Лежа в темноте, Алек старался припомнить, чем пахло в их комнатах в «Петухе» или какого цвета глаза Беки. Но больше всего он думал о Серегиле и проклинал Мардуса за те семена сомнения в друге, которые тот заронил.
— Он не бросил меня! Не бросил! — шептал Алек в мрачные ночные часы, когда мужество совсем изменяло ему. Он заставлял себя вспоминать улыбку Серегила, когда тому удавалось научиться новому трюку, удовольствие, с которым его друг дразнил Теро, крепкую хватку руки, когда Серегил оттаскивал его от края утеса после нападения по дороге из Цирны.
И еще он вспоминал, как выглядел Серегил той ночью на улице Огней. Алек неожиданно вспомнил то удовольствие пополам с чувством вины, которое испытывал, когда рука Серегила случайно ложилась ему на плечо или затылок…
Алек жарко покраснел от воспоминаний об этих прикосновениях. Думать о них было больно — теперь, когда он никогда больше не испытает такого…
— Прекрати? — громко прошипел Алек. — Он еще может прийти на помощь. Может быть, он приближается в этот самый момент!
Но ведь даже Микам не сумеет выследить корабль в море.
Чувствуя, что тонет в отчаянии, Алек закутался в тонкое одеяло и попытался вспомнить свои разговоры с Серегилом — просто чтобы утешиться голосом друга. Той ночью Серегил ему приснился; хотя, проснувшись, Алек и не смог вспомнить никаких подробностей, что-то все же осталось. Наутро Алек задумчиво жевал свой завтрак, перебирая в уме разнообразные уроки, которые Серегил преподал ему за долгие проведенные вместе месяцы.
Все на борту корабля считают его беспомощным, просто пленником, единственная ценность которого — в той роли, которую Мардус отводит ему в будущем. Пора отбросить страх и начать внимательно присматриваться — по-настоящему внимательно — ко всему, что происходит вокруг, задавать вопросы — невинные поначалу, чтобы нащупать дно в быстром течении событий. В конце концов, от такой попытки раньше времени он не умрет.
«Век живи, век учись», — одобрительно прошептал голос Серегила в глубине его души.
Опаска, с которой теперь солдаты относились к Алеку, сделала разговоры с ними немного легче, хотя юноша быстро обнаружил, что на первом месте для них стоит безусловная преданность Мардусу; это обрекало на неудачу любые попытки чего-то от них добиться. Но все же Алеку удалось узнать, что целью путешествия является какой-то пункт на северо-западном побережье Пленимара.
Тем же утром он попробовал казаться более разговорчивым во время прогулки с Мардусом, тем более что речь зашла о стрельбе из лука. На следующий день они оживленно беседовали о винах и ядах. Мардус был приятно удивлен и начал посылать за Алеком чаще На пятый день после жертвоприношения на закате Тилдус явился за Алеком. Бородатый капитан молчал, но юноше не понравилась его злорадная усмешка.
Оказавшись на палубе, Алек с ужасом увидел, что ритуальное полотно снова расстелено. Выстроившиеся по бокам солдаты держали факелы, освещавшие склонившуюся над чашей и короной Иртук Бешар Рядом с ней наготове стоял Варгул Ашназаи с каменным топором в руках.
Теро уже был на палубе, он стоял рядом с Мардусом все с таким же отсутствующим видом. Когда привели Алека, все взгляды обратились на него
— О Иллиор! — хрипло прошептал он, чувствуя, как подгибаются ноги Мардус передумал, или его бог послал иное предзнаменование, или любопытство Алека показалось подозрительным. .
Тилдус стиснул его руку и пробормотал:
— Держись, человек-мальчишка! Еще не твой черед.
— Добрый вечер, Алек, — приветствовал его Мардус, с улыбкой обводя рукой горизонт. — Взгляни, может быть, ты уже различишь вдали берег?
— Да, — ответил юноша; предчувствие заставило его покрыться мурашками
— Это Пленимар, куда мы и направляемся. Сериамайус в доброте своей даровал нам удачное плавание. А теперь настало время для второй части приготовлений.
Со всевозрастающим ужасом Алек смотрел, как одетые в черное пленимарские солдаты выволокли из трюма десятерых мужчин и женщин Значит, это их рыдания и стоны он слышал по ночам. Эти чудовища все спланировали заранее. они запаслись будущими жертвами так же, как вином, маслом и мукой.
Пленники были худыми и бледными — самые обычные люди, даже не захваченные вражеские солдаты; они растерянно моргали и плакали, когда их выстроили у борта. Большинство было в лохмотьях или рабочей одежде: невинные жертвы, догадался Алек, схваченные в темноте на улицах портов, в которые корабль заходил по пути в Римини.
