И вместе их обдумаем.
Он дружелюбно оглядел своих помощников, атмосфера в комнате несколько смягчилась. An affaire — дело, связанное со слежкой, — всегда рождает в сердцах азарт.
— Вопросы есть?
Плотный инспектор, которого вызвали прямо из-за стола, а семейный ужин был просто великолепен, поднял руку:
— Парочка эта — что они, такие идиоты, чтобы указывать в картах то самое место, где собираются остановиться?
— Почему бы и нет, если они уверены, что за ними никто не следит? — возразил кто-то. — Мало ли что — им в полиции пришлось бы объясняться, почему это они дают неверные сведения…
— Давайте пока исходить из того, что сведения они сообщили правильные, — предложил Баум. — Если это не подтвердится, то будем искать другой путь. Всегда надо сначала попробовать то, что проще, зачем сразу трудности создавать?
— Ну составим мы перечень мест, где они могли бы остановиться, — что потом?
— Садимся на телефоны.
— Как насчет их возраста? — это спросила Жозьенна.
— Важный вопрос. Судя по нашим архивам, мужчине лет сорок пять, а девушке чуть больше двадцати. Так что данные в их паспортах должны примерно этому соответствовать. Также и на иммиграционных картах. И в этих вот компьютерных листах ищите мужчин, скажем, от сорока до сорока восьми, а женщин от двадцати до тридцати. Хороший вопрос, — повторил он, отметив про себя, что Жозьенна вообще толковая девочка.
— Еще есть вопросы?
Все промолчали.
— Ладно, mes enfants, за работу. Кто-нибудь из дам пусть организует кофе. Напоследок совет. Ищите первым делом девушку. Молодые женщины путешествуют реже, чем мужчины средних лет, стало быть, их меньше. Мужчин с подходящими признаками подбирайте к подозрительным девицам, а не наоборот — тут метод важен. Метод — это все.
После того как они разошлись, Баум еще долго сидел, не двигаясь, погруженный в свои мысли. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться и поблагодарить, когда принесли кофе в белой эмалированной кружке. Идея пришла в тот момент, когда он отхлебнул. — Я им что-то о методе толковал, — усмехнулся он про себя. — А впору бы их послушать…
Он нашел в записной книжке номер, набрал:
— Это я, Азиз, извините, что так поздно, но вы мне нужны срочно. Да, в конторе. Да, до утра. Отлично, жду.
Кладя трубку на рычаг, он подумал, что, пожалуй, одну здоровенную щель удастся законопатить. А все благодаря методу.
За ночь сделали не так уж много. К часу сверили данные — получилось, что из соответствующих регионов перечисленными рейсами в Париж прибыли шесть пар подходящего возраста и отвечающих описаниям. Из двенадцати прибывших, оказавшихся под подозрением, девять указали в иммиграционных картах, что намерены остановиться в гостиницах, однако шестеро действительно оказались по указанным адресам. К шести утра возле этих гостиниц были расставлены группы наблюдения, а насчет трех остальных пар прибывших начали наводить справки по другим каналам.
Появившегося на пороге Азиза, сияющего от гордости, что он оказался нужен контрразведке, Баум приветствовал словами:
— Дорогой друг, благодарю, что отозвались так скоро на мою просьбу.
— Мы же друзья, господин Баум! Чем могу вам помочь?
— Мы разыскиваем мужчину и женщину, прилетевших из Дамаска. — Баум подробно объяснил Азизу, как они выглядят. — Мне пришло в голову, что они могли остановиться в одном из домов, где снимают квартиры ваши соотечественники. Я отнюдь не уверен, что это именно так, но проверить не мешает. Не могли бы вы поспрашивать? Но только так, чтобы не вызвать подозрений.
— Я поступлю, как в прошлом году, когда вы обращались по поводу того тунисского дела, помните?
— Отличная была работа!
— Благодарю.
— А много времени это займет?
— Придется проверить адресов десять-двенадцать, где скрываются приехавшие нелегально и, стало быть, это места тайные. День понадобится, не меньше.
— Попробуйте порасспрашивать таксистов.
— Сделаю все, что смогу, будьте уверены.
На этих словах Азиз — маленький тощий человек в замызганной одежде — улыбнулся и исчез.
Однако ни Азизу, ни всей команде, созванной с вечера Баумом, не удалось обнаружить ничего стоящего внимания. Девицы, попавшие под подозрение, ничем его не оправдали. Одна оказалась проституткой, которая ездила навестить родных и теперь вернулась на свое «рабочее место» — улицу Фобур Сен-Мартен. Из остальных лишь одна имела отдаленное сходство с описанием Расмии, а из мужчин тот, который более или менее подходил под описание профессора Ханифа, оказался старшим официантом в ресторане отеля на Левом берегу.
