Надо уже сейчас подобрать для няни помощницу помоложе, решила она.
Мара вошла, в спальню — и застыла на месте. В темном уголке неподвижно сидел человек в запыленной изодранной одежде. Судя по священным символам, которыми был расшит балахон пришельца, он состоял в братстве нищенствующих монахов из ордена Сулармина, Защитника Слабых. Но как ему удалось проскользнуть мимо патрулей Кейока, через двор, полный снующих слуг, и оказаться в ее личных покоях? Мара уже набрала полную грудь воздуха, чтобы поднять тревогу. Однако монах опередил ее, сказав:
— Приветствую тебя, госпожа. У меня нет желания нарушать твой покой. Мне уйти?
При звуке знакомого голоса Мара так и ахнула:
— Аракаси!.. — Сердцебиение сразу улеглось, и она улыбнулась. — Останься, пожалуйста, и добро пожаловать домой. Твое появление, как всегда, удивило меня. Послали ли боги тебе удачу?
Мастер тайного знания потянулся, позволив себе развязать шнурки, которыми был скреплен его капюшон. Когда капюшон соскользнул к нему на колени, он улыбнулся в ответ:
— Мои странствия увенчались успехом, госпожа. Вся сеть восстановлена, и у меня набралось немало ценных сведений, чтобы сообщить их твоему супругу.
От неожиданности Мара моргнула. Ее радость мигом улетучилась:
— Моему супругу?
Видя, как она напряглась, Аракаси постарался как можно более тщательно подбирать слова:
— Да. До меня дошли слухи о твоем замужестве и о рождении сына. Если наш с тобой уговор остается в силе, я должен принести присягу верности перед священным камнем натами рода Акома. И тогда я буду обязан открыть все властителю Акомы.
Мара ожидала этого. Какие бы планы она ни строила, мысль о преданности Аракаси законному властителю порождала тяжелые предчувствия. Все ее надежды могли пойти прахом. Бантокапи способен наломать дров, кинувшись со своим бычьим неистовством в святая святых Игры Совета, но с него станется и передать мастера тайного знания в распоряжение хитреца Текумы. В этом случае ее враги из Анасати обретут такую силу, что ни одна семья не сумеет им противостоять. До сих пор она действовала так, словно этой опасности как бы и не существовало. Но теперь, когда настал час принимать решения, ставки казались устрашающе высокими.
Она быстро взглянула на часы, сработанные мастерами из улья чо-джайнов, и удостоверилась, что час еще ранний — солнце взошло только три часа тому назад. Она поспешно прикинула в уме свои возможности.
— Я думаю, тебе нужен отдых, — сказала она. — Используй время до полудня, чтобы отдохнуть и выкупаться, а после дневной трапезы я проведу необходимый обряд, чтобы ты мог присягнуть на верность натами Акомы. Потом ты должен отправиться в Сулан-Ку и представиться моему супругу и повелителю господину Бантокапи.
Аракаси сверлил ее проницательным взглядом; его пальцы снова и снова разглаживали на коленях монашеский балахон.
— Ты можешь пообедать здесь, вместе со мной, — добавила Мара с лучезарной улыбкой, которую он так хорошо помнил.
Выходит, брак никак не отразился на силе ее духа. Аракаси встал и поклонился с такой изысканностью, которая была вопиющим противоречием его убогой одежде.
— Как прикажешь, госпожа.
И бесшумной походкой он направился к бане у казарм.
События развивались после этого очень быстро. Сидя на подушках, наслаждаясь прохладой ветерка, влетающего через раздвинутые перегородки, Аракаси прихлебывал горячий чай, приготовленный из душистых трав и цветов.
Как и раньше, он восхищался остротой ума собеседницы, видя, как точно она схватывает суть принесенных им вестей. Он много успел рассказать ей о делах в Империи. Война в Туриле, которая закончилась несколько лет назад, привела к ощутимой потере престижа Имперского Стратега и его Партии Войны. Партия Синего Колеса и Партия Прогресса, объединив свои усилия, почти добились перемены курса имперской политики. Однако их конечная цель не была достигнута: открытие магического коридора в чуждый мир, Мидкемию, спутало все карты. Этот мир, населенный варварами, поражал воображение своим главным богатством — металлом. Разведчики находили повсюду металлические предметы, как видно изготовленные разумными существами, а затем выброшенные за ненадобностью, хотя каждое такое изделие, по имперским понятиям, стоило баснословно дорого: на вырученные за него деньги можно было бы весь год содержать целое поместье. Затем всякие сообщения почти перестали поступать: кампанию Имперского Стратега против этих варваров окружала строжайшая секретность. С тех пор как погибли отец и брат Мары, она утратила всякое представление о войне за Вратами. То, что происходило в варварском мире, знали в последнее время лишь те, кто примкнул к новому Военному Альянсу; им же доставались и все барыши.
