— А если будете стараться, так и за два управитесь.
Однако, рассказывая об этом терпеливому Алламбо, он посочувствовал своим помощникам:
— Они же не в полиции работают, это у полицейских есть всякие картотеки и прочие источники информации, а нам если надо что узнать, с нуля начинать приходится.
День складывался не слишком удачно, но тучи слегка рассеялись, когда после обеда позвонил Джо Ледюк.
— Помнишь, о чем ты меня попросил? Вчера встреча состоялась.
— Получилось — как тебе самому кажется?
— По-моему, дело сделано. У него прямо глазки загорелись, хоть он и пьян был в дупель. А вернее — изображал, будто пьян. И я тоже. В общем, как уж он эту информацию использует — тебе лучше знать, а я свою часть работы выполнил.
— Спасибо, дружище.
— Не забудь свое обещание — может, и твоя помощь когда-нибудь понадобится.
— Да уж не бойся, не забуду.
Итак, был сделан ход в шахматной игре с невидимым противником на доске, которая парила в пространстве, — а последствий этого хода Баум пока предвидеть не мог. Он занялся накопившимися за два дня отчетами, среди них — от Леона, в котором значилось, что объект наблюдения — советник сирийского посольства Мустафа Келу — за это время никуда не ходил, ни с кем не виделся и вообще не делал ничего достойного упоминания. Отменить, что ли, наблюдение, в отделе и так работников не хватает… Но, подумав как следует, Баум оставил все как есть.
Этим же утром в Иерусалиме Бен Тов у себя в кабинете достал из стола клочок бумаги, аккуратно сунул его в конверт, конверт спрятал в нагрудном кармане — и отправился на машине в клинику в Хадассе… Прошло уже два дня после того как пилот подобрал Эссата в пустыне, и состояние беглеца стало заметно лучше. Сорок восемь часов Бен Тов боролся с искушением нарушить предписания врачей — они требовали на двое суток оставить их пациента в покое. Но вот двое суток прошли — теперь можно.
При виде гостя Эссат сел в постели и попробовал улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса — щеки и лоб были обожжены, малейшее движение причиняло боль. На руках тоже остались следы ожогов.
— Поработаем? — спросил Бен Тов и, получив в знак согласия кивок, достал из конверта клочок бумаги и положил прямо на простыню.
— Это что?
— Номера паспортов, которые они не успели использовать. Там их было больше, я не все успел переписать. Буква «И» значит иракский паспорт, «Е» — египетский.
— Полезные данные.
— Другие номера я переписал с какого-то листка, который хранился в сейфе. Там больше ничего не было, только эти цифры.
— Наверно, код. Посмотрим, может, наши ребята разберутся.
Эссат перевернул листок, на обратной стороне оказался примитивный чертежик.
— Мы это сфотографировали, но я на всякий случай еще и срисовал. Похоже, это план нескольких улиц. Названий нет, но вот тут и тут буквы — может, с этих букв названия начинаются. Не знаю, пригодится ли это…
— А в середине что, вот здесь?
— Похоже, будто дом с куполом. Я срисовал довольно точно.
— Может, мечеть?
— Возможно — на многих мечетях купола.
— Выглядит как план арабского квартала — узнать бы в каком городе? А почему здесь написано «третий слева»?
— Так стояло на рисунке.
— А что еще в сейфе было?
Эссат добросовестно перечислил все, что сумел припомнить.
— Думаешь, они заметили, что кто-то лазал в сейф?
— Вряд ли.
— Расскажи про Ханифа все, что знаешь. Подробней, ладно? Постарайся вспомнить любую мелочь, все абсолютно — опиши мне его манеру говорить, ходить. Чем он мотивирует свои поступки — о таких людях все надо знать, почувствовать надо их сильные и слабые стороны… Не спеши, выпей вот…
Он протянул Эссату стакан воды и вытащил из кармана блокнот. Пока Эссат держал речь, он делал заметки.
— Хорошо. А теперь — что такое Расмия?
— То есть?
— Расскажи и о ней — так же обстоятельно.
Эссат снова заговорил, но минут через пять Бен Тов перебил его:
— Сумка у нее есть? Из мягкого материала, на ремне, светлая, по диагонали темная полоса…
— Есть, точно, — удивился Эссат. — Желтая, а полоса коричневая.
Бен Тов достал из кармана фото:
— Она?
Эссат только глянул и тут же подтвердил: это Расмия.
— Мужчина рядом — некто Беляев, из КГБ, — объяснил Бен Тов. — Ну а теперь что скажешь насчет этой девицы? Может, еще что припомнишь?
Эссат старательно порылся в памяти, новость не ошеломила его — будто он был к ней готов.
