Поэтому и нужна еженедельная терапия. Это не означает, что я считаю, будто вы снова сходите с ума, как вы выразились.
Си-Джей нервно кивнула. Если метаморфозы снова начнутся, она почувствует это или кому-то придется ей об этом сказать?
— Простите, что я закончила сеансы прошлой весной, не... не предупредив вас, — заговорила она тихим голосом. — Я хотела посмотреть, смогу ли идти по жизни сама...
— Больше ничего не говорите. Я понимаю. Важно то, что вы осознали: вы нуждаетесь в помощи и больше не будете все это переживать одна. А теперь расскажите, как идет дело, — продолжал Чамберс, меняя тему и быстро забывая о неловкой ситуации.
— Все встало на место. Федералы немного отступились. Думаю, Флорс ждет, как пойдет дело с заявлением Лурдес. Если я проиграю, он просто отметет меня в сторону и бросится вперед, изображая из себя героя, с обвинительным заключением. Если я выиграю, он вполне может сделать то же самое. Зависит от того, куда дуют политические ветры. Я только что получила документы на Бантлинга от врача из Нью-Йорка, — продолжала она. — По крайней мере диагноз. Часкел просмотрел документы и сказал, что только диагноз имеет отношение к делу, поскольку Бантлинг еще не ставил вопрос о своей невменяемости. Поэтому я включила диагноз и документы в список доказательств. Это даст еще одну привязку к Анне Прадо, а также еще шести девушкам, в крови которых судебные медики нашли галоперидол. Врач выписывал Бантлингу по двадцать миллиграммов галдола в день.
— Это очень высокая доза. А его до самого ареста лечил тот же врач? Как его фамилия?
— Доктор Файнбург. Да, время от времени. Он выписывал ему новые рецепты каждые три месяца.
— А какой все-таки диагноз?
Си-Джей затушила последнюю сигарету и устало вздохнула, перед тем как уйти.
— Приграничное расстройство психики с крайними и сильными антисоциальными наклонностями. Другими словами, он полный социопат. Словно мне требовался врач, чтобы это констатировать.
Глава 56
Утро Хэллоуина выдалось адски жарким. Уже два дня в Майами столбик термометра не опускался ниже восьмидесяти градусов при огромной влажности. А после обеда, как правило, разражалась гроза. Доминик стоял перед зданием прокуратуры. Он вспотел, и рубашка уже прилипла к груди. Было без пятнадцати десять, он едва успел.
Доминик сократил совещание по делу Купидона с директором Блэком и уполномоченным комиссаром полицейского управления Флориды, поскольку знал: он должен быть здесь. Хотя Си-Джей не просила его об этом и, вероятно, никогда не стала бы этого делать, Доминик знал, что должен прийти. Он видел, как Си-Джей выводит из равновесия одно упоминание имени Бантлинга, и неоднократно становился свидетелем ее странной реакции, напряженности, когда она была вынуждена находиться с Бантлингом в одном помещении. Глаза Си-Джей наполнялись страхом, тело охватывала дрожь. Последние несколько дней, на протяжении которых Си-Джей готовилась к слушанию по заявлению о прекращении дела, Доминик наблюдал, как она все больше уходит в себя. Она определенно переживала стресс, но не хотела обсуждать это с ним. Доминик все еще не знал, в чем дело, но чувствовал: страх у Си-Джей в глазах появляется не только из-за стресса от ведения дела об убийстве. И он знал, что сейчас должен находиться здесь, даже если она станет возражать. Он должен провести ее в зал суда сквозь толпу наглых надоедливых репортеров, любопытных зрителей и тех, кто, нацепив на лицо улыбку, молча молится, чтобы она провалилась. Он должен сидеть позади нее, пока она борется с невидимыми демонами, о которых ему не рассказывает.
Открылись стеклянные двери здания прокуратуры. Заметив Доминика, Си-Джей остановилась, и на ее лице появилось удивление, которое он заметил, несмотря на ее солнцезащитные очки. Она была одета в шелковый черный костюм, светлые волосы стянуты в пучок. На плече на длинном ремне висел портфель, а впереди себя она толкала тележку с тремя коробками, полными папок.
— Я предполагал, что тебе понадобится помощь, — наконец сказал Доминик.
— Я думала, у тебя совещание с Блэком, — медленно ответила Си-Джей.
— Было. Но слушание кажется мне более важным.
Это все еще было так ново — эти отношения, которые у них сложились. Хотя они вместе провели прошлую ночь, в эти минуты оба чувствовали себя неловко. Доминик не представлял, к чему приведут их отношения, к чему он хочет, чтобы он привели, но сейчас он точно знал: Си-Джей не желает афишировать их связь. Поэтому Доминик держал дистанцию, когда они переходили улицу к зданию суда, молча шли рядом, а он катил тележку с коробками.
