– Я?
– Только не таись, Сергей. Плакал?
– Да. Только для себя. А если чуть рядом шорох, сразу глаза просохли…
– И у меня так было…
– Но тогда я даже не замечал… Ты поверишь мне? Не почувствовал слез. Это ощущение крови из раненой головы во время атаки… я решил, что пот… пот часто заливает глаза, вероятно, потому…
– Вероятно.
Виктор сидел, обняв колени, замасленные от постоянного лазанья в узкую горловину батарейного блиндажа.
Много обломков несла тогда Волга: обгорелые доски и хлопок; целлулоидные куклы; а то вдруг вверх ножками вынырнет стул, а его догонит ящик или набухшая туша коровы, похожая на огромный винный бурдюк; мелькнет в волнах пилотка красноармейца, оторванный шинельный рукав со звездой политрука или обращенный к донным глубинам лицом труп немецкого гренадера.
Катит Волга свои воды мимо нас, невдалеке от Ахтубинской поймы, за ней степи и засыпанные пеплом веков дворцы татаро-монголов, решившихся именно здесь поставить дворцы степной столицы покоренного мира.
…Мои бойцы приметили что-то черное, плывущее по течению. В руках у Якубы очутился багор. Таким же багром, только подлиннее, вооружился и Бахтиаров. Два дагестанца побежали вдоль берега, чтобы перехватить плывущую по реке бочку. Да, это бочка, и не пустая. Вот волна обкатила бока. Бочка плыла, играя клеймом на дне и железными обручами.
– Цепляйте навкидок, товарищ лейтенант! – слышится азартный голос Якубы.
Бахтиаров надвязал пожарный багор канатом и мечет его, как гарпун. Багор с брызгами падает в воду, не долетев. Бочка вяло перевертывается на другое, тоже клейменое дно и продолжает свой путь.
– Не тратьтесь, хлопцы! Волной прибьет! – уверяет кто-то зычным голосом.
– Кому только? – мрачно выкрикивает Якуба.
Он бежит, быстро перебирая босыми ногами, на ходу стягивает вместе с бельем гимнастерку, бросает ее своему приятелю, сумрачному солдату Артюхину. Только минута остановки.
– Гляди, Артюхин! – кричит он громко. – На гимнастерке медаль, в штанах – тыща сто тридцать. – Якуба топчется на месте, по-петушьи дрыгает ногами, собираясь нырнуть в воду.
– Гляди там, где-сь «мессер» упокойник! – кричат ему зенитчики, привлеченные суматохой.
– Башку разломишь! «Мессер» туда нырнул!
Якуба уже в воде. Его расчеты перехватить бочку на мелком месте не оправдались. Якуба плывет, быстро работая крепкими руками. Видно, как играют мускулы на спине и предплечье. Тело у Якубы совсем белое. Черны только кисти рук, лицо и шея. Отсюда кажется, что Якуба плывет в перчатках. Вот он шлепает рукой по дну. Грудью Якуба ведет добычу к берегу. Артюхин хочет бросить конец каната. Якуба уже на отмели, придерживает бочку.
– Попалась, курица! – визгливо кричит он.
Дагестанцы что-то кричат Якубе гортанными голосами.
Бахтиаров шурует багром, помогает Якубе вытащить добычу. Сбегаются бойцы из нашего полка, и зенитчики, и тихоокеанцы-матросы, изучавшие под навесом лесопилки «пехотный самовар» – миномет.
Через полчаса к нам поднимается веселый Бахтиаров. Помятое пальцами масло лежит глыбой на его ладонях.
– Бочка масла, – басит Бахтиаров. – Рыбье счастье на отдыхе, а!
– Проследи, Ким, чтобы зря не разбазарили, – говорю я.
– У Якубы не выпросишь. – Бахтиаров смеется, наполняет котелки маслом. – И вам принесем на батарею, – говорит он, обращаясь к Неходе.
– Хорошо, Бахтиаров. Еще не раз огоньком поддержу.
Происшествие с бочкой рассеивает наши дурные мысли. Или, вернее, они снова подавлены, прячутся в тайники души.
Пришедший из-под Сталинграда на отдых стрелковый полк располагается в землянках. Я вижу молодых бойцов в летнем обмундировании, вымазанном глиной и копотью; скатки шинели напоминают мне обручи только что выловленной бочки. Люди нервно пересмеиваются, жадно курят, расспрашивают соседей, как у них. Распустив пояса и сняв гимнастерки, расстилают шинели, чтобы погреться на скупом сентябрьском солнце.
Медленно, будто обнюхивая рельсы, ползет бронепоезд. Он только что отработал на поддержке из всех своих орудий. На броне – вмятины, на балластных платформах лежат раненые; их вечером, чтобы не выдавать переправ, перебросят на ту сторону, на левый берег Волги, где зеленеет деревьями пойма.
Бойцы из сталинградского полка собрались у двух баянов. К нам доносятся слова популярной песни. Мы знали только два первых куплета этой песни, занесенной солдатами 62-й армии генерала Чуйкова. Виктор вынимает полевую книжку.
– Ты запоминай вторые строчки, я – две первые, – говорит он.
Песня начиналась слаженным дуэтом, сотни голого сов подхватывали ее дружным хором. Пели ее люди, только что пришедшие с линии боя, и пели ее то как торжественный и устрашающий гимн, то как песню печали, то как песню великой радости и веры в победу. Хорошо ложатся на сердце такие песни.
Есть на Волге утес.
Он бронею оброс,
Что из нашей отваги куется.
В мире нет никого,
Кто не знал бы его,
Тот утес Сталинградом зовется.
На утесе на том,
На посту боевом,
Стали грудью орлы-сталинградцы.
Воет вражья орда,
Но врагу никогда
На приволжский утес не взобраться.
Там снаряды летят,
Там пожары горят,
Волга-матушка вся почернела,
Но стоит Сталинград,
И герои стоят
За великое, правое дело.
Там, в дыму боевом,
Смерть гуляла кругом,
Но герои с постов не сходили.
Кровь смывали порой
Черной волжской водой
И друзей без гробов хоронили.
Сколько лет ни пройдет,
Не забудет народ,
Как на Волге мы кровь проливали,
Как десятки ночей
Не смыкали очей,
Но врагу Сталинград не отдали.
Бойцы, взволнованные словами песни и только что пережитым, будто по команде, повернулись к Волге.
Ты сильна, глубока,
Эй ты, Волга-река,
Ты видала сражений немало,
Но такой лютый бой,
Ты, родная, впервой
На своих берегах увидала.
Песня звучала, как клятва, и неугасимой верой светились мужественные лица солдат исторического сражения.
Мы покончим с врагом,
Мы к победе придем,
Солнце празднично нам улыбнется.
Мы на празднике том
Об утесе споем,
Что стальным Сталинградом зовется.
На другой день после встречи с Виктором я получил письмо от брата Ильи.
Радости моей не было конца. Он не мог назвать место боевых действий своего танкового полка. Но существует армейское подсознательное чувство, которое по ряду второстепенных намеков может подсказать точный адрес части.
Я не сомневался в том, что Илья находился в районе Сталинграда.
Теперь я не мог равнодушно пропустить ни одного танка. Я всматривался в надежде чутьем узнать: не там ли Илья? Если танки приходили к нам на поддержку, я расспрашивал танкистов. Да, Илья находился здесь, под Сталинградом. Илью знали многие… Его полк стоял за Волгой: переформировывался, пополнялся, подготавливался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122