— О Иллиор, — прошептал Алек. не осознавая, что говорит вслух. — Не допусти! Только не это!
Подошедший Мардус обнял его за плечи, шутливо встряхнул и промурлыкал:
— Ах, но ты же должен наслаждаться этим! Разве ты не понимаешь, какую огромную роль сыграл во всем том, что теперь происходит?
Алека замутило от отвращения, и он допустил ошибку, взглянув прямо в глаза Мардуса. Впервые он прочел в них всю глубину жестокости и в тот же момент осознал с полной уверенностью, что Мардус намеренно позволил маске соскользнуть, чтобы насладиться страхом и растерянностью юноши, как наслаждался бы первой лаской давно желанной возлюбленной. И наверное, самым страшным было для Алека убеждение, что Мардус ничуть не безумен.
Некоторые из пленников смотрели на Алека, принимая его по ошибке за одного из своих палачей.
Алек не мог этого вынести. Тилдус отошел, когда появился его господин, а солдаты столпились вокруг Ашназаи, ожидая начала обряда. Вырвавшись из рук Мардуса, Алек метнулся к поручням в инстинктивном порыве: он бросится в воду и поплывет к берегу, а уж если не хватит сил…
Он не сделал и двух шагов, как его охватил ужасный холод, пронизавший до костей и заставивший бессильно упасть на колени. Какая-то сила заставила его повернуть голову: Варгул Ашназаи держал в руке маленький флакон, висящий на цепочке вокруг тощей шеи.
— Прекрасно сделано, Варгул Ашназаи, — сказал Мардус. — Передвинь его так, чтобы он все видел.
Алек не мог ни отвернуться, ни даже моргнуть; он был вынужден смотреть, как десятерых несчастных бросили на палубу к ногам Ашназаи. Десять раз клинок поднялся и опустился, и кровь из каждого сердца дирмагнос выжала в зловонную чашу.
Теро стоял совсем рядом с Иртук Бешар. Сквозь собственные слезы гнева и бессилия Алек видел, как по щекам Теро медленно струятся слезы. Это было жуткое зрелище:
словно плачет каменная статуя, но посреди кошмара, разворачивающегося перед его глазами, Алек вдруг ощутил трепет надежды.
К тому времени, когда некромант разделался с последней жертвой, полотно из белого стало алым. И он, и дирмагнос были по локоть в крови, их одежда и волосы пропитались ею. Струйка крови потекла и по палубе, обагрив голые колени Алека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
— Он не бросил меня! Не бросил! — шептал Алек в мрачные ночные часы, когда мужество совсем изменяло ему. Он заставлял себя вспоминать улыбку Серегила, когда тому удавалось научиться новому трюку, удовольствие, с которым его друг дразнил Теро, крепкую хватку руки, когда Серегил оттаскивал его от края утеса после нападения по дороге из Цирны.
И еще он вспоминал, как выглядел Серегил той ночью на улице Огней. Алек неожиданно вспомнил то удовольствие пополам с чувством вины, которое испытывал, когда рука Серегила случайно ложилась ему на плечо или затылок…
Алек жарко покраснел от воспоминаний об этих прикосновениях. Думать о них было больно — теперь, когда он никогда больше не испытает такого…
— Прекрати? — громко прошипел Алек. — Он еще может прийти на помощь. Может быть, он приближается в этот самый момент!
Но ведь даже Микам не сумеет выследить корабль в море.
Чувствуя, что тонет в отчаянии, Алек закутался в тонкое одеяло и попытался вспомнить свои разговоры с Серегилом — просто чтобы утешиться голосом друга. Той ночью Серегил ему приснился; хотя, проснувшись, Алек и не смог вспомнить никаких подробностей, что-то все же осталось. Наутро Алек задумчиво жевал свой завтрак, перебирая в уме разнообразные уроки, которые Серегил преподал ему за долгие проведенные вместе месяцы.
Все на борту корабля считают его беспомощным, просто пленником, единственная ценность которого — в той роли, которую Мардус отводит ему в будущем. Пора отбросить страх и начать внимательно присматриваться — по-настоящему внимательно — ко всему, что происходит вокруг, задавать вопросы — невинные поначалу, чтобы нащупать дно в быстром течении событий. В конце концов, от такой попытки раньше времени он не умрет.
«Век живи, век учись», — одобрительно прошептал голос Серегила в глубине его души.
Опаска, с которой теперь солдаты относились к Алеку, сделала разговоры с ними немного легче, хотя юноша быстро обнаружил, что на первом месте для них стоит безусловная преданность Мардусу; это обрекало на неудачу любые попытки чего-то от них добиться. Но все же Алеку удалось узнать, что целью путешествия является какой-то пункт на северо-западном побережье Пленимара.
