«Во славу Ретры!» Огонек побежал по фитилю, зажег порошок, и он как бахнет! Пирамидка разлетелась, один камень отлетел аж на двадцать шагов. Капитаны начали ворчать, они считают, что это, ну, как нечестный способ воевать и положит конец воинской доблести, а регент Эрмольд был очень доволен. Если возьмем Солер, сказал он, этот алхимик получит столько золота, сколько сможет унести на себе. Он говорит, чем убойней, тем лучше, и нечего заниматься всякими глупостями.
— Да знаю я, — досадливо поморщился Леон. — Ты-то откуда знаешь? Испытания были закрытыми
— Чего?
— Не положено было, говорю, смотреть таким, как ты…
— Я и не смотрел, — тут же возразил Айльф. Солнце, клонясь к закату, все еще заливало лучами заброшенные поля, на которых вновь засверкала буйная зелень, в зените, трепеща крохотными крыльями, заливался жаворонок. Леон взглянул вдаль, туда, где сквозь туманную дымку просвечивала серая громада Солера. Отсюда она казалась вымершей — на городских стенах никого не было видно.
— И что это амбассадор Берг сам не свой? Ходит, бормочет что-то себе под нос, ночью ворочается… — поинтересовался Айльф. И сам себе ответил: — Небось по девице той вашей скучает… Вот она, рукой подать, за стенами, а не ухватишь… Приворожила она его, намертво присушила… Ох и ушлая же девица, скажу я.
— Это да, — неохотно отозвался Леон, — это верно.
— Не нравится она тебе, а?
— С виду-то она хороша, — великодушно признал Айльф, — и держать себя умеет — тиха да кротка, голубка да и только. А только в городе ходили слухи, что это она приложила руку к смерти прежнего маркграфа. Не помри он тогда, все пошло бы по-другому. Он-то в эту крысоловку лезть не собирался! Все тянул до последнего, людей жалел… А госпожа Герсенда положила глаз на лорда Ансарда, вот девушка и решила услужить ей… А теперь что с ней будет, бедняжкой!
— С Сорейль? — удивился Леон.
— Да нет же, с госпожой Герсендой. Говорят, уж так она на милорда Ансарда надышаться не может. Думаю, он потому и пошел на попятную — чтобы ее, дуреху, спасти. А если стены Солера и впрямь падут, я за ее жизнь и гроша ломаного не дам.
Он покачал головой.
— Между нами говоря, сударь, этот порошок не такая уж новинка, как думает регент Эрмольд. Гунтр умел делать такой. Когда подмыло скалу и она перекрыла ,реку у Черного леса, жители деревни, где мы тогда останавливались, попросили его помолиться за них… и! У них там на реке мельница стояла и сукновальня… Он сказал, что от молитв толку мало, а взял древесный уголь и серу и…
— Ага, — сказал Леон.
— …и смешал их — столько-то частей одного, а столько-то другого, а потом велел выдолбить в основании скалы дырку, здоровенную такую дырищу, заложил порошок туда и поджег. Скала разлетелась на куски — с кусками-то жители деревни этой быстро справились.
— Почему же ты не предложил свои услуги регенту Эрмольду, интересно? Получил бы столько золота, сколько смог унести…
— Гунтр говорил, что все, что должно случиться, все равно случается. А чего тогда мне хлопотать?
— Действительно… — Леон покосился на часового, равнодушно полировавшего приклад арбалета. — Зайди-ка в палатку, малый, потолковать надо.
— Секреты у них, все секреты, — бормотал на ходу Айльф, ныряя в душный полумрак палатки. Внутри, точно маятник, сновала смутная тень: Берг никак не мог усидеть на месте, шагая из угла в угол. — А еще он говорил, что если отлить из металла полую трубу да поджечь этот порошок так, чтобы направить его силу, можно метать камни или чугунные ядра. Только, он говорил, мир и без этого открытия пока обойдется.
— Сумасшедший дом, ей-богу, — тихонько пробормотал Леон. — А… где расположился этот лекарь, Айльф?
— В обозе, — сказал всезнающий Айльф, — там есть такая крытая повозка с полотняным верхом.
Он помолчал, потом внимательно поглядел на Берга и сказал:
— Не надо.
— Не суйся не в свое дело, — отрезал Берг.
— Вы ничего не измените. Нельзя ничего изменить. Вы так ничего и не поняли, сударь. Все, что должно случиться, случается. А на вашей совести будет еще одна смерть, вот и все.
— Лучше пусть умрет один, чем все жители Солера, — сказал Берг.
— Все так говорят, когда хотят сделать какую-нибудь гадость. Солерцы обречены, хоть так, хоть так…
— Посмотрим, — сухо сказал Берг.
— И смотреть нечего.
— Хорошо, — Берг вздернул подбородок, — я тебя не держу. Убирайся.
— Я не при вас состою, — дерзко ответил Айльф, — я состою при мессире Леоне.