Глава 57
Виктор Чавес нервничал. Черт, он весь покрылся потом, а проклятые репортеры сновали вокруг, словно стервятники. Они ждали, что дело провалится, и хотели первыми сообщить об этом всему миру. Чавес сидел на скамейке перед залом 2/8 и ждал, когда его вызовут для дачи показаний. Все собрались здесь. Все наблюдали. Сержант, лейтенант, ребята из отделения.
Фактически это был третий арест подозреваемого, в котором участвовал Чавес. Он думал, что отлично дает показания. Но конечно, те случаи нельзя было сравнить с Купидоном. И конечно, в тех случаях он так не обделывался. А теперь его вызывают свидетелем защиты на рассмотрение этого глупого заявления о прекращении дела. О признании незаконным его приказа остановиться. Его обыска. Мужик ездит по Майами с мертвой девушкой в багажнике, а он не имел права остановить машину? Что за чушь!
Сержант Риберо не выпускал его из виду с тех пор, как это случилось. Приходилось сообщать, что идет отлить во время дежурства, и Чавеса очень раздражало, что теперь к нему приставлены няньки. Но он знал, что будет гораздо хуже, если он все испортит теперь, в такой важный момент, когда защита требует признать открытие дела незаконным, когда все фиксируется в протоколе и включены телекамеры. Тогда он не только потеряет работу, но ему также предъявят обвинение. И конечно, этот чертов сумасшедший уйдет от ответа. Виктор должен все помнить до последней детали.
Это было самое сложное. Помнить все чертовы мелочи, как сказала прокурорша, в том порядке, который она определила. «В этом-то и заключается проблема, если ты лжешь, — всегда говорила его мать. — Часто просто не можешь точно вспомнить, что именно наврал». В особенности потому, что его постоянно спрашивали, что он делал тем вечером, как он поймал Купидона на шоссе. Причем спрашивали не только ребята из отделения, спрашивали все, везде: соседи по дому, приятели из школы, незнакомые люди на улице, девушки на пляже, девушки у бассейна, девушки в барах, девушки, которые видели его на дежурстве. Теперь он стал знаменитостью. «Полицейский, который поймал Купидона».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Си-Джей нервно кивнула. Если метаморфозы снова начнутся, она почувствует это или кому-то придется ей об этом сказать?
— Простите, что я закончила сеансы прошлой весной, не... не предупредив вас, — заговорила она тихим голосом. — Я хотела посмотреть, смогу ли идти по жизни сама...
— Больше ничего не говорите. Я понимаю. Важно то, что вы осознали: вы нуждаетесь в помощи и больше не будете все это переживать одна. А теперь расскажите, как идет дело, — продолжал Чамберс, меняя тему и быстро забывая о неловкой ситуации.
— Все встало на место. Федералы немного отступились. Думаю, Флорс ждет, как пойдет дело с заявлением Лурдес. Если я проиграю, он просто отметет меня в сторону и бросится вперед, изображая из себя героя, с обвинительным заключением. Если я выиграю, он вполне может сделать то же самое. Зависит от того, куда дуют политические ветры. Я только что получила документы на Бантлинга от врача из Нью-Йорка, — продолжала она. — По крайней мере диагноз. Часкел просмотрел документы и сказал, что только диагноз имеет отношение к делу, поскольку Бантлинг еще не ставил вопрос о своей невменяемости. Поэтому я включила диагноз и документы в список доказательств. Это даст еще одну привязку к Анне Прадо, а также еще шести девушкам, в крови которых судебные медики нашли галоперидол. Врач выписывал Бантлингу по двадцать миллиграммов галдола в день.
— Это очень высокая доза. А его до самого ареста лечил тот же врач? Как его фамилия?
— Доктор Файнбург. Да, время от времени. Он выписывал ему новые рецепты каждые три месяца.
— А какой все-таки диагноз?
Си-Джей затушила последнюю сигарету и устало вздохнула, перед тем как уйти.
— Приграничное расстройство психики с крайними и сильными антисоциальными наклонностями. Другими словами, он полный социопат. Словно мне требовался врач, чтобы это констатировать.
Глава 56
Утро Хэллоуина выдалось адски жарким. Уже два дня в Майами столбик термометра не опускался ниже восьмидесяти градусов при огромной влажности. А после обеда, как правило, разражалась гроза. Доминик стоял перед зданием прокуратуры. Он вспотел, и рубашка уже прилипла к груди. Было без пятнадцати десять, он едва успел.
