— Как вы себя чувствуете, миссис Манфалути?
— Спасибо, гораздо лучше. Мне нужно было просто отоспаться. Я навещала Фадву. Она неплохо выглядит.
— Прекрасно. Мы надеемся, что она поправится. Миссис Манфалути, я хотел поговорить с вами. Возможно, мистер Хант уже говорил вам, что ваш друг Бутрос исчез. Мы полагаем, что он поднял тревогу, убив одного из наших пациентов, и ускользнул в суматохе. Его брюки и пальто тоже пропали.
— Я не понимаю, зачем ему понадобилось делать это. Он не в таком состоянии, чтобы уходить.
— Но факт остается фактом — он исчез. На улице сильный снегопад, он не мог уйти далеко. Но еще сильнее тревожит нас то, что никто не может найти отца Юанниса.
— Отца Юанниса? Ах да, это священник, который был здесь прошлой ночью. Может быть, они пошли куда-то вместе?
— Не исключено. Хотя не в обычаях Юанниса покидать церковь, никому об этом не сказав. Да и часовой у двери не видел, чтобы кто-нибудь выходил.
Доктор помолчал, как будто собираясь сказать пациенту неприятную новость.
— Миссис Манфалути, — продолжал он, — я должен знать, в чем дело. Юаннис кое-что рассказал мне, но этого недостаточно. Я не могу позволить вам или вашим друзьям ставить безопасность нашего госпиталя под угрозу. На карту поставлены человеческие жизни, включая вашу собственную и жизнь той девочки, которую вы привезли с собой. Если вы можете рассказать мне что-нибудь, что может прояснить ситуацию, пожалуйста, не молчите.
Айше покачала головой:
— Доктор, я в таком же недоумении, как и вы. Бутрос — копт. Мы с ним уже несколько недель скрываемся от властей. У него, конечно, нет никаких причин выдавать им ваше убежище. Не думаю, что вам нужно беспокоиться на этот счет.
— Вы, безусловно, правы. Но скоро у него опять начнутся сильные боли. Он должен был иметь это в виду, когда уходил. Я могу только предположить, что у него имелась очень веская причина для ухода.
— Может быть, он был невменяем? Это возможно?
Фишави покачал головой. Айше заметила, как врач устал. Его лицо было молодым, но в волосах пробивалась седина.
— Может быть, он узнал что-то о родителях? — предположила Айше. — Может, здесь нашелся кто-то знакомый либо с ним, либо с его семьей. Я знаю, что он беспокоится о своих близких. Его родителей арестовал мухтасиб, и он отчаялся найти их.
Фишави покачал головой:
— Сомневаюсь. Его очень сильно накачали болеутоляющим, и он, вероятно, пришел в себя незадолго до того, как исчез. Ни у кого не было возможности поговорить с ним. Причину, заставившую его так поспешно уйти, он принес сюда с собой.
В этот момент дверь в комнату отворилась, и вошел другой врач — молодой человек с густыми усами. Казалось, он в панике.
— Доктор Фишави, поднимитесь, пожалуйста, наверх. Дело в том...
Он взглянул на Айше, только сейчас осознав ее присутствие.
— Прошу прощения, я не заметил вас. — Снова повернувшись к Фишави, он поспешно произнес: — Наджиб ждет вас наверху. Они нашли Юанниса.
* * *
Его тело было спрятано в большой купели в баптистерии. Кто-то заметил лужу воды на полу и решил выяснить, в чем дело. Тело священника достали из купели и осторожно положили на плиты в северном приделе. Кто-то уже зажег над ним несколько лампочек.
— Я не могу поверить, что это сделал Бутрос, — сказала Айше. — Он порядочный человек.
— Мы не можем найти другого объяснения. — Фишави накрыл тело своим белым халатом. — Никто посторонний не мог сюда попасть. У единственного входа стоит часовой. В церковь ведет еще одна дверь, но когда часовой проверял ее сегодня утром, она была заперта изнутри.
— Но ведь он...
Откуда-то донесся неясный, как шелест дождя, звон разбитого стекла. Айше, не договорив фразы, огляделась. Похоже, что звук прилетел с улицы.
— Миссис Манфалути, — продолжал Фишави, — вашего друга привезли сюда прошлой ночью с пулевым ранением. Отец Юаннис передал мне часть того, что мистер Хант поведал ему вчера. Если вам есть что добавить, ради Бога, расскажите мне.
На улице раздался новый звук. Кто-то выключил мотор. В наступившей тишине было что-то, заставившее Айше напрячься.
Вокруг тела собралась маленькая толпа, потрясенная ужасом, — две сестры, еще один врач. Рана на горле отца Юанниса зияла. Кто-то принес одеяло и накрыл тело.
Отворилась дверь. В дверном проеме стоял молодой охранник с автоматом.
— На улице очень тихо, — сказал он. — Мне это не нравится. По-моему, что-то затевается.
Айше сразу же вспомнила глубокую тишину, окутавшую книжный магазин перед налетом. Точно такая же напряженная тишина окутывала их сейчас. Она сделала шаг к часовому.
— Не теряйте времени, — начала она. — Возможно...
На ее глазах в груди часового появилась зияющая дыра, как будто кто-то проткнул его насквозь. Его глаза застыли в удивлении.
Потом ноги у него подогнулись, и он повалился на пол.
Никто даже не успел пошевелиться. В дверях появился мухтасиб, переступив через тело. Его ноги скользили в растекающейся крови. Он держал в руке большой пистолет. За ним шел второй человек с автоматом. На улице позади них с неба падал хлопьями снег.
Глава 71
Время замерло. Люди, столпившиеся вокруг тела отца Юанниса, застыли. Айше почувствовала, что дышать стало трудно. Она старалась вздохнуть, пыталась удержать подступающую к горлу тошноту. Она взглянула на Фишави, затем снова на дверь. Внезапно церковь затряслась. Раздался рев тяжелых автомобилей и топот бегущих ног. Она слышала, как кто-то рядом с ней бормочет молитву. Одна из сестер рыдала.
Дверной проем опустел. По обеим сторонам двери на страже встали двое мухтасибов, очевидно не замечая крови, растекающейся вокруг их ног. Казалось, прошла вечность. Затем в проходе появилось новое лицо — высокий, красивый человек, безукоризненно одетый. Айше сразу же поняла, кто это. Светлая борода, голубые глаза, надменные, неулыбающиеся губы.
На его лице не было никакого выражения. Во взгляде — ужасная пустота, чистота веры, не ведающей чувств или умертвившей их. Он мог убивать во имя своего Бога с легкостью. Его руки были нежными и холеными; он был изящен и опрятен, не забывал об обрядах очищения, тщательно соблюдал все заповеди, кроме сострадания.
Рай, к которому он стремился, был пустотой, белой как снег, ужасной для всех, кроме правоверных.
Он очень долго стоял в дверях, но не в нерешительности, а желая подавить их своим присутствием как приговором.
Голландец выкрикнул приказ одному из двоих мухтасибов. Тот отдал честь и отступил в сторону. Через мгновение в дверях появился Бутрос. Он выглядел уничтоженным, страдающим. Он не был узником — по крайней мере их узником. Он пришел к Голландцу по своей воле и был принят. Если все будет хорошо, сегодня вечером его мать и отец окажутся на свободе. А англичанин будет мертв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112