— Ах ты…
Айльф повернулся к Леону, поглядел умоляюще…
— Неужто вы тоже помешались, а, мессир Леон? Я так понимаю, что у амбассадора Берга опять любовная горячка, но вы-то…
— Тебя не спросили, — огрызнулся Леон, — не хочешь помочь, хотя бы не мешай. Слышишь?
Айльф пожал плечами.
— Мне-то что, — сказал он. — Сами все увидите. Леон выглянул наружу. За стенкой палатки переминался с ноги на ногу часовой. Почетный караул… или почетный плен. Если они ввяжутся в это безумство, возврата уже не будет.
Он вновь нырнул внутрь.
— Подождем ночи, — прошептал он. Айльф неопределенно хмыкнул.
— Ты не фыркай, — сухо сказал Леон, — ты вот… пока вещички собери. Потом не до того будет.
— И куда ж это мы собрались?
— Спроси чего полегче…
— Некуда нам будет деваться, — зловеще проговорил Айльф, — в Солер не сунься, на месте Фембры вашей яма вот такой глубины, а теперь еще и против Ретры поперли… Вы что ж думаете, его светлость Эрмольд спустит вам эдакое? По лесам будем скитаться, разбойники, сами хуже разбойников…
— Сказано тебе, — прикрикнул Леон, — сумки!
— Ладно-ладно… Айльф тенью скользнул к задней стенке палатки, бесшумно извлек из сундука две кожаные сумки…
Берг, барабаня пальцами по колену, следил за ним с кажущейся рассеянностью.
«Глаз не спускает, — подумал Леон. — Не доверяет. Боится, что заложит нас Эрмольду — незадаром, понятное дело». Сам Леон был почему-то уверен, что Айльф сделает все, что ему скажут, — поворчит, но сделает. И на убийство пойдет, и себя не пожалеет… Непонятно, чем они, чужаки, заслужили такую преданность, да и преданность ли это? На доброго верного слугу парень явно не тянет. Быть может, он блюдет какую-то свою, непонятную Леону, очень тонкую выгоду? Но какая выгода может окупить такой риск — вторую жизнь он уж точно не купит…
«Изведет же Берг себя — небось и этой ночью не спал. Невыносимо знать, что за стенами, на расстоянии полета стрелы мучается от голода и жажды возлюбленная. Тень, — подумал он, — тень, наваждение, но для Берга — единственная, прекраснейшая, незаменимая… Дурень, ах, дурень». Он вздохнул.
— Ты бы пока поспал, Берг, а?
Берг молча повел глазами в сторону Айльфа.
— Он меня караулит, — охотно пояснил юноша, — думает, я сбегу.
— Он не сбежит, — сказал Леон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Да знаю я, — досадливо поморщился Леон. — Ты-то откуда знаешь? Испытания были закрытыми
— Чего?
— Не положено было, говорю, смотреть таким, как ты…
— Я и не смотрел, — тут же возразил Айльф. Солнце, клонясь к закату, все еще заливало лучами заброшенные поля, на которых вновь засверкала буйная зелень, в зените, трепеща крохотными крыльями, заливался жаворонок. Леон взглянул вдаль, туда, где сквозь туманную дымку просвечивала серая громада Солера. Отсюда она казалась вымершей — на городских стенах никого не было видно.
— И что это амбассадор Берг сам не свой? Ходит, бормочет что-то себе под нос, ночью ворочается… — поинтересовался Айльф. И сам себе ответил: — Небось по девице той вашей скучает… Вот она, рукой подать, за стенами, а не ухватишь… Приворожила она его, намертво присушила… Ох и ушлая же девица, скажу я.
— Это да, — неохотно отозвался Леон, — это верно.
— Не нравится она тебе, а?
— С виду-то она хороша, — великодушно признал Айльф, — и держать себя умеет — тиха да кротка, голубка да и только. А только в городе ходили слухи, что это она приложила руку к смерти прежнего маркграфа. Не помри он тогда, все пошло бы по-другому. Он-то в эту крысоловку лезть не собирался! Все тянул до последнего, людей жалел… А госпожа Герсенда положила глаз на лорда Ансарда, вот девушка и решила услужить ей… А теперь что с ней будет, бедняжкой!
— С Сорейль? — удивился Леон.
— Да нет же, с госпожой Герсендой. Говорят, уж так она на милорда Ансарда надышаться не может. Думаю, он потому и пошел на попятную — чтобы ее, дуреху, спасти. А если стены Солера и впрямь падут, я за ее жизнь и гроша ломаного не дам.
Он покачал головой.
— Между нами говоря, сударь, этот порошок не такая уж новинка, как думает регент Эрмольд. Гунтр умел делать такой. Когда подмыло скалу и она перекрыла ,реку у Черного леса, жители деревни, где мы тогда останавливались, попросили его помолиться за них… и! У них там на реке мельница стояла и сукновальня… Он сказал, что от молитв толку мало, а взял древесный уголь и серу и…
— Ага, — сказал Леон.