Никто из осведомителей Азиза — знатока арабского андерграунда в Париже — не смог ничего узнать о вновь прибывших.
— Попробовать все равно стоило, — мрачно заметил Баум, рассказывая Алламбо о событиях ночи. — Все время надо что-то делать, в одну точку долбить, — где-то и повезет.
— Как же они ускользнули?
— Наверно, расстались там, где делали пересадку — это, в общем, было разумно. Да к тому же, чтобы еще подстраховаться, в иммиграционных картах указали ложные адреса. Но попробовать найти их по картам все же стоило, я уверен.
Он со вздохом повернулся к стопке бумаг на своем столе. С самого верху лежала отпечатанная на машинке записка от его секретарши: «Подпишите, пожалуйста, дипломатический лист. С набережной Орсей уже дважды звонили».
Министерство иностранных дел еженедельно присылало в ДСТ список аккредитаций дипломатов, его следовало подписать и вернуть. Подпись Баума была обязательна. Как правило, он проявлял самый серьезный, по мнению некоторых, даже излишний интерес ко всем этим Борисам, Василиям, Дуайтам и Ахмедам: запрашивал архивы, рылся в картотеках в поисках каких-то связей, несоответствий или совпадений, которые могли бы дать контрразведке повод для наблюдения.
— Архивы — это все, — поучал он новичков. — Без них ты просто полицейский в штатском. А с ними — страж государственной безопасности.
Все эти его присказки имели целью встряхнуть мозги юнцов, которые только и умеют выдувать шарики из жвачки и делать умный вид.
Он позвонил мадемуазель Пино.
— Прошу извинить. Я был очень занят. Больше такое не повторится.
Он поставил свою подпись и бегло глянул на перечень означенных там имен, каждое из которых сопровождалось указанием страны и должности. У румын, видно, передышка. Болгары прислали кого-то на замену первого секретаря посольства, прежний сильно пил и недавно набезобразничал в отеле Риц. Одно имя русское: Игорь Васильевич Беляев, Советский Союз, временно аккредитован как второй секретарь посольства, сфера интересов — коммерция. Прибыл 15 июня.
— Пари держу — кэгэбэшник, — сказал Баум и, обращаясь к мадемуазель Пино, ткнул в список толстым пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Он дружелюбно оглядел своих помощников, атмосфера в комнате несколько смягчилась. An affaire — дело, связанное со слежкой, — всегда рождает в сердцах азарт.
— Вопросы есть?
Плотный инспектор, которого вызвали прямо из-за стола, а семейный ужин был просто великолепен, поднял руку:
— Парочка эта — что они, такие идиоты, чтобы указывать в картах то самое место, где собираются остановиться?
— Почему бы и нет, если они уверены, что за ними никто не следит? — возразил кто-то. — Мало ли что — им в полиции пришлось бы объясняться, почему это они дают неверные сведения…
— Давайте пока исходить из того, что сведения они сообщили правильные, — предложил Баум. — Если это не подтвердится, то будем искать другой путь. Всегда надо сначала попробовать то, что проще, зачем сразу трудности создавать?
— Ну составим мы перечень мест, где они могли бы остановиться, — что потом?
— Садимся на телефоны.
— Как насчет их возраста? — это спросила Жозьенна.
— Важный вопрос. Судя по нашим архивам, мужчине лет сорок пять, а девушке чуть больше двадцати. Так что данные в их паспортах должны примерно этому соответствовать. Также и на иммиграционных картах. И в этих вот компьютерных листах ищите мужчин, скажем, от сорока до сорока восьми, а женщин от двадцати до тридцати. Хороший вопрос, — повторил он, отметив про себя, что Жозьенна вообще толковая девочка.
— Еще есть вопросы?
Все промолчали.
— Ладно, mes enfants, за работу. Кто-нибудь из дам пусть организует кофе. Напоследок совет. Ищите первым делом девушку. Молодые женщины путешествуют реже, чем мужчины средних лет, стало быть, их меньше. Мужчин с подходящими признаками подбирайте к подозрительным девицам, а не наоборот — тут метод важен. Метод — это все.
После того как они разошлись, Баум еще долго сидел, не двигаясь, погруженный в свои мысли. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться и поблагодарить, когда принесли кофе в белой эмалированной кружке. Идея пришла в тот момент, когда он отхлебнул. — Я им что-то о методе толковал, — усмехнулся он про себя. — А впору бы их послушать…
Он нашел в записной книжке номер, набрал:
— Это я, Азиз, извините, что так поздно, но вы мне нужны срочно. Да, в конторе. Да, до утра. Отлично, жду.