— Этого человека я видел в Риме, — вспомнил он. — В номере этажом ниже наших комнат, он лежал на кровати, дверь была приоткрыта. Я еще подумал, что это ваш человек. Но он приходил к ней.
Эссат рассказал, как ночью Расмия выходила из своей комнаты, — а ведь тогда она явно следила за ним. Но и он тогда следил за нею — за каждым ее шагом. Вот и пригодилось.
— Да, а еще, — спохватился Эссат, — в Дамаске, накануне того дня, когда мне пришлось бежать… Я видел ее с каким-то европейцем…
Они шли рядом, потом расстались — ни слова, ни жеста прощального. Он тогда еще подумал, что они и не знакомы даже…
— Может, это был Беляев?
— Не могу сказать. Лица не видел.
— А общий облик?
— Облик подходит, — Эссат внимательно рассматривал снимок. — Может, и он. Он живет в Дамаске, да?
На утро следующего дня беседа возобновилась. А тем временем листок с планом улиц уже изучали картографы министерства внутренних дел: искали изображенный участок в арабских кварталах Иерусалима и других городов. Шифровальщики «Моссада» пытались разгадать код, хранившийся в сейфе Ханифа, а номера паспортов, предназначенных для террористов, были переданы на все пограничные пункты и, кроме того — под личным присмотром Бен Това — в департамент безопасности Франции, непосредственно Альфреду Бауму.
Все делалось на профессиональном уровне, однако прокола избежать не удалось. В министерстве иностранных дел, согласно заведенному порядку, номера паспортов переслали в «Интерпол» — один бойкий молодой чиновник счел возможным пренебречь указанием Бен Това, что перечень предназначен для сугубо внутреннего пользования.
«Интерпол», следуя в свою очередь правилам, разослал список по тем странам, где действуют организации по борьбе с терроризмом. Попал список таким образом и в министерство внутренних дел Италии — здесь один невысокого ранга чиновник снял с него копию и благополучно передал представителю антиизраильской группировки, с которой давно сотрудничал, — чиновник из МИДа не знал даже его имени. Это был высокий, похожий на студента парень, которого знакомые называли Халедом. Он купил документ за наличные — совсем недорого — и в тот же вечер переправил в Дамаск.
Не преуспел «Моссад» и с теми цифрами, над которыми бились шифровальщики: у них не было в руках ничего, кроме этих беспорядочных цифр, никакой путеводной нити, и они так и не сумели предложить Бен Тову мало-мальски приемлемой версии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Однако, рассказывая об этом терпеливому Алламбо, он посочувствовал своим помощникам:
— Они же не в полиции работают, это у полицейских есть всякие картотеки и прочие источники информации, а нам если надо что узнать, с нуля начинать приходится.
День складывался не слишком удачно, но тучи слегка рассеялись, когда после обеда позвонил Джо Ледюк.
— Помнишь, о чем ты меня попросил? Вчера встреча состоялась.
— Получилось — как тебе самому кажется?
— По-моему, дело сделано. У него прямо глазки загорелись, хоть он и пьян был в дупель. А вернее — изображал, будто пьян. И я тоже. В общем, как уж он эту информацию использует — тебе лучше знать, а я свою часть работы выполнил.
— Спасибо, дружище.
— Не забудь свое обещание — может, и твоя помощь когда-нибудь понадобится.
— Да уж не бойся, не забуду.
Итак, был сделан ход в шахматной игре с невидимым противником на доске, которая парила в пространстве, — а последствий этого хода Баум пока предвидеть не мог. Он занялся накопившимися за два дня отчетами, среди них — от Леона, в котором значилось, что объект наблюдения — советник сирийского посольства Мустафа Келу — за это время никуда не ходил, ни с кем не виделся и вообще не делал ничего достойного упоминания. Отменить, что ли, наблюдение, в отделе и так работников не хватает… Но, подумав как следует, Баум оставил все как есть.
Этим же утром в Иерусалиме Бен Тов у себя в кабинете достал из стола клочок бумаги, аккуратно сунул его в конверт, конверт спрятал в нагрудном кармане — и отправился на машине в клинику в Хадассе… Прошло уже два дня после того как пилот подобрал Эссата в пустыне, и состояние беглеца стало заметно лучше. Сорок восемь часов Бен Тов боролся с искушением нарушить предписания врачей — они требовали на двое суток оставить их пациента в покое. Но вот двое суток прошли — теперь можно.
При виде гостя Эссат сел в постели и попробовал улыбнуться, но вместо улыбки вышла гримаса — щеки и лоб были обожжены, малейшее движение причиняло боль. На руках тоже остались следы ожогов.
— Поработаем? — спросил Бен Тов и, получив в знак согласия кивок, достал из конверта клочок бумаги и положил прямо на простыню.
— Это что?
— Номера паспортов, которые они не успели использовать. Там их было больше, я не все успел переписать. Буква «И» значит иракский паспорт, «Е» — египетский.