Среди агентов Аракаси были и такие, которые имели доступ к секретам. Война развивалась удачно для Имперского Стратега, и даже самые убежденные сторонники Партии Синего Колеса теперь присоединились к силам вторжения в Мидкемию. Не скрывая воодушевления — он редко бывал таким, когда надевал на себя чужие личины, — Аракаси сумел дать Маре общую картину расстановки политических сил, но, как ей казалось, никакие подробности он не желал обсуждать ни с кем, кроме властителя Акомы.
Мара, со своей стороны, изображала перед ним верную и послушную жену, пока чай не был выпит до донышка; даже Аракаси, известный своим неизменным аппетитом, судя по всему, насытился. Взгляд Мары на часы можно было бы счесть в достаточной мере случайным, когда она обратилась к мастеру:
— День проходит. Может быть, отправимся к священной роще и приведем тебя к присяге, чтобы ты мог явиться к моему супругу в Сулан-Ку?
Аракаси поклонился и встал на ноги; от его взора не укрылась легкая дрожь в голосе Мары. Он прямо взглянул ей в глаза, и в их темных глубинах прочел решимость, в которой и хотел убедиться. К этой женщине он питал глубочайшее уважение со времени их похода к королеве чо-джайнов. Она завоевала его доверие, и именно поэтому он двинулся вперед, чтобы присягнуть на верность и препоручить свою честь какому-то незнакомому властителю.
Обряд был простым и коротким; единственное его отличие от обычной церемонии такого толка заключалось в том, что Аракаси принес присягу не только за себя, но и за своих агентов. Маре казалось странным, что у Акомы имеются верные сподвижники, чьи имена ей неизвестны, однако, с другой стороны, кто может отдать свою жизнь, защищая честь хозяина и хозяйки, которых они и в глаза не видели?
Без долгих предисловий Мара перешла к делам практическим.
— Аракаси, когда пойдешь представляться моему мужу… явись туда в обличье слуги. Скажи ему, что тебе нужно обсудить с ним отгрузку нидровых шкур для продажи изготовителям шатров в Джамаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
Мара вошла, в спальню — и застыла на месте. В темном уголке неподвижно сидел человек в запыленной изодранной одежде. Судя по священным символам, которыми был расшит балахон пришельца, он состоял в братстве нищенствующих монахов из ордена Сулармина, Защитника Слабых. Но как ему удалось проскользнуть мимо патрулей Кейока, через двор, полный снующих слуг, и оказаться в ее личных покоях? Мара уже набрала полную грудь воздуха, чтобы поднять тревогу. Однако монах опередил ее, сказав:
— Приветствую тебя, госпожа. У меня нет желания нарушать твой покой. Мне уйти?
При звуке знакомого голоса Мара так и ахнула:
— Аракаси!.. — Сердцебиение сразу улеглось, и она улыбнулась. — Останься, пожалуйста, и добро пожаловать домой. Твое появление, как всегда, удивило меня. Послали ли боги тебе удачу?
Мастер тайного знания потянулся, позволив себе развязать шнурки, которыми был скреплен его капюшон. Когда капюшон соскользнул к нему на колени, он улыбнулся в ответ:
— Мои странствия увенчались успехом, госпожа. Вся сеть восстановлена, и у меня набралось немало ценных сведений, чтобы сообщить их твоему супругу.
От неожиданности Мара моргнула. Ее радость мигом улетучилась:
— Моему супругу?
Видя, как она напряглась, Аракаси постарался как можно более тщательно подбирать слова:
— Да. До меня дошли слухи о твоем замужестве и о рождении сына. Если наш с тобой уговор остается в силе, я должен принести присягу верности перед священным камнем натами рода Акома. И тогда я буду обязан открыть все властителю Акомы.
Мара ожидала этого. Какие бы планы она ни строила, мысль о преданности Аракаси законному властителю порождала тяжелые предчувствия. Все ее надежды могли пойти прахом. Бантокапи способен наломать дров, кинувшись со своим бычьим неистовством в святая святых Игры Совета, но с него станется и передать мастера тайного знания в распоряжение хитреца Текумы. В этом случае ее враги из Анасати обретут такую силу, что ни одна семья не сумеет им противостоять. До сих пор она действовала так, словно этой опасности как бы и не существовало. Но теперь, когда настал час принимать решения, ставки казались устрашающе высокими.