Кладя трубку на рычаг, он подумал, что, пожалуй, одну здоровенную щель удастся законопатить. А все благодаря методу.
За ночь сделали не так уж много. К часу сверили данные — получилось, что из соответствующих регионов перечисленными рейсами в Париж прибыли шесть пар подходящего возраста и отвечающих описаниям. Из двенадцати прибывших, оказавшихся под подозрением, девять указали в иммиграционных картах, что намерены остановиться в гостиницах, однако шестеро действительно оказались по указанным адресам. К шести утра возле этих гостиниц были расставлены группы наблюдения, а насчет трех остальных пар прибывших начали наводить справки по другим каналам.
Появившегося на пороге Азиза, сияющего от гордости, что он оказался нужен контрразведке, Баум приветствовал словами:
— Дорогой друг, благодарю, что отозвались так скоро на мою просьбу.
— Мы же друзья, господин Баум! Чем могу вам помочь?
— Мы разыскиваем мужчину и женщину, прилетевших из Дамаска. — Баум подробно объяснил Азизу, как они выглядят. — Мне пришло в голову, что они могли остановиться в одном из домов, где снимают квартиры ваши соотечественники. Я отнюдь не уверен, что это именно так, но проверить не мешает. Не могли бы вы поспрашивать? Но только так, чтобы не вызвать подозрений.
— Я поступлю, как в прошлом году, когда вы обращались по поводу того тунисского дела, помните?
— Отличная была работа!
— Благодарю.
— А много времени это займет?
— Придется проверить адресов десять-двенадцать, где скрываются приехавшие нелегально и, стало быть, это места тайные. День понадобится, не меньше.
— Попробуйте порасспрашивать таксистов.
— Сделаю все, что смогу, будьте уверены.
На этих словах Азиз — маленький тощий человек в замызганной одежде — улыбнулся и исчез.
Однако ни Азизу, ни всей команде, созванной с вечера Баумом, не удалось обнаружить ничего стоящего внимания. Девицы, попавшие под подозрение, ничем его не оправдали. Одна оказалась проституткой, которая ездила навестить родных и теперь вернулась на свое «рабочее место» — улицу Фобур Сен-Мартен. Из остальных лишь одна имела отдаленное сходство с описанием Расмии, а из мужчин тот, который более или менее подходил под описание профессора Ханифа, оказался старшим официантом в ресторане отеля на Левом берегу.
Никто из осведомителей Азиза — знатока арабского андерграунда в Париже — не смог ничего узнать о вновь прибывших.
— Попробовать все равно стоило, — мрачно заметил Баум, рассказывая Алламбо о событиях ночи. — Все время надо что-то делать, в одну точку долбить, — где-то и повезет.
— Как же они ускользнули?
— Наверно, расстались там, где делали пересадку — это, в общем, было разумно. Да к тому же, чтобы еще подстраховаться, в иммиграционных картах указали ложные адреса. Но попробовать найти их по картам все же стоило, я уверен.
Он со вздохом повернулся к стопке бумаг на своем столе. С самого верху лежала отпечатанная на машинке записка от его секретарши: «Подпишите, пожалуйста, дипломатический лист. С набережной Орсей уже дважды звонили».
Министерство иностранных дел еженедельно присылало в ДСТ список аккредитаций дипломатов, его следовало подписать и вернуть. Подпись Баума была обязательна. Как правило, он проявлял самый серьезный, по мнению некоторых, даже излишний интерес ко всем этим Борисам, Василиям, Дуайтам и Ахмедам: запрашивал архивы, рылся в картотеках в поисках каких-то связей, несоответствий или совпадений, которые могли бы дать контрразведке повод для наблюдения.
— Архивы — это все, — поучал он новичков. — Без них ты просто полицейский в штатском. А с ними — страж государственной безопасности.
Все эти его присказки имели целью встряхнуть мозги юнцов, которые только и умеют выдувать шарики из жвачки и делать умный вид.
Он позвонил мадемуазель Пино.
— Прошу извинить. Я был очень занят. Больше такое не повторится.
Он поставил свою подпись и бегло глянул на перечень означенных там имен, каждое из которых сопровождалось указанием страны и должности. У румын, видно, передышка. Болгары прислали кого-то на замену первого секретаря посольства, прежний сильно пил и недавно набезобразничал в отеле Риц. Одно имя русское: Игорь Васильевич Беляев, Советский Союз, временно аккредитован как второй секретарь посольства, сфера интересов — коммерция. Прибыл 15 июня.
— Пари держу — кэгэбэшник, — сказал Баум и, обращаясь к мадемуазель Пино, ткнул в список толстым пальцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91