— Как, еще ни одного пьяного? Оправдывайся, если сможешь, лейтенант Бека!
— Мы немедленно исправимся, капитан, — ответила Бека, покраснев.
Серегил взял ее под руку.
— Мне подумалось, что твои солдаты могут смущаться, если им придется танцевать друг с другом. Поэтому я позволил себе пригласить еще гостей, чтобы сделать обстановку более непринужденной.
По его знаку музыканты заиграли зажигательную мелодию, и в зал вошли богато одетые мужчины и женщины, тут же смешавшиеся с солдатами.
— Кто это? — спросила Бека, от удивления широко раскрывая глаза.
Серегил бросил на Алека веселый взгляд.
— О, просто некоторые мои друзья с улицы Огней. Они считают, что царские гвардейцы заслуживают только всего самого лучшего.
Миррини спрятала улыбку, а глаза Беки раскрылись еще шире: она только теперь поняла, что означают цветные банты на одежде элегантных «гостей» — белые, зеленые, розовые и желтые.
Алек наклонился к уху девушки.
— Как я понимаю, ты выберешь себе желтый цвет.
— А как понимаю я, благородный Алек, мне предпочтительнее твое общество, — ответила Бека, беря его за руку. — Ну-ка, поразвлеки как следует солдата.
— Ты — щедрый хозяин, — довольно сказал Серегилу Перрис. — Не возражаешь, если я присоединюсь к компании? Некоторые лица тут мне знакомы.
— Безусловно, — с улыбкой ответил Серегил. Миррини подошла с ним вместе к столу и позволила налить себе стакан вина.
— Они заслуживают, чтобы их немножко побаловали, — сказала она, глядя на веселящихся солдат с явной любовью. — До весны теперь их не ждет ничего, кроме холодных ночлегов и долгих маршей.
— А потом? — спросил Серегил.
Миррини взглянула на него поверх стакана и вздохнула:
— А потом будет еще хуже. Намного хуже скорее всего.
— Отряд будет готов к сражениям?
— Настолько готов, насколько возможно для новобранцев. Те, кто сегодня здесь собрался, из лучших — как и Бека. Я только надеюсь, что они останутся в живых достаточно долго, чтобы стать закаленными бойцами. Этого им ничто не может дать, кроме боевого опыта.
К полуночи Алек был более пьян, чем когда-либо в жизни, и не только знал по именам всех солдат и всех куртизанок и куртизанов, но и протанцевал с большинством из них.
Он как раз, пошатываясь, снова вышел в круг с Ариани — голубоглазой добродушной девушкой из отряда Беки, — когда капрал Каллас и его брат— близнец Аулос подхватили его под руки и взгромоздили на стол.
— Наш лейтенант говорит, что ты везунчик, — проорал Каллас, стаскивая с себя камзол и вручая его Алеку. — Так что мы решили сделать тебя нашим талисманом, малыш Алек.
Алек натянул на себя форменный камзол и отвесил собравшимся поклон.
— Я польщен!
— Ты пьян! — крикнул кто-то из толпы.
Алек обдумал это замечание, потом серьезно кивнул:
— Конечно, пьян, но разве Создатель не учит нас, что на дне чаши находится дверца, ведущая к мудрости… во всяком случае, к чему-то такому.
— Схватив наполовину полную бутылку с вином, Алек помахал ею в воздухе. — Ведь чем пьянее я становлюсь, тем храбрее и замечательнее вы все мне кажетесь.
— Пророк, нашедший истину в вине! — воскликнул Каллас, с шутливым благоговением воздевая руки. — Благослови меня, о безбородый мудрец!
Алек охотно плеснул на него вином.
— Долгой жизни и деревянной ноги тебе, сынок! Смеясь и выкрикивая приветствия, остальные солдаты столпились вокруг, чтобы тоже получить благословение. Тут Алек заметил, что многие новобранцы отсутствуют — как и гости с улицы Огней.
Алек, не скупясь, поливал вином своих почитателей, пока не дошла очередь до последней в ряду-Беки. Ее веснушчатое лицо раскраснелось от вина и танцев, рыжие волосы выбились из косы и стояли дыбом. Она была такой же пьяной, как все вокруг, и такой же счастливой.
От ее улыбки у Алека, однако, по спине пробежал мимолетный отрезвляющий холодок. Его подруга, почти сестра, уходит на войну…
— Ну же, талисман, неужели у тебя не осталось капельки везения и для меня? — потребовала девушка.
Схватив полную бутылку, Алек опрокинул ее над головой Беки.
— Долгой жизни тебе и везения — и в сумерках, и при свете дня.
Бека рассмеялась, чуть не захлебнувшись вином, стоящие кругом солдаты радостно завопили.
— Молодец, талисман, — похвалил Алека Каллас. — Такое благословение, пожалуй, сделает ее бессмертной!
— Надеюсь, — прошептал Алек, глядя на девушку сверху вниз. — Очень надеюсь.
Глава 13. Уотермид
— Хозяин! На холм поднимаются всадники! — крикнул Микаму слуга, с которым тот пришел на заснеженное пастбище Микам влез на стог сена и из-под руки, чтобы глаза не слепило послеполуденное солнце, быстро оглядел долину замерзшей реки. От моста в миле ниже по течению по дороге скакали двое верховых.
С тех пор как он вернулся из северных земель прошлой осенью, Микам подозрительно относился к любым неожиданным посетителям. Несмотря на все заверения Нисандера, его все еще беспокоила возможность появления Мардуса и его банды.
Поэтому приближающихся всадников он разглядывал внимательно. Поскольку те ехали неспешной рысью по торной дороге и оружие держали в ножнах, Микам решил, что это не враги и не курьеры. Расстояние все еще не позволяло различить лица, но тут Микам узнал коней.
Озабоченно хмурясь, он растолкал сгрудившихся у стога жеребят и двинулся к дому. Как правило, неожиданный приезд Серегила означал, что Микама ожидает поручение от главы наблюдателей. Кари была беременна три месяца, и теперь ее не тошнило все время; наоборот, она словно расцвела. И все-таки жена была уже не такой молодой, как раньше, и Микаму совсем не хотелось сейчас ее оставлять.
Во дворе к нему виновато обратился один из слуг:
— Иллия с собаками побежала встречать гостей, как только разглядела, кто едет, хозяин. Я решил, что беды в том не будет.
— На сей раз, Ранил, может, и не будет, но я не хочу, чтобы это вошло у нее в привычку, — ворчливо ответил Микам.
Вскоре по булыжнику двора зацокали копыта, и к дому подъехали Серегил и Алек; Иллия гордо восседала на луке седла юноши. Оба гостя были бледны, как заметил Микам, но пребывали в хорошем настроении.
— Может быть, мне все-таки лучше будет выйти за Алека, когда я вырасту,
— болтала Иллия. — Надеюсь, это не очень заденет твои чувства, дядюшка Серегил.
Серегил прижал руку к сердцу, как трубадур на гобелене.
— Ах, прекрасная девица, я убью тысячу ужасных драконов ради твоей благосклонности и сложу их дымящиеся черные потроха к твоим прелестным ножкам, лишь бы ты снова милостиво взглянула на меня.
— Потроха! — Иллия с оскорбленным видом уткнулась лицом в плечо Алека.
— Ведь ты не станешь приносить мне потроха, правда, Алек?
— Конечно, нет, — фыркнул тот. — Что за отвратительный подарок! Я принесу тебе глаза драконов, чтобы ты могла сделать из них ожерелье, и чешуйчатые языки — вплетать в косы вместо лент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152