— Прошу меня извинить, но мистеру Холли нужно обсудить со мной кое-какие дела. Может быть, мы продолжим беседу позже.
Мужчины расступились, давая ей пройти. Она подошла к Тому и тепло пожала ему руку.
— Спасибо, что спасли меня от них, — прошептала она. — Больше всего в мире ненавижу мнимых либералов, поддерживающих религиозных фанатиков только потому, что, по их мнению, это отвечает их интересам. Боже мой, можно было надеяться, что события в Иране научат их уму-разуму.
Они отошли подальше, так что их никто не мог слышать.
— Доктор Манфалути, это Майкл Хант. Майкл — Айше Манфалути.
Она улыбнулась и протянула руку. Она была не такой красивой, как Кэрол. Не такой высокой, не такой надушенной, не так хорошо одетой. Она, как решил Майкл, ровно ничем не напоминает Кэрол. Ему казалось, что он может смотреть на нее часами, не мигая и не отводя взгляда. В своей руке он чувствовал ее руку. Она смотрела прямо в его глаза, как он отметил не без удовольствия.
— Мистер Хант, я много о вас слышала.
— Правда? То, что вам рассказывал Том? Вы же знаете, он известный враль.
— Том? А, вы имеете в виду мистера Холли. Он мне почти ничего не рассказывал. Правда? — Она улыбнулась Тому. — Но я слышала о вас от ваших друзей в Американском университете. У меня повсюду есть шпионы. Вам знаком Риаз Вахба, не так ли?
Майкл кивнул.
— А Набиль Фарадж?
— Да, конечно. Они оба с факультета социологии. У меня с ними есть общие курсы. — Он заметил, что она по-прежнему не выпускает его руку. Голова его была как в тумане. Он хорошо помнил, что такое состояние нередко посещало его в юности. Можно подумать, он впервые в жизни взглянул на женщину.
— Вы занимаетесь здесь исследованиями, мистер Хант? — Ему казалось, что от ее прикосновения по телу у него пробегает электрический разряд. Она медленно отпустила его руку.
Он взглянул на Тома.
— Прости, Майкл. Я не имел возможности...
— У меня умер отец. Яприехал в Англию на похороны. Они были сегодня утром.
Ее лицо вытянулось. Не так, как у Кэрол, в насмешливом сочувствии, а так, будто они давно были близкими друзьями. Как будто, показалось ему, он знал ее всю жизнь.
— Мне ужасно жаль. Яне хотела...
— Не нужно извиняться. Все уже кончено. Мой отец... Мы никогда не были близки друг к другу.
Он удивился, что так откровенничает с женщиной, с которой только что познакомился.
— Все равно. Такое непросто перенести.
— Да, — кивнул он. — Вы правы.
Ее рука поднялась ко лбу, откинув назад упавшую прядь волос. Он заметил кольцо на ее пальце и почувствовал, как внутри него перевернулось что-то холодное.
— Слушайте, давайте я вас брошу вдвоем, — предложил Том. — Я хочу переброситься парой слов еще кое с кем. — Он сделал паузу. — Еще увидимся, Майкл. Выпьем вместе. Не позволяй доктору Манфалути слишком очаровывать себя. Нам еще нужно поговорить о том деле. Когда ты почувствуешь себя готовым.
Прежде чем Майкл смог остановить его, Том исчез, оставив их вдвоем в пустом уголке. Он заметил, что она ничего не ест и не пьет.
— Не хотите что-нибудь выпить? — спросил он. — Вина? Или фруктового сока?
— Очень мило с вашей стороны. Да, пожалуйста. Но только не сока. Сейчас на конференциях всегда держат сок для правоверных. А я приехала в Лондон, чтобы отдохнуть от всего такого. Мне бы хотелось белого вина, если можно.
Майкл пробился к буфету и вернулся со стаканом, который наполнил из картонного пакета с надписью: «Французское сухое белое».
— Вероятно, вкус у него как у растворителя.
— Как всегда, — сказала она, принимая стакан. — В этом состоит часть очарования. Цена, которую мы, ученые, платим за прочие наши привилегии. Спасибо.
— Какие привилегии?
Она улыбнулась и отхлебнула вина.
— Нет, не растворитель. Скорее ракетное топливо. — Она сделала паузу и взглянула на него. — Ну, мистер Хант, зачем вы хотели меня видеть?
— Зачем я?.. Разве Том сказал, что я хочу вас видеть?
Она кивнула.
— Может быть, он оговорился? — спросила она немного озадаченно.
— Не знаю. Он сказал только, что некий человек хочет со мной познакомиться.
— Понятно. Очевидно, у него имелись свои причины. Вы знаете, кто такой Том Холли, не так ли?
— Том? Просто старый приятель. Мы познакомились на курсах арабского в Шемлане. Он... работает в каком-то департаменте в Уайтхолле.
Она негромко засмеялась.
— Том Холли работает на британскую разведку, — сказал она. — И не говорите мне, что не знали этого.
Майкл покраснел:
— Ну, я...
— Вы подозревали. — Она снова засмеялась. Он никогда не слышал ничего прекраснее этого смеха. Он не поверил бы, если бы ему сказали, что в его возрасте, в такой момент, на пороге зимы, он будет так очарован женским смехом. Или что в траурный день он почувствует, что в его жизни грядет перелом.
Она не стала продолжать разговор о Томе и его профессии. Когда Майкл рассказывал ей о себе, она, видимо, почувствовала его нежелание распространяться о прошлом, и позволила ему перейти на другие темы.
Большую часть вечера они разговаривали о политической ситуации в Египте и на Ближнем Востоке в целом. Он обнаружил в ней страстную противницу фундаментализма, искреннюю защитницу прав женщин и религиозных меньшинств, не питающую никакого уважения к условностям и тому, что она называла ложной моралью религиозных лидеров и экстремистских группировок.
— Для археолога вы испытываете нездоровый интерес к настоящему, — пошутил он.
— Для меня все имеет значение. Я изучаю прошлое ради того, что оно может пролить свет на события сегодняшнею дня. Иначе я бы им не интересовалась. Египет — это страна гробниц. Должно быть, вы бывали в Городе Мертвых в Каире. Бедные люди живут в могилах, потому что им больше негде жить. Мы должны избавиться от всего этого.
— Вам бы политиком стать, — сказал он. — Египту нужно больше женщин в парламенте.
Ее лицо внезапно изменилось, и она впервые отвела взгляд.
— Простите... Я сказал что-то не то?
Она покачала головой, все так же глядя в пол.
— Нет, — пробормотала она, подняла глаза и улыбнулась. — Все в порядке. Вы просто... напомнили мне кое о чем.
Чем больше они разговаривали, тем сильнее Майкл чувствовал себя очарованным. Она, как намекал Холли, была очень привлекательной. Он ловил каждый ее жест, следил, как меняется ее лицо, когда она улыбалась или хмурилась. Но то и дело он бросал взгляд на кольцо на ее пальце и всякий раз чувствовал в груди какую-то тяжесть. В следующий раз, когда он увидит ее в Каире, она будет со своим мужем. И она будет держать мужа за руку, и нежно улыбаться ему, и рассказывать Майклу с победной улыбкой, как она любит его и как он любит ее. Не было смысла думать о чем-либо ином, даже мгновение, потому что в Каире питать такие чувства было бы не только неприлично, но даже опасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112