К счастью, его голос больше не был полон энтузиазма, как пять минут назад, а то даже Доминик врезал бы ему или по крайней мере подержал, пока с ним расправляется Мэнни.
— Я также нашел следы пластыря у нее на веках. Недостает многих ресниц.
— Что это означает?
— Я считаю, он так закрепил пластырь, что она не могла закрыть глаза.
— Чтобы она видела все, что он с ней делает? Как он вырывает ей сердце? Боже праведный! — Доминик покачал головой, пытаясь выбросить кошмарный образ из головы. — Хорошо, что нам удалось схватить этого негодяя, Медведь.
Мэнни посмотрел вниз, на обнаженное, истерзанное тело Анны Прадо. Она была чьей-то дочерью, чьей-то сестрой, чьей-то девушкой. Анна родилась красивой и могла работать профессиональной моделью. Теперь грубая черная нитка соединяла края раны от пупка до шеи, формируя зигзагообразный черный крест и закрывая дыру, где когда-то билось сердце.
— Ненавижу чертову судебно-медицинскую экспертизу! — Это было все, что удалось выдавить Мэнни.
Глава 33
«Далия-стрит, дом 134-05, квартира 13. Флашинг, Куинс, Нью-Йорк» — написано черными буквами на белом листке, что лежит прямо перед ней, — распечатка, которую Доминик принес ей вчера вечером. Адрес Уильяма Руперта Бантлинга с заявления на выдачу водительского удостоверения в штате Нью-Йорк, действительного с апреля 1987 года по апрель 1989 года. Оттуда можно было легко добраться на автобусе до Университета Святого Иоанна, а на машине по Северному бульвару до ее квартиры на Роки-Хилл-роуд всего десять минут езды и всего один квартал до спортзала на углу Мейн-стрит и Сто тридцать пятой улицы, куда она ходила на аэробику.
Си-Джей откинулась на спинку стула и выдохнула воздух. Хотя она в глубине души с самого начала знала, что это Бантлинг — с того самого момента, как услышала его голос в зале суда, — именно теперь она испытала странное чувство облегчения. Приятно осознавать, что она не сходит с ума, что голос она слышала в реальности и не ведет себя как параноик. Связь, которую она обнаружила, — не простое совпадение, перед ней документальное подтверждение, отпечатанное черным шрифтом на белой бумаге.
Бантлинг жил всего в нескольких милях от ее дома, в одном квартале от ее спортзала. Си-Джей вспомнила слова, которые он произнес той ночью, когда радостно усмехался, нашептывая их ей в ухо; «Я всегда буду следить за тобой, Хлоя. Всегда. Тебе от меня не уйти, потому что я всегда найду тебя».
И он это сказал, как Си-Джей теперь понимала, поскольку действительно мог следить за ней. Вероятно, у спортзала. Может, в метро. Может, в «Пекине», ее любимом китайском ресторанчике во Флашинге, или «У Тони», где подавали пиццу, на бульваре Белл в Бейсайде. Это могло происходить где угодно, поскольку он все время находился рядом, в нескольких минутах езды. Она мысленно вернулась назад на двенадцать лет, чтобы вспомнить лицо, которое теперь знала — где она могла его встречать, когда? — но ничего не вспомнила.
В дверь громко постучали, что-то зазвенело, и не успела Си-Джей сказать «войдите», дверь резко распахнулась и в проеме появилась Марисол. Не менее дюжины золотых браслетов звенели на ее запястьях.
— Вы меня звали? — спросила секретарша.
— Да. На протяжении всей следующей недели мне предстоит снимать показания под присягой по делу Купидона. Нужно назначить время каждому свидетелю.
Си-Джей протянула Марисол розовый бланк задержания Бантлинга. Рядом с фамилией каждого полицейского она написала дату и время, когда ему следует явиться для дачи показаний. Она поставила Доминика в конце недели, несмотря на то что он старший следователь, а их обычно вызывают первыми. Сегодня Си-Джей приняла еще одно решение после приема у доктора Чамберса. Во-первых, она должна продолжать вести это дело, прилагая все силы, чтобы подготовить для представления суду. Во-вторых, сейчас не время для личных отношений, в особенности со старшим следователем по такому важному делу, где обвиняемый для нее гораздо больше, чем просто обвиняемый. Необходимо установить между ней и Домиником дистанцию, вернуться к чисто рабочим отношениям. Не важно, какие чувства она испытывает, не важно, что это может значить для него, — существуют тайны, которыми нельзя поделиться. Никогда. А отношения, основывающиеся на обмане и лжи, — это карточный домик. В конце концов все обрушится.