— …и смешал их — столько-то частей одного, а столько-то другого, а потом велел выдолбить в основании скалы дырку, здоровенную такую дырищу, заложил порошок туда и поджег. Скала разлетелась на куски — с кусками-то жители деревни этой быстро справились.
— Почему же ты не предложил свои услуги регенту Эрмольду, интересно? Получил бы столько золота, сколько смог унести…
— Гунтр говорил, что все, что должно случиться, все равно случается. А чего тогда мне хлопотать?
— Действительно… — Леон покосился на часового, равнодушно полировавшего приклад арбалета. — Зайди-ка в палатку, малый, потолковать надо.
— Секреты у них, все секреты, — бормотал на ходу Айльф, ныряя в душный полумрак палатки. Внутри, точно маятник, сновала смутная тень: Берг никак не мог усидеть на месте, шагая из угла в угол. — А еще он говорил, что если отлить из металла полую трубу да поджечь этот порошок так, чтобы направить его силу, можно метать камни или чугунные ядра. Только, он говорил, мир и без этого открытия пока обойдется.
— Сумасшедший дом, ей-богу, — тихонько пробормотал Леон. — А… где расположился этот лекарь, Айльф?
— В обозе, — сказал всезнающий Айльф, — там есть такая крытая повозка с полотняным верхом.
Он помолчал, потом внимательно поглядел на Берга и сказал:
— Не надо.
— Не суйся не в свое дело, — отрезал Берг.
— Вы ничего не измените. Нельзя ничего изменить. Вы так ничего и не поняли, сударь. Все, что должно случиться, случается. А на вашей совести будет еще одна смерть, вот и все.
— Лучше пусть умрет один, чем все жители Солера, — сказал Берг.
— Все так говорят, когда хотят сделать какую-нибудь гадость. Солерцы обречены, хоть так, хоть так…
— Посмотрим, — сухо сказал Берг.
— И смотреть нечего.
— Хорошо, — Берг вздернул подбородок, — я тебя не держу. Убирайся.
— Я не при вас состою, — дерзко ответил Айльф, — я состою при мессире Леоне.
— Ах ты…
Айльф повернулся к Леону, поглядел умоляюще…
— Неужто вы тоже помешались, а, мессир Леон? Я так понимаю, что у амбассадора Берга опять любовная горячка, но вы-то…
— Тебя не спросили, — огрызнулся Леон, — не хочешь помочь, хотя бы не мешай. Слышишь?
Айльф пожал плечами.
— Мне-то что, — сказал он. — Сами все увидите. Леон выглянул наружу. За стенкой палатки переминался с ноги на ногу часовой. Почетный караул… или почетный плен. Если они ввяжутся в это безумство, возврата уже не будет.
Он вновь нырнул внутрь.
— Подождем ночи, — прошептал он. Айльф неопределенно хмыкнул.
— Ты не фыркай, — сухо сказал Леон, — ты вот… пока вещички собери. Потом не до того будет.
— И куда ж это мы собрались?
— Спроси чего полегче…
— Некуда нам будет деваться, — зловеще проговорил Айльф, — в Солер не сунься, на месте Фембры вашей яма вот такой глубины, а теперь еще и против Ретры поперли… Вы что ж думаете, его светлость Эрмольд спустит вам эдакое? По лесам будем скитаться, разбойники, сами хуже разбойников…
— Сказано тебе, — прикрикнул Леон, — сумки!
— Ладно-ладно… Айльф тенью скользнул к задней стенке палатки, бесшумно извлек из сундука две кожаные сумки…
Берг, барабаня пальцами по колену, следил за ним с кажущейся рассеянностью.
«Глаз не спускает, — подумал Леон. — Не доверяет. Боится, что заложит нас Эрмольду — незадаром, понятное дело». Сам Леон был почему-то уверен, что Айльф сделает все, что ему скажут, — поворчит, но сделает. И на убийство пойдет, и себя не пожалеет… Непонятно, чем они, чужаки, заслужили такую преданность, да и преданность ли это? На доброго верного слугу парень явно не тянет. Быть может, он блюдет какую-то свою, непонятную Леону, очень тонкую выгоду? Но какая выгода может окупить такой риск — вторую жизнь он уж точно не купит…
«Изведет же Берг себя — небось и этой ночью не спал. Невыносимо знать, что за стенами, на расстоянии полета стрелы мучается от голода и жажды возлюбленная. Тень, — подумал он, — тень, наваждение, но для Берга — единственная, прекраснейшая, незаменимая… Дурень, ах, дурень». Он вздохнул.
— Ты бы пока поспал, Берг, а?
Берг молча повел глазами в сторону Айльфа.
— Он меня караулит, — охотно пояснил юноша, — думает, я сбегу.
— Он не сбежит, — сказал Леон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107