СТИВЕН КИНГ


МЕТОД ДЫХАНИЯ


I. Клуб

Возможно, в этот снежный и ветреный вечер 23 декабря
197... года я оделся чуть быстрее, чем обычно. Я
подозреваю также, что и другие члены клуба сделали то же
самое. В ненастные вечера в Нью-Йорке очень трудно поймать
такси, и я заказал машину по телефону. Я сделал заказ в пять
тридцать на восемь часов, и моя жена удивленно подняла
брови, но ничего не сказала. Без четверти восемь я уже стоял
под козырьком подъезда нашего дома на 58 Ист-Стрит, где мы
жили с Эллен с 1946 года. В пять минут десятого такси еще не
было, и я поймал себя на том, что в нетерпении мечусь
вверх-вниз по ступенькам.
Машина приехала в десять минут девятого. Я влез в
такси, довольный, что наконец укрылся от ветра, но в то же
время злясь на водителя, как, по-видимому, он того
заслуживал. Этот ветер, пришедший вчера вместе с фронтом
холодного воздуха из Канады, свистел и завывал вокруг
машины, заглушая шум водительского радио и раскачивал
антенну. Большинство магазинов было еще открыто, однако на
тротуарах почти не было видно запоздалых покупателей. Те же,
кто решился выбраться из дома, выглядели как-то неуютно или
даже болезненно.
Весь день непогодилось, и теперь снова повалил снег -
сначала тонкой занавесой, а затем плотными вихревыми
потоками, кружившимися впереди нас. Возвратясь домой
сегодня, я наверняка буду вспоминать об этом сочетании
снега, такси и Нью-Йорка с еще большим чувством дискомфорта.
Впрочем, никто не знает заранее, что будет потом.
На углу Второй и Сороковой улицы большой
рождественский колокольчик из фольги пролетел над
перекрестком словно привидение.
"Жуткий вечер, - сказал водитель. - Завтра в морге
окажется еще пара десятков трупов. Алкашей да несколько
грязных шлюх".
"Вполне возможно".
Таксист задумался. "Ну что ж, это даже к лучшему, -
сказал он наконец. - Меньше расходов на пособия, разве нет?"
"Ваше рождественское милосердие, - ответил я, - просто
поразительно".
Таксист задумался. "Вы что, один из этих слюнявых
либералов?" - спросил он через некоторое время.
"Я отказываюсь отвечать на том основании, что мой ответ
может быть использован против меня", - сказал я. Таксист
фыркнул, что должно было означать: "Ну почему мне всегда
везет на всяких умников?", но больше ничего не добавил.
Я вышел на пересечении Второй и Тридцать пятой и прошел
пол-квартала вниз до клуба, навстречу завывающему ветру,
нагнувшись и придерживая шляпу одетой в перчатку рукой. Как
никогда раньше, моя жизненная сила сжалась где-то глубоко в
моем теле до размеров маленького дрожащего огонька в газовой
колонке. В семьдесят три человек ощущает холод быстрее и
глубже. В таком возрасте лучше сидеть дома перед камином,
или, по крайней мере, у электрического обогревателя. В
семьдесят три воспоминания о горячей крови - это скорее не
воспоминания, а академический отчет.
Снегопад утихал, но сухой, как песок, снег все еще
хлестал меня по лицу. Я обрадовался, увидев, что ступени,
ведущие наверх к двери 249Б, были посыпаны песком. Конечно,
работа Стивенса - он достаточно хорошо знал древнюю алхимию:
кости превращаются не в золото, а в стекло.
Стивенс был там, он стоял, распахнув дверь, и через
мгновение я оказался внутри. Через обшитые красным деревом
холл и двойные двери, распахнутые на три четверти, на
рельсах, я поспешил вниз, в библиотеку с читальней и баром.
Это была темная комната, где светились лишь случайные
островки - читальные лампы. На дубовом паркете лежал отблеск
более густого света, и я слышал потрескивание березы в
огромном камине. Тепло разливалось по всей комнате. Рядом
сухо и слегка нетерпеливо зашуршала газета. Это, наверное,
Иохансен, со своим "Уол Стрит Джорнал". И через десять лет
можно было бы узнать о его присутствии по тому, как он читал
свои газеты. Занятно, если не сказать, удивительно.
Стивенс помог мне снять пальто, бормоча что-то об
ужасном вечере: прогноз обещал сильный снегопад до утра.
Я согласился с тем, что вечер выдался действительно
ужасный, и огляделся на эту большую с высокими потолками
комнату. Ненастный вечер, потрескивающий огонь и... история
о духах. Я сказал, что в семьдесят три горячая кровь - это
уже в прошлом? Может быть, это и так. Но я почувствовала
тепло в груди от чего-то иного, не связанного с огнем или
равнодушностью Стивенса.
Я думаю, это было потому, что настала очередь
Маккэррона рассказывать историю.
Я прихожу в это здание из коричневого камня на
Восточной Тридцать пятой улицы вот уже десять лет, через
почти регулярные промежутки времени. В моих мыслях я называю
его "клуб джентльменов" - забавный анахронизм времен еще до
Глории Стайнем. Но даже сейчас я не знаю, ни что он на самом
деле такое, ни как он возник.
В ту ночь, когда Эмлин Маккэррон рассказал свою историю
о методе дыхания, только шестеро из нас - в клубе тогда
насчитывалось всего одиннадцать членов - выбрались из дома в
непогоду. Я вспоминаю годы, когда в клубе могло состоять
лишь восемь постоянных членов, но бывали времена, когда их
было, по крайней мере, двадцать, а то и больше.
Я полагаю, Стивенс мог знать, как все это возникло, и я
уверен, что он был там с самого начала, сколько бы лет с тех
пор не прошло. И я верил, что Стивенс был старше, чем он
выглядел, намного старше. Он говорил со слабым бруклинским
акцентом, но несмотря на это он был агрессивно корректен и
пунктуален, как английский дворецкий третьего поколения. Его
сдержанность была частью его обаяния, а его маленькая улыбка
- закрытой и запечатанной дверью. Я никогда не видел никаких
клубных записей, если он хранил их. Никто не говорил мне об
обязанностях, - здесь не было обязанностей. Мне ни разу не
позвонил секретарь - здесь не было секретаря. И в 249Б на 35
Ист-Стрит нет телефонов. Не было и коробки с мраморными
черными и белыми шарами. И. наконец, у клуба - если это клуб
- никогда не было названия.
Впервые я попал в клуб (как я должен его теперь
называть) как гость Джорджа Уотерхауза. Он возглавлял
адвокатскую фирму, в которой я работал с 1951 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21