— Мы очень ограничены по времени, Марисол, и у нас много свидетелей. — Си-Джей решила, что следует держаться так, будто они — одна команда. — Дело нужно представить большому жюри через две недели. Я отметила даты и время для всех полицейских. На каждого должно отводиться по сорок пять минут, на Альвареса и Фальконетти — по три часа.
Марисол протянула руку к протоколу задержания.
— Хорошо. Я им позвоню. Еще что-то? Уже почти половина пятого.
Да, все правильно. Пора уходить. Си-Джей чуть не забыла: хоть пожар, хоть потоп, Марисол после 16.30 не работает.
— Да. Следующие пару дней придется поработать как следует. Вероятно, я сегодня задержусь допоздна. Мне нужно, чтобы вы перенесли встречу с родственниками по делу Вилкерсона, назначенную на завтрашнее утро, и предсудебное совещание с детективами Мьюносом и Хоганом по делу Валдона, назначенное на вторую половину дня. По делу Валдона у нас до суда еще две недели. Перенесите их на следующую пятницу. Да, и я буду очень благодарна, если следующие несколько дней вы не будете меня ни с кем соединять за исключением прокурора штата или если вдруг начнется пожар. — Си-Джей улыбнулась, раздумывая, можно ли заставить Марисол рассмеяться.
Очевидно, нет.
— Хорошо, — только и сказала Марисол перед тем, как броситься к своему столу, бормоча испанские ругательства. Си-Джей слышала их даже сквозь дверь, которую Марисол очень громко захлопнула. Конечно, Си-Джей сомневалась, что Марисол соизволит ей сообщить, если дом на самом деле загорится — именно так у них складывались отношения, — но наверняка пожарная сигнализация в здании работала лучше, чем Марисол, и в любом случае кабинет находится только на втором этаже. Нечего и пытаться представлять их одной командой.
Теперь Си-Джей сидела в кабинете одна, на стуле, обтянутом искусственной бордовой кожей, и смотрела в окно, через улицу, на задние суда и тюрьму округа Дейд, где сидел насильник, надругавшийся над ней в Нью-Йорке, задержанный в штате Флорида. Си-Джей потягивала остывший кофе и наблюдала, как работники прокуратуры возвращаются после дня в суде, — одни с папками в руках, другие — с коробками, установленными на тележках. После сегодняшнего приема у доктора Чамберса густой слепящий туман, окутывавший мысли Си-Джей последние двое суток, начал рассеиваться и все снова приобретало смысл и перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Я также нашел следы пластыря у нее на веках. Недостает многих ресниц.
— Что это означает?
— Я считаю, он так закрепил пластырь, что она не могла закрыть глаза.
— Чтобы она видела все, что он с ней делает? Как он вырывает ей сердце? Боже праведный! — Доминик покачал головой, пытаясь выбросить кошмарный образ из головы. — Хорошо, что нам удалось схватить этого негодяя, Медведь.
Мэнни посмотрел вниз, на обнаженное, истерзанное тело Анны Прадо. Она была чьей-то дочерью, чьей-то сестрой, чьей-то девушкой. Анна родилась красивой и могла работать профессиональной моделью. Теперь грубая черная нитка соединяла края раны от пупка до шеи, формируя зигзагообразный черный крест и закрывая дыру, где когда-то билось сердце.
— Ненавижу чертову судебно-медицинскую экспертизу! — Это было все, что удалось выдавить Мэнни.
Глава 33
«Далия-стрит, дом 134-05, квартира 13. Флашинг, Куинс, Нью-Йорк» — написано черными буквами на белом листке, что лежит прямо перед ней, — распечатка, которую Доминик принес ей вчера вечером. Адрес Уильяма Руперта Бантлинга с заявления на выдачу водительского удостоверения в штате Нью-Йорк, действительного с апреля 1987 года по апрель 1989 года. Оттуда можно было легко добраться на автобусе до Университета Святого Иоанна, а на машине по Северному бульвару до ее квартиры на Роки-Хилл-роуд всего десять минут езды и всего один квартал до спортзала на углу Мейн-стрит и Сто тридцать пятой улицы, куда она ходила на аэробику.
Си-Джей откинулась на спинку стула и выдохнула воздух. Хотя она в глубине души с самого начала знала, что это Бантлинг — с того самого момента, как услышала его голос в зале суда, — именно теперь она испытала странное чувство облегчения. Приятно осознавать, что она не сходит с ума, что голос она слышала в реальности и не ведет себя как параноик. Связь, которую она обнаружила, — не простое совпадение, перед ней документальное подтверждение, отпечатанное черным шрифтом на белой бумаге.