Доминик сократил совещание по делу Купидона с директором Блэком и уполномоченным комиссаром полицейского управления Флориды, поскольку знал: он должен быть здесь. Хотя Си-Джей не просила его об этом и, вероятно, никогда не стала бы этого делать, Доминик знал, что должен прийти. Он видел, как Си-Джей выводит из равновесия одно упоминание имени Бантлинга, и неоднократно становился свидетелем ее странной реакции, напряженности, когда она была вынуждена находиться с Бантлингом в одном помещении. Глаза Си-Джей наполнялись страхом, тело охватывала дрожь. Последние несколько дней, на протяжении которых Си-Джей готовилась к слушанию по заявлению о прекращении дела, Доминик наблюдал, как она все больше уходит в себя. Она определенно переживала стресс, но не хотела обсуждать это с ним. Доминик все еще не знал, в чем дело, но чувствовал: страх у Си-Джей в глазах появляется не только из-за стресса от ведения дела об убийстве. И он знал, что сейчас должен находиться здесь, даже если она станет возражать. Он должен провести ее в зал суда сквозь толпу наглых надоедливых репортеров, любопытных зрителей и тех, кто, нацепив на лицо улыбку, молча молится, чтобы она провалилась. Он должен сидеть позади нее, пока она борется с невидимыми демонами, о которых ему не рассказывает.
Открылись стеклянные двери здания прокуратуры. Заметив Доминика, Си-Джей остановилась, и на ее лице появилось удивление, которое он заметил, несмотря на ее солнцезащитные очки. Она была одета в шелковый черный костюм, светлые волосы стянуты в пучок. На плече на длинном ремне висел портфель, а впереди себя она толкала тележку с тремя коробками, полными папок.
— Я предполагал, что тебе понадобится помощь, — наконец сказал Доминик.
— Я думала, у тебя совещание с Блэком, — медленно ответила Си-Джей.
— Было. Но слушание кажется мне более важным.
Это все еще было так ново — эти отношения, которые у них сложились. Хотя они вместе провели прошлую ночь, в эти минуты оба чувствовали себя неловко. Доминик не представлял, к чему приведут их отношения, к чему он хочет, чтобы он привели, но сейчас он точно знал: Си-Джей не желает афишировать их связь. Поэтому Доминик держал дистанцию, когда они переходили улицу к зданию суда, молча шли рядом, а он катил тележку с коробками.
Глава 57
Виктор Чавес нервничал. Черт, он весь покрылся потом, а проклятые репортеры сновали вокруг, словно стервятники. Они ждали, что дело провалится, и хотели первыми сообщить об этом всему миру. Чавес сидел на скамейке перед залом 2/8 и ждал, когда его вызовут для дачи показаний. Все собрались здесь. Все наблюдали. Сержант, лейтенант, ребята из отделения.
Фактически это был третий арест подозреваемого, в котором участвовал Чавес. Он думал, что отлично дает показания. Но конечно, те случаи нельзя было сравнить с Купидоном. И конечно, в тех случаях он так не обделывался. А теперь его вызывают свидетелем защиты на рассмотрение этого глупого заявления о прекращении дела. О признании незаконным его приказа остановиться. Его обыска. Мужик ездит по Майами с мертвой девушкой в багажнике, а он не имел права остановить машину? Что за чушь!
Сержант Риберо не выпускал его из виду с тех пор, как это случилось. Приходилось сообщать, что идет отлить во время дежурства, и Чавеса очень раздражало, что теперь к нему приставлены няньки. Но он знал, что будет гораздо хуже, если он все испортит теперь, в такой важный момент, когда защита требует признать открытие дела незаконным, когда все фиксируется в протоколе и включены телекамеры. Тогда он не только потеряет работу, но ему также предъявят обвинение. И конечно, этот чертов сумасшедший уйдет от ответа. Виктор должен все помнить до последней детали.
Это было самое сложное. Помнить все чертовы мелочи, как сказала прокурорша, в том порядке, который она определила. «В этом-то и заключается проблема, если ты лжешь, — всегда говорила его мать. — Часто просто не можешь точно вспомнить, что именно наврал». В особенности потому, что его постоянно спрашивали, что он делал тем вечером, как он поймал Купидона на шоссе. Причем спрашивали не только ребята из отделения, спрашивали все, везде: соседи по дому, приятели из школы, незнакомые люди на улице, девушки на пляже, девушки у бассейна, девушки в барах, девушки, которые видели его на дежурстве. Теперь он стал знаменитостью. «Полицейский, который поймал Купидона».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111