Она быстро взглянула на часы, сработанные мастерами из улья чо-джайнов, и удостоверилась, что час еще ранний — солнце взошло только три часа тому назад. Она поспешно прикинула в уме свои возможности.
— Я думаю, тебе нужен отдых, — сказала она. — Используй время до полудня, чтобы отдохнуть и выкупаться, а после дневной трапезы я проведу необходимый обряд, чтобы ты мог присягнуть на верность натами Акомы. Потом ты должен отправиться в Сулан-Ку и представиться моему супругу и повелителю господину Бантокапи.
Аракаси сверлил ее проницательным взглядом; его пальцы снова и снова разглаживали на коленях монашеский балахон.
— Ты можешь пообедать здесь, вместе со мной, — добавила Мара с лучезарной улыбкой, которую он так хорошо помнил.
Выходит, брак никак не отразился на силе ее духа. Аракаси встал и поклонился с такой изысканностью, которая была вопиющим противоречием его убогой одежде.
— Как прикажешь, госпожа.
И бесшумной походкой он направился к бане у казарм.
События развивались после этого очень быстро. Сидя на подушках, наслаждаясь прохладой ветерка, влетающего через раздвинутые перегородки, Аракаси прихлебывал горячий чай, приготовленный из душистых трав и цветов.
Как и раньше, он восхищался остротой ума собеседницы, видя, как точно она схватывает суть принесенных им вестей. Он много успел рассказать ей о делах в Империи. Война в Туриле, которая закончилась несколько лет назад, привела к ощутимой потере престижа Имперского Стратега и его Партии Войны. Партия Синего Колеса и Партия Прогресса, объединив свои усилия, почти добились перемены курса имперской политики. Однако их конечная цель не была достигнута: открытие магического коридора в чуждый мир, Мидкемию, спутало все карты. Этот мир, населенный варварами, поражал воображение своим главным богатством — металлом. Разведчики находили повсюду металлические предметы, как видно изготовленные разумными существами, а затем выброшенные за ненадобностью, хотя каждое такое изделие, по имперским понятиям, стоило баснословно дорого: на вырученные за него деньги можно было бы весь год содержать целое поместье. Затем всякие сообщения почти перестали поступать: кампанию Имперского Стратега против этих варваров окружала строжайшая секретность. С тех пор как погибли отец и брат Мары, она утратила всякое представление о войне за Вратами. То, что происходило в варварском мире, знали в последнее время лишь те, кто примкнул к новому Военному Альянсу; им же доставались и все барыши.
Среди агентов Аракаси были и такие, которые имели доступ к секретам. Война развивалась удачно для Имперского Стратега, и даже самые убежденные сторонники Партии Синего Колеса теперь присоединились к силам вторжения в Мидкемию. Не скрывая воодушевления — он редко бывал таким, когда надевал на себя чужие личины, — Аракаси сумел дать Маре общую картину расстановки политических сил, но, как ей казалось, никакие подробности он не желал обсуждать ни с кем, кроме властителя Акомы.
Мара, со своей стороны, изображала перед ним верную и послушную жену, пока чай не был выпит до донышка; даже Аракаси, известный своим неизменным аппетитом, судя по всему, насытился. Взгляд Мары на часы можно было бы счесть в достаточной мере случайным, когда она обратилась к мастеру:
— День проходит. Может быть, отправимся к священной роще и приведем тебя к присяге, чтобы ты мог явиться к моему супругу в Сулан-Ку?
Аракаси поклонился и встал на ноги; от его взора не укрылась легкая дрожь в голосе Мары. Он прямо взглянул ей в глаза, и в их темных глубинах прочел решимость, в которой и хотел убедиться. К этой женщине он питал глубочайшее уважение со времени их похода к королеве чо-джайнов. Она завоевала его доверие, и именно поэтому он двинулся вперед, чтобы присягнуть на верность и препоручить свою честь какому-то незнакомому властителю.
Обряд был простым и коротким; единственное его отличие от обычной церемонии такого толка заключалось в том, что Аракаси принес присягу не только за себя, но и за своих агентов. Маре казалось странным, что у Акомы имеются верные сподвижники, чьи имена ей неизвестны, однако, с другой стороны, кто может отдать свою жизнь, защищая честь хозяина и хозяйки, которых они и в глаза не видели?
Без долгих предисловий Мара перешла к делам практическим.
— Аракаси, когда пойдешь представляться моему мужу… явись туда в обличье слуги. Скажи ему, что тебе нужно обсудить с ним отгрузку нидровых шкур для продажи изготовителям шатров в Джамаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158