— Вы пришли сюда за устрицами, — объяснял нам Роберт, откусив от тигровой креветки и подцепив на вилку краба с пряностями. — Драго поставляет устриц в несколько лучших ресторанов Нового Орлеана. Можете назвать меня старомодным, но я не стану заказывать их снова до тех пор, пока погода не станет прохладнее.
Остин потягивал вино, закусив французской булкой. Я не понимала, почему он так грубит нашему гостю. Роберт был остроумен, привлекателен и явно не беден, короче — удачная находка.
— Мне, пожалуй, пора снова за дело — за покупками, — сказала я. — Но я думаю, вы должны мне историю. Помните? Как раз перед тем, как Остин позвонил? Вы говорили о том, что у вас был магазин на Мэгэзин-стрит.
— Был, — подтвердил Роберт. — Но больше нет. Я закрыл его два года назад. Теперь распродаю имущество на блошином рынке. И эта работа удерживает меня на сегодня от улицы. В конечном итоге я продам все, что у меня есть, и, когда я это сделаю, я окончательно выйду из бизнеса.
— Почему? — напрямик спросила я.
— Потому что эта работа больше не доставляет мне удовольствия. У нас был магазин пятнадцать лет, мы много ездили, много встречались с людьми, с хорошими и не очень, а теперь это все в прошлом.
— Мы? — Остин подался вперед.
— Мой партнер и я. Вернее, мой бывший партнер, — сказал Роберт.
— СПИД? — сочувственно спросил Остин.
— Если б, — со смехом сказал Роберт. — Нет. Он ушел от меня к человеку моложе и богаче. Вы же знаете, как это бывает. История не слишком интересная и не слишком оригинальная.
— Что вы будете делать, когда распродадите весь антиквариат? — спросила я, ударив Остина под столом ногой.
— Кто знает? Может, на этот раз действительно отойду от дел.
— А чем вы занимались в последний раз, когда решили отойти от дел? — спросила я.
— Я был дантистом, — сказал Роберт. — Можете в это поверить? Мне кажется, это было в другой жизни. Но в сорок лет я завязал с работой зубного врача. К тому времени мама у меня уже умерла, так что я уже не мог разбить ей сердце своим решением.
— Остин — дизайнер-флорист, — сообщила я, решив взять инициативу. — Очень талантливый. Он будет делать все цветочные аранжировки в доме, который я сейчас оформляю. И у него есть свой бизнес.
Я почувствовала острый удар по ноге. Остин сидел, отвернувшись от меня.
Глава 52
Мы с Остином продолжали ссориться, когда утром следующего дня пересекали озеро Пончартрейн в противоположном направлении.
— Меня ни к чему пристраивать, — сказал он, потягивая кофе из картонной кружки, которую мы прихватили с собой из кафе. — И уж тем более не следует пристраивать меня к женщине, суждения которой о мужчинах весьма и весьма ошибочны.
— Ошибочны, — обиженно повторила я. — И что, скажи на милость, ты хочешь этим сказать?
Остин протянул руку, чтобы стряхнуть с моего лица и рубашки сахарную пудру.
— Только то, что сказал. Ты подцепила Эй-Джи Джернигана, верно?
— Допустим.
— Вот тебе раз, — сказал он. — А теперь, когда рядом с тобой по-настоящему хороший парень, которого только и осталось, что сорвать готовенького, ты его напрочь игнорируешь. Хуже того, ты вынашиваешь планы женить его на никчемной охотнице за деньгами, которая считает, что кофе мокачино — это цвет. Вот тебе два.
— Полагаю, ты намекаешь на моего клиента Уилла Махони?
— Именно.
— Прежде всего я не нахожу мужчину с рыжими волосами и веснушками привлекательным. Тебе он может нравиться, мне — нет. Во-вторых, этот мужчина совершенно без ума от этой, как ты выражаешься, никчемной охотницы за деньгами. И он нанял меня для того, чтобы она воспылала к нему ответным чувством. Кстати, надо ли мне тебе напоминать, что он щедро платит за мою работу?
— Пиш-пош, — сказал Остин. — Я сделал двойной об
— Пиш-пош? Есть такое слово? — спросила я.
— Есть такое слово, — ответил Остин, глядя в окно. — Моя бабушка его все время повторяет. В любом случае не пытайся сменить тему. Я уже победил тебя со счетом два ноль. И тогда тебе пришла в голову грандиозная идея свести меня с первым попавшимся стареющим геем в Новом Орлеане. Вот тебе уже три ноль. Кили, скажи, я действительно произвожу впечатление человека, отчаянно нуждающегося в партнере?
— Послушай, — горячо заговорила я. — Роберт был бы для тебя отличной парой. