— Ладно, поехали. Из замка нас точно выпустят — никто не вправе остановить амбассадоров, а вот из города… Что ж, попробуем подкупить караульных… Иди сюда, Сорейль, я подсажу.
Он обернулся и застыл, недоуменно моргая светлыми ресницами.
— Где она?
— Не знаю, — растерянно отозвался Леон, — только что была тут…
— Спряталась? Испугалась при виде мертвеца? Сорейль! — позвал Берг.
Леон схватил его за рукав.
— С ума сошел! — прошипел он. — Что ты орешь!
— Ее здесь нет!
— Сам вижу, — холодно сказал Леон.
— Послушай… погоди тут, — Берг решительно повернулся к замку.
— Я сейчас…
— Берг! Да ты совсем рехнулся!
Айльф нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Ох, не к добру это, сударь, — зловеще пробормотал он, — валить отсюда надо… И чем скорее…
— Берг…
— Никуда я без нее не поеду! Хочешь, удирай сам… Как знаешь…
— Берг, послушай… — Леон заступил ему дорогу.
Но Берг оттолкнул Леона и нырнул во тьму замка — тяжелая дверь скрипнула и смолкла.
— Истинно помешался, — восхищенно пробормотал Айльф.
Леон покачал головой; все было так нелепо, что казалось нереальным. Он стоит под дождем, рядом с мертвым телом, валяющимся в луже, рядом топчутся оседланные кони, а Берг, обезумев, носится по замку, разыскивая эту странную девушку… Точно, дурной сон.
Лошадь рядом с ним шумно вздохнула. От мокрой шкуры шел пар. Айльф вновь раздраженно переступил с ноги на ногу — точь-в-точь как лошадь.
— Странные дела творятся, сударь, — тихонько сказал он.
— Сам вижу, — устало ответил Леон.
— Совсем амбассадор Берг потерял голову из-за этой девицы. А ведь с ней нужно поосторожней, сударь. У нее дар привораживать.
— Она красивая девушка, вот и все, — ответил Леон, стараясь, чтобы его голос звучал как можно равнодушней.
«Будь оно проклято, это понятие о честной игре, — подумал он, — стараюсь быть объективным просто потому, что иначе уличу сам себя в предвзятости… Еще бы, неудачливый соперник…»
— Не скажите, сударь, красивых девушек полно. А эта… леди Герсенда души в ней не чает, взяла в доверенные камеристки, а ведь она никто и пришла ниоткуда. Амбассадор Берг совсем разума лишился. Вы тоже, помню, плясали под ее дудку… стоило лишь ей…
— Помолчи, — приказал Леон.
— Вы не знаете ничего, всему верите, а она… Он замолк, точно испугался, что сказал лишнее. Леон понял, что готов схватить юношу за плечо и встряхнуть — точь-в-точь как Берг пять минут назад, и лишь это воспоминание удержало его…
— Заладил одно и то же, — сказал он сквозь зубы, — мнешься да топчешься… Скажи уж лучше прямо… если не боишься.
— Самим надо понимать, — неохотно сказал юноша, — небось не маленькие. Девушка ходит к этим… ну, тем, которые…
— Да говори ты яснее! Куда она ходит?
— Старой веры она, вот что. Этим она служит, чем угодно клянусь!
— Коррам, что ли? — недоверчиво переспросил он.
— Ч-ш… Нельзя так, да еще среди ночи. Но только своими глазами видел.
— Что ты там видел? — отмахнулся Леон. И куда там Берг подевался?
— Что говорю, то и видел… Шла по коридору и прямо в стенку! Погрузилась в нее и пропала. Сами знаете, что это значит. Глаза его отражали свет одинокого факела и были .. две багряные точки. Леону вдруг стало страшно — даже не понял почему. Словно что-то неуловимое, бесформенное надвигалось на них из тьмы.
— Может, — упрямо продолжал Айльф, — там когда-то и была девушка, но теперь там ничего нет, под той оболочкой. Просто ходячая кукла. Да что там, вы ж сами знаете. Недаром от нее последнее время шарахаетесь.
— И вовсе я не шарахаюсь, — устало возразил Леон.
— Бросьте, я ж вижу. Другое дело, стоит ей свиснуть — и вы кинетесь за ней как миленький, но покуда ей не понадобились, вы и чувствуете неладное. Всех сразу она морочить не может — на такое только у тех, у хозяев ее сил хватит… Малышей она потеряла — надо же… что-то она не очень по ним убивается! Леон неловко пожал плечами.
— И ведь что-то амбассадора Берга долгонько нет, сударь, — с ужасающей мягкостью проговорил юноша.
— Подождем…
Тяжелый плащ намок, сырость прокрадывалась за ворот. «А ведь еще ехать и ехать, — подумал он, — во тьме, пробираясь по лесам и кружным дорогам, до дальнего устья Пенны, где раскинулись поросшие камышом трясины и гнездится непуганая болотная птица и где лежит среди мелких островков, поросших лозняком, остров Фембра, похожий на уснувшего тюленя».
Темнота вдруг зашевелилась, из нее выдвинулась какая-то фигура.
«Слава тебе господи, — подумал он, — наконец-то».
— Ну что ты так долго? — торопливо произнес он. — Поехали!
— Не так быстро, амбассадор Леон, не так быстро! Голос, раздавшийся из тьмы, не был голосом Берга. Леон машинально отступил назад, уткнувшись в теплую, пахнущую потом шкуру лошади, — и, словно отзываясь охватившему его испугу, по ней прошла волна дрожи.
Теперь, когда таиться не было нужды, в руках у кого-то из сопровождающих вспыхнул фонарь, который до сих пор, видимо, укрывали плащом. За Ансардом стояли четверо с алебардами. «Все понятно, — отрешенно подумал Леон. — Я дурак, но и Берг не лучше — мог бы догадаться, что к чему…»
— Собрались куда-то, амбассадор Леон? — вежливо спросил Ансард. — Зачем же так торопиться? Мы ведь даже и попрощаться не успели…
Леон молчал. В голове проносились совершенно безумные идеи: выхватить несуществующий бластер, пристрелить четверку стражников, взять в заложники Ансарда — столько голофильмов когда-то пересмотрел! Но он лишь стоял, опустив руки, остро ощущая собственную беспомощность.
— Пойдемте, амбассадор Леон, — мягко сказал Ансард, — не беспокойтесь, о лошадях позаботятся. Негоже им мокнуть под дождем.
Леон покорно ступил ему навстречу. Уже стоя между двумя дюжими стражниками — еще один шел впереди, а другой замыкал шествие, — он осторожно обернулся. Айльфа поблизости не было.
* * *
— У вас усталый вид, государь мой, — сказала леди Герсенда, — усталый и расстроенный.
— Будь проклята эта Ретра, — рассеянно пояснил маркграф скорее себе, чем ей: женщины в таких делах мало что понимают, но ему просто необходимо было выговориться. — Прислали наконец вассала с письмом… Требуют компенсации за ущерб: помимо золота и серебра, сто разноцветных материй, двести льняных хамалий и сто женщин-ткачих… Солер, мол, всегда славился своими тканями… а где я возьму ткачих — в цехах от чумы мрут не меньше, чем за городскими стенами… Гобелены! — фыркнул он. — Я заставил бы их подавиться этими цветными тряпками… Вон под замковыми стенами толпа орет — веди нас на Ретру… Толпа голодных, завшивевших, вонючих оборванцев…
— Сударь мой, — мягко сказала леди Герсенда.
— Простите, сударыня, — опомнился маркграф.
— Отдохните, — леди Герсенда взяла лютню, пробежала пальцами по струнам…
Аккорды задрожали и замерли, словно запутавшись в тяжелой ткани гобеленов, на которых печальные красавицы вели единорогов на алых и золотых поводках…
— Забудьте о тревогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Он обернулся и застыл, недоуменно моргая светлыми ресницами.
— Где она?
— Не знаю, — растерянно отозвался Леон, — только что была тут…
— Спряталась? Испугалась при виде мертвеца? Сорейль! — позвал Берг.
Леон схватил его за рукав.
— С ума сошел! — прошипел он. — Что ты орешь!
— Ее здесь нет!
— Сам вижу, — холодно сказал Леон.
— Послушай… погоди тут, — Берг решительно повернулся к замку.
— Я сейчас…
— Берг! Да ты совсем рехнулся!
Айльф нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Ох, не к добру это, сударь, — зловеще пробормотал он, — валить отсюда надо… И чем скорее…
— Берг…
— Никуда я без нее не поеду! Хочешь, удирай сам… Как знаешь…
— Берг, послушай… — Леон заступил ему дорогу.
Но Берг оттолкнул Леона и нырнул во тьму замка — тяжелая дверь скрипнула и смолкла.
— Истинно помешался, — восхищенно пробормотал Айльф.
Леон покачал головой; все было так нелепо, что казалось нереальным. Он стоит под дождем, рядом с мертвым телом, валяющимся в луже, рядом топчутся оседланные кони, а Берг, обезумев, носится по замку, разыскивая эту странную девушку… Точно, дурной сон.
Лошадь рядом с ним шумно вздохнула. От мокрой шкуры шел пар. Айльф вновь раздраженно переступил с ноги на ногу — точь-в-точь как лошадь.
— Странные дела творятся, сударь, — тихонько сказал он.
— Сам вижу, — устало ответил Леон.
— Совсем амбассадор Берг потерял голову из-за этой девицы. А ведь с ней нужно поосторожней, сударь. У нее дар привораживать.
— Она красивая девушка, вот и все, — ответил Леон, стараясь, чтобы его голос звучал как можно равнодушней.
«Будь оно проклято, это понятие о честной игре, — подумал он, — стараюсь быть объективным просто потому, что иначе уличу сам себя в предвзятости… Еще бы, неудачливый соперник…»
— Не скажите, сударь, красивых девушек полно. А эта… леди Герсенда души в ней не чает, взяла в доверенные камеристки, а ведь она никто и пришла ниоткуда. Амбассадор Берг совсем разума лишился. Вы тоже, помню, плясали под ее дудку… стоило лишь ей…
— Помолчи, — приказал Леон.
— Вы не знаете ничего, всему верите, а она… Он замолк, точно испугался, что сказал лишнее. Леон понял, что готов схватить юношу за плечо и встряхнуть — точь-в-точь как Берг пять минут назад, и лишь это воспоминание удержало его…
— Заладил одно и то же, — сказал он сквозь зубы, — мнешься да топчешься… Скажи уж лучше прямо… если не боишься.
— Самим надо понимать, — неохотно сказал юноша, — небось не маленькие. Девушка ходит к этим… ну, тем, которые…
— Да говори ты яснее! Куда она ходит?
— Старой веры она, вот что. Этим она служит, чем угодно клянусь!
— Коррам, что ли? — недоверчиво переспросил он.
— Ч-ш… Нельзя так, да еще среди ночи. Но только своими глазами видел.
— Что ты там видел? — отмахнулся Леон. И куда там Берг подевался?
— Что говорю, то и видел… Шла по коридору и прямо в стенку! Погрузилась в нее и пропала. Сами знаете, что это значит. Глаза его отражали свет одинокого факела и были .. две багряные точки. Леону вдруг стало страшно — даже не понял почему. Словно что-то неуловимое, бесформенное надвигалось на них из тьмы.
— Может, — упрямо продолжал Айльф, — там когда-то и была девушка, но теперь там ничего нет, под той оболочкой. Просто ходячая кукла. Да что там, вы ж сами знаете. Недаром от нее последнее время шарахаетесь.