Бантлинг жил всего в нескольких милях от ее дома, в одном квартале от ее спортзала. Си-Джей вспомнила слова, которые он произнес той ночью, когда радостно усмехался, нашептывая их ей в ухо; «Я всегда буду следить за тобой, Хлоя. Всегда. Тебе от меня не уйти, потому что я всегда найду тебя».
И он это сказал, как Си-Джей теперь понимала, поскольку действительно мог следить за ней. Вероятно, у спортзала. Может, в метро. Может, в «Пекине», ее любимом китайском ресторанчике во Флашинге, или «У Тони», где подавали пиццу, на бульваре Белл в Бейсайде. Это могло происходить где угодно, поскольку он все время находился рядом, в нескольких минутах езды. Она мысленно вернулась назад на двенадцать лет, чтобы вспомнить лицо, которое теперь знала — где она могла его встречать, когда? — но ничего не вспомнила.
В дверь громко постучали, что-то зазвенело, и не успела Си-Джей сказать «войдите», дверь резко распахнулась и в проеме появилась Марисол. Не менее дюжины золотых браслетов звенели на ее запястьях.
— Вы меня звали? — спросила секретарша.
— Да. На протяжении всей следующей недели мне предстоит снимать показания под присягой по делу Купидона. Нужно назначить время каждому свидетелю.
Си-Джей протянула Марисол розовый бланк задержания Бантлинга. Рядом с фамилией каждого полицейского она написала дату и время, когда ему следует явиться для дачи показаний. Она поставила Доминика в конце недели, несмотря на то что он старший следователь, а их обычно вызывают первыми. Сегодня Си-Джей приняла еще одно решение после приема у доктора Чамберса. Во-первых, она должна продолжать вести это дело, прилагая все силы, чтобы подготовить для представления суду. Во-вторых, сейчас не время для личных отношений, в особенности со старшим следователем по такому важному делу, где обвиняемый для нее гораздо больше, чем просто обвиняемый. Необходимо установить между ней и Домиником дистанцию, вернуться к чисто рабочим отношениям. Не важно, какие чувства она испытывает, не важно, что это может значить для него, — существуют тайны, которыми нельзя поделиться. Никогда. А отношения, основывающиеся на обмане и лжи, — это карточный домик. В конце концов все обрушится.
— Мы очень ограничены по времени, Марисол, и у нас много свидетелей. — Си-Джей решила, что следует держаться так, будто они — одна команда. — Дело нужно представить большому жюри через две недели. Я отметила даты и время для всех полицейских. На каждого должно отводиться по сорок пять минут, на Альвареса и Фальконетти — по три часа.
Марисол протянула руку к протоколу задержания.
— Хорошо. Я им позвоню. Еще что-то? Уже почти половина пятого.
Да, все правильно. Пора уходить. Си-Джей чуть не забыла: хоть пожар, хоть потоп, Марисол после 16.30 не работает.
— Да. Следующие пару дней придется поработать как следует. Вероятно, я сегодня задержусь допоздна. Мне нужно, чтобы вы перенесли встречу с родственниками по делу Вилкерсона, назначенную на завтрашнее утро, и предсудебное совещание с детективами Мьюносом и Хоганом по делу Валдона, назначенное на вторую половину дня. По делу Валдона у нас до суда еще две недели. Перенесите их на следующую пятницу. Да, и я буду очень благодарна, если следующие несколько дней вы не будете меня ни с кем соединять за исключением прокурора штата или если вдруг начнется пожар. — Си-Джей улыбнулась, раздумывая, можно ли заставить Марисол рассмеяться.
Очевидно, нет.
— Хорошо, — только и сказала Марисол перед тем, как броситься к своему столу, бормоча испанские ругательства. Си-Джей слышала их даже сквозь дверь, которую Марисол очень громко захлопнула. Конечно, Си-Джей сомневалась, что Марисол соизволит ей сообщить, если дом на самом деле загорится — именно так у них складывались отношения, — но наверняка пожарная сигнализация в здании работала лучше, чем Марисол, и в любом случае кабинет находится только на втором этаже. Нечего и пытаться представлять их одной командой.
Теперь Си-Джей сидела в кабинете одна, на стуле, обтянутом искусственной бордовой кожей, и смотрела в окно, через улицу, на задние суда и тюрьму округа Дейд, где сидел насильник, надругавшийся над ней в Нью-Йорке, задержанный в штате Флорида. Си-Джей потягивала остывший кофе и наблюдала, как работники прокуратуры возвращаются после дня в суде, — одни с папками в руках, другие — с коробками, установленными на тележках. После сегодняшнего приема у доктора Чамберса густой слепящий туман, окутывавший мысли Си-Джей последние двое суток, начал рассеиваться и все снова приобретало смысл и перспективу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111