- Не хочешь ли промочить горло, господин? Так, слегка... День, видно,
будет жарким.
Саракка молча покачал головой. Он не испытывал жажды; другие заботы
донимали его. Раскачиваясь в такт мерному бегу колесницы, он вновь
устремил взгляд на запад.
Там, за утесами, чудовищным парапетом обрамлявшими Арим, простиралась
возвышенная и засушливая земля, покрытая пальмовыми рощами, источник
богатства и силы Дамаста. Богатства и силы, но не жизни; жизнь городу и
всей стране дарила река. Она вырывалась из ущелья - единственного,
рассекавшего крутые склоны Арима, - и текла на восток, постепенно мелея,
щедро отдавая свои воды каналам, арыкам, многочисленным прудам и
искусственным озерам. Наконец, разделившись на три десятка мелких речек и
ручьев, она исчезала в песках, и ни один мудрец не сумел бы сказать, где
на самом деле кончается Наката. Но с истоком ее подобного вопроса не
возникало, ибо светлый речной поток был порожден водопадом, величественным
и полноводным, который обрушивался из расселины в дальнем конце ущелья.
Без сомнения, где-то под плато Арим лежало целое пресное море, питавшее и
колодцы наверху, и этот водопад, и лишь одни боги знали, на сколько лет,
десятилетий или веков в нем хватит воды.
Это обстоятельство являлось постоянной заботой обитателей Дамаста,
поскольку река временами мелела, будто в подземных тоннелях и пещерах
приопускались какие-то перегородки, перекрывавшие путь живительной влаге.
В том можно было усмотреть и волю самой Накаты, наиболее почитаемой после
Матраэля богини Дамаста; как и Лучезарный, она могла в одни годы гневаться
на людей, в другие - оказывать им благосклонное внимание, изливая из своих
бездонных чресел полуторную норму воды. Как бы то ни было, Дамаст, великий
город Ста Зиккуратов, зависел от капризов переменчивой реки; и если б в
некий черный день она пересохла, через месяц пастбища, поля и виноградники
были бы занесены песком.
Колесницу слегка встряхнуло, потом она ускорила ход, спускаясь с
холма. Гнедые мчались плавной рысью, поматывая гривами; скрипели колеса,
окованный медью бортик сверкал, точно красноватое золото. На передке его
была закреплена бронзовая баранья голова с витыми рогами, по бокам грозно
вздымали копыта отчеканенные в металле крылатые кони, символ Лучезарного.
Справа, там, где стоял молодой звездочет, с внутренней стороны висели на
закрепках лук, два полных стрел колчана, секира и квадратный щит; слева,
рядом с возницей, рослым чернобородым воином, торчали три копья.
Придерживаясь руками за бортик, Саракка через силу усмехнулся. Нет,
ему не стоило обижаться ни на доблестного Рантассу, ни на
предусмотрительного Тай Па; оба сановника, забыв о дворцовых интригах и
соперничестве из-за милостей дуона, сделали больше, чем он ожидал.
Рантасса предоставил ему эту боевую колесницу и надежного человека,
сильного воина, превосходно владеющего оружием; Тай Па дал в спутники
лучшего из своих шпионов. Правда, дознавальщик Атт оказался большим
любителем выпить, зато помнил все дороги, каналы, деревушки и хутора на
пять дней в любую сторону от Дамаста. Знал он и плоскогорье Арим, куда
нередко наведывался вместе с торговцами, скупавшими на корню весь урожай с
пальмовых плантаций дуона.
Но увы! Даже объединенные старания мага, воина и опытного лазутчика
оказались бесплодными, как гирканская пустыня! Они не сумели выведать
ничего - ничего полезного, что позволило бы Саракке разобраться с небесным
знамением. И сейчас, мчась ясным солнечным утром среди веселых зеленых
полей и рощ, он временами ощущал удары конских копыт, сокрушающих ребра,
или неторопливое скольжение смазанного салом кола, пронзающего его
внутренности. Теперь у него оставалась только одна надежда - отыскать
что-нибудь важное в Ариме; все остальные расследования пошли прахом.
Дело о кровавом солнечном закате, как и о припозднившемся караване из
Меру, удалось разрешить быстро. Караванщиков всего лишь настигла песчаная
буря - примерно в дневном переходе от того места, где находились дозорные
Рантассы; разумеется, после нее золотой глаз Матраэля налился грозным
багровым светом. Но к Хвостатой Звезде и к иным небесным знакам самум не
имел никакого отношения, ибо в начале лета такие бури случались едва ли не
каждые десять дней. Собственно, об этом прекрасно знали и солдаты,
ходившие в дозор; опросив их, Саракка вскоре выяснил, что красочное
описание страшного заката и жертвоприношение белой курицы преследовали
лишь одну цель - поскорей вернуться из пустыни к уюту дамастинских таверн
и кабачков.
Без особых трудов удалось разобраться и с внезапно обмелевшим
каналом, что проходил по землям одной из крестьянских общин. И тут ничего
мистического не наблюдалось; дознавальщики Тай Па сочли, что слишком давно
не очищались створы местной ирригационной системы. Староста получил
пятьдесят палок по пяткам, и через пару дней канал вновь наполнился чистой
и прохладной водой. Сведения эти являлись вполне правдивыми; как и в
случае с дозором, Саракка лично побеседовал с дознавальщиками после
проведенной экзекуции. Эти парни со смехом описывали, как староста, кряхтя
и охая, отправил к каналу всех односельчан, начиная с ребятишек
десятилетнего возраста, и наблюдал за ними словно коршун за степными
зайцами, пока работа не была кончена. Воистину, в истории с этим каналом
Матраэль был ни при чем; одна лишь леность людская.
Насчет же скисших напитков виноторговца Сидурры магу пришлось
проводить целое следствие, пользуясь неоценимой помощью Атта и даже
привлекая кое-какие потусторонние силы. Как он и предполагал, результаты
гадания определенно указывали на злой умысел со стороны конкурентов
виноторговца; подробное же обследование злополучных бочек позволило найти
тому неоспоримые доказательства. Их обнаружил глазастый дознавальщик,
имевший немалый опыт в подобных делах; после осмотра он с торжеством
преподнес Саракке некие травы, выделявшие кислый сок. Теперь оставалось
лишь обнаружить злоумышленников, подбросивших их в бочки, но молодой маг
отложил это на будущее - в надежде, что оно у него все же есть.
Однако история с петушком едва не разбила все его чаяния. Саракке
казалось, что уж в этом-то случае он обнаружит следы божественного
предопределения, ибо голова Хвостатой Звезды сияла в небесах как раз между
Воином и Петухом - и, значит, указывала либо на того, либо на другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168