— Полезные данные.
— Другие номера я переписал с какого-то листка, который хранился в сейфе. Там больше ничего не было, только эти цифры.
— Наверно, код. Посмотрим, может, наши ребята разберутся.
Эссат перевернул листок, на обратной стороне оказался примитивный чертежик.
— Мы это сфотографировали, но я на всякий случай еще и срисовал. Похоже, это план нескольких улиц. Названий нет, но вот тут и тут буквы — может, с этих букв названия начинаются. Не знаю, пригодится ли это…
— А в середине что, вот здесь?
— Похоже, будто дом с куполом. Я срисовал довольно точно.
— Может, мечеть?
— Возможно — на многих мечетях купола.
— Выглядит как план арабского квартала — узнать бы в каком городе? А почему здесь написано «третий слева»?
— Так стояло на рисунке.
— А что еще в сейфе было?
Эссат добросовестно перечислил все, что сумел припомнить.
— Думаешь, они заметили, что кто-то лазал в сейф?
— Вряд ли.
— Расскажи про Ханифа все, что знаешь. Подробней, ладно? Постарайся вспомнить любую мелочь, все абсолютно — опиши мне его манеру говорить, ходить. Чем он мотивирует свои поступки — о таких людях все надо знать, почувствовать надо их сильные и слабые стороны… Не спеши, выпей вот…
Он протянул Эссату стакан воды и вытащил из кармана блокнот. Пока Эссат держал речь, он делал заметки.
— Хорошо. А теперь — что такое Расмия?
— То есть?
— Расскажи и о ней — так же обстоятельно.
Эссат снова заговорил, но минут через пять Бен Тов перебил его:
— Сумка у нее есть? Из мягкого материала, на ремне, светлая, по диагонали темная полоса…
— Есть, точно, — удивился Эссат. — Желтая, а полоса коричневая.
Бен Тов достал из кармана фото:
— Она?
Эссат только глянул и тут же подтвердил: это Расмия.
— Мужчина рядом — некто Беляев, из КГБ, — объяснил Бен Тов. — Ну а теперь что скажешь насчет этой девицы? Может, еще что припомнишь?
Эссат старательно порылся в памяти, новость не ошеломила его — будто он был к ней готов.
— Этого человека я видел в Риме, — вспомнил он. — В номере этажом ниже наших комнат, он лежал на кровати, дверь была приоткрыта. Я еще подумал, что это ваш человек. Но он приходил к ней.
Эссат рассказал, как ночью Расмия выходила из своей комнаты, — а ведь тогда она явно следила за ним. Но и он тогда следил за нею — за каждым ее шагом. Вот и пригодилось.
— Да, а еще, — спохватился Эссат, — в Дамаске, накануне того дня, когда мне пришлось бежать… Я видел ее с каким-то европейцем…
Они шли рядом, потом расстались — ни слова, ни жеста прощального. Он тогда еще подумал, что они и не знакомы даже…
— Может, это был Беляев?
— Не могу сказать. Лица не видел.
— А общий облик?
— Облик подходит, — Эссат внимательно рассматривал снимок. — Может, и он. Он живет в Дамаске, да?
На утро следующего дня беседа возобновилась. А тем временем листок с планом улиц уже изучали картографы министерства внутренних дел: искали изображенный участок в арабских кварталах Иерусалима и других городов. Шифровальщики «Моссада» пытались разгадать код, хранившийся в сейфе Ханифа, а номера паспортов, предназначенных для террористов, были переданы на все пограничные пункты и, кроме того — под личным присмотром Бен Това — в департамент безопасности Франции, непосредственно Альфреду Бауму.
Все делалось на профессиональном уровне, однако прокола избежать не удалось. В министерстве иностранных дел, согласно заведенному порядку, номера паспортов переслали в «Интерпол» — один бойкий молодой чиновник счел возможным пренебречь указанием Бен Това, что перечень предназначен для сугубо внутреннего пользования.
«Интерпол», следуя в свою очередь правилам, разослал список по тем странам, где действуют организации по борьбе с терроризмом. Попал список таким образом и в министерство внутренних дел Италии — здесь один невысокого ранга чиновник снял с него копию и благополучно передал представителю антиизраильской группировки, с которой давно сотрудничал, — чиновник из МИДа не знал даже его имени. Это был высокий, похожий на студента парень, которого знакомые называли Халедом. Он купил документ за наличные — совсем недорого — и в тот же вечер переправил в Дамаск.
Не преуспел «Моссад» и с теми цифрами, над которыми бились шифровальщики: у них не было в руках ничего, кроме этих беспорядочных цифр, никакой путеводной нити, и они так и не сумели предложить Бен Тову мало-мальски приемлемой версии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91