— И вовсе я не шарахаюсь, — устало возразил Леон.
— Бросьте, я ж вижу. Другое дело, стоит ей свиснуть — и вы кинетесь за ней как миленький, но покуда ей не понадобились, вы и чувствуете неладное. Всех сразу она морочить не может — на такое только у тех, у хозяев ее сил хватит… Малышей она потеряла — надо же… что-то она не очень по ним убивается! Леон неловко пожал плечами.
— И ведь что-то амбассадора Берга долгонько нет, сударь, — с ужасающей мягкостью проговорил юноша.
— Подождем…
Тяжелый плащ намок, сырость прокрадывалась за ворот. «А ведь еще ехать и ехать, — подумал он, — во тьме, пробираясь по лесам и кружным дорогам, до дальнего устья Пенны, где раскинулись поросшие камышом трясины и гнездится непуганая болотная птица и где лежит среди мелких островков, поросших лозняком, остров Фембра, похожий на уснувшего тюленя».
Темнота вдруг зашевелилась, из нее выдвинулась какая-то фигура.
«Слава тебе господи, — подумал он, — наконец-то».
— Ну что ты так долго? — торопливо произнес он. — Поехали!
— Не так быстро, амбассадор Леон, не так быстро! Голос, раздавшийся из тьмы, не был голосом Берга. Леон машинально отступил назад, уткнувшись в теплую, пахнущую потом шкуру лошади, — и, словно отзываясь охватившему его испугу, по ней прошла волна дрожи.
Теперь, когда таиться не было нужды, в руках у кого-то из сопровождающих вспыхнул фонарь, который до сих пор, видимо, укрывали плащом. За Ансардом стояли четверо с алебардами. «Все понятно, — отрешенно подумал Леон. — Я дурак, но и Берг не лучше — мог бы догадаться, что к чему…»
— Собрались куда-то, амбассадор Леон? — вежливо спросил Ансард. — Зачем же так торопиться? Мы ведь даже и попрощаться не успели…
Леон молчал. В голове проносились совершенно безумные идеи: выхватить несуществующий бластер, пристрелить четверку стражников, взять в заложники Ансарда — столько голофильмов когда-то пересмотрел! Но он лишь стоял, опустив руки, остро ощущая собственную беспомощность.
— Пойдемте, амбассадор Леон, — мягко сказал Ансард, — не беспокойтесь, о лошадях позаботятся. Негоже им мокнуть под дождем.
Леон покорно ступил ему навстречу. Уже стоя между двумя дюжими стражниками — еще один шел впереди, а другой замыкал шествие, — он осторожно обернулся. Айльфа поблизости не было.
* * *
— У вас усталый вид, государь мой, — сказала леди Герсенда, — усталый и расстроенный.
— Будь проклята эта Ретра, — рассеянно пояснил маркграф скорее себе, чем ей: женщины в таких делах мало что понимают, но ему просто необходимо было выговориться. — Прислали наконец вассала с письмом… Требуют компенсации за ущерб: помимо золота и серебра, сто разноцветных материй, двести льняных хамалий и сто женщин-ткачих… Солер, мол, всегда славился своими тканями… а где я возьму ткачих — в цехах от чумы мрут не меньше, чем за городскими стенами… Гобелены! — фыркнул он. — Я заставил бы их подавиться этими цветными тряпками… Вон под замковыми стенами толпа орет — веди нас на Ретру… Толпа голодных, завшивевших, вонючих оборванцев…
— Сударь мой, — мягко сказала леди Герсенда.
— Простите, сударыня, — опомнился маркграф.
— Отдохните, — леди Герсенда взяла лютню, пробежала пальцами по струнам…
Аккорды задрожали и замерли, словно запутавшись в тяжелой ткани гобеленов, на которых печальные красавицы вели единорогов на алых и золотых поводках…
— Забудьте о тревогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107