Тем же утром он попробовал казаться более разговорчивым во время прогулки с Мардусом, тем более что речь зашла о стрельбе из лука. На следующий день они оживленно беседовали о винах и ядах. Мардус был приятно удивлен и начал посылать за Алеком чаще На пятый день после жертвоприношения на закате Тилдус явился за Алеком. Бородатый капитан молчал, но юноше не понравилась его злорадная усмешка.
Оказавшись на палубе, Алек с ужасом увидел, что ритуальное полотно снова расстелено. Выстроившиеся по бокам солдаты держали факелы, освещавшие склонившуюся над чашей и короной Иртук Бешар Рядом с ней наготове стоял Варгул Ашназаи с каменным топором в руках.
Теро уже был на палубе, он стоял рядом с Мардусом все с таким же отсутствующим видом. Когда привели Алека, все взгляды обратились на него
— О Иллиор! — хрипло прошептал он, чувствуя, как подгибаются ноги Мардус передумал, или его бог послал иное предзнаменование, или любопытство Алека показалось подозрительным. .
Тилдус стиснул его руку и пробормотал:
— Держись, человек-мальчишка! Еще не твой черед.
— Добрый вечер, Алек, — приветствовал его Мардус, с улыбкой обводя рукой горизонт. — Взгляни, может быть, ты уже различишь вдали берег?
— Да, — ответил юноша; предчувствие заставило его покрыться мурашками
— Это Пленимар, куда мы и направляемся. Сериамайус в доброте своей даровал нам удачное плавание. А теперь настало время для второй части приготовлений.
Со всевозрастающим ужасом Алек смотрел, как одетые в черное пленимарские солдаты выволокли из трюма десятерых мужчин и женщин Значит, это их рыдания и стоны он слышал по ночам. Эти чудовища все спланировали заранее. они запаслись будущими жертвами так же, как вином, маслом и мукой.
Пленники были худыми и бледными — самые обычные люди, даже не захваченные вражеские солдаты; они растерянно моргали и плакали, когда их выстроили у борта. Большинство было в лохмотьях или рабочей одежде: невинные жертвы, догадался Алек, схваченные в темноте на улицах портов, в которые корабль заходил по пути в Римини.
— О Иллиор, — прошептал Алек. не осознавая, что говорит вслух. — Не допусти! Только не это!
Подошедший Мардус обнял его за плечи, шутливо встряхнул и промурлыкал:
— Ах, но ты же должен наслаждаться этим! Разве ты не понимаешь, какую огромную роль сыграл во всем том, что теперь происходит?
Алека замутило от отвращения, и он допустил ошибку, взглянув прямо в глаза Мардуса. Впервые он прочел в них всю глубину жестокости и в тот же момент осознал с полной уверенностью, что Мардус намеренно позволил маске соскользнуть, чтобы насладиться страхом и растерянностью юноши, как наслаждался бы первой лаской давно желанной возлюбленной. И наверное, самым страшным было для Алека убеждение, что Мардус ничуть не безумен.
Некоторые из пленников смотрели на Алека, принимая его по ошибке за одного из своих палачей.
Алек не мог этого вынести. Тилдус отошел, когда появился его господин, а солдаты столпились вокруг Ашназаи, ожидая начала обряда. Вырвавшись из рук Мардуса, Алек метнулся к поручням в инстинктивном порыве: он бросится в воду и поплывет к берегу, а уж если не хватит сил…
Он не сделал и двух шагов, как его охватил ужасный холод, пронизавший до костей и заставивший бессильно упасть на колени. Какая-то сила заставила его повернуть голову: Варгул Ашназаи держал в руке маленький флакон, висящий на цепочке вокруг тощей шеи.
— Прекрасно сделано, Варгул Ашназаи, — сказал Мардус. — Передвинь его так, чтобы он все видел.
Алек не мог ни отвернуться, ни даже моргнуть; он был вынужден смотреть, как десятерых несчастных бросили на палубу к ногам Ашназаи. Десять раз клинок поднялся и опустился, и кровь из каждого сердца дирмагнос выжала в зловонную чашу.
Теро стоял совсем рядом с Иртук Бешар. Сквозь собственные слезы гнева и бессилия Алек видел, как по щекам Теро медленно струятся слезы. Это было жуткое зрелище:
словно плачет каменная статуя, но посреди кошмара, разворачивающегося перед его глазами, Алек вдруг ощутил трепет надежды.
К тому времени, когда некромант разделался с последней жертвой, полотно из белого стало алым. И он, и дирмагнос были по локоть в крови, их одежда и волосы пропитались ею. Струйка крови потекла и по палубе, обагрив голые колени Алека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152