесту Небесных Стражей. Вероятно, он надеялся различить в этих
неясных звуках глас Митры, божественное повеление, определяющее судьбу его
ученика, неудавшегося слуги Великого Равновесия... Строптивца, нарушившего
обет!
Кивком поблагодарив девушку, Конан вышел из пещеры и встал под дубом,
поглядывая на меркнущее небо и скальный карниз, нависавший над стрельчатой
аркой входа. Там находилась боевая арена, на которой ему пришлось провести
долгие дни; там он одержал победу над самим собой, над своим безликим
двойником, сотворенным наставником из песка... Но, похоже, торжество это
было ложным, ибо никому не дано переломить собственную натуру - ни с
помощью меча, ни в размышлениях о добре, зле и душевном равновесии. Сейчас
Конану казалось, что он проиграл схватку с песчаным монстром, что на самом
деле его плоть осыпалась на ристалище бесформенной грудой под
безжалостными ударами свистящих клинков.
Позади раздались тихие шаги, и Рина, скользнув за его спиной, подошла
к дубу. Светлые пушистые брови девушки были приподняты к вискам, в серых
глазах таилось удивление, но на губах играла улыбка - немного
нерешительная, но дружелюбная.
- Ты сыт?
Конан молча кивнул. Странно, но после утомительного и долгого пути
ему хватило двух лепешек с медом; может быть, врачующие руки Рины изгнали
не только усталость и боль от ран, но и ощущение голода?
- Ты хочешь винограда? Или яблок? Я могу принести...
- Не стоит, Рина. Мне ничего не нужно.
- Это не так. Я чувствую... чувствую... - ее раскрытая ладошка
потянулась к груди Конана. - Тебе плохо, я знаю... Почему?
- Митра разгневался на меня, женщина, - с трудом вымолвил киммериец.
Гнев поднимался в его сердце; ему хотелось побыть одному, а эта девчонка
лезла с пустыми разговорами! Однако он не мог обидеть ее: Рина ни в чем не
провинилась перед ним, и воспоминания об исцеляющих ласковых
прикосновениях ее рук были еще так свежи в памяти...
- Ты - из Учеников? - спросила она.
- Теперь нет. Я нарушил клятву, и Сила покинула меня. Да и не только
Сила...
Рина всплеснула руками.
- Нарушил обеты? Разве так бывает? - Рот ее недоуменно округлился,
пушистые брови взлетели вверх.
- Бывает. Что тут удивительного? Люди клянутся и нарушают свои
клятвы, потом приносят жертвы, молят богов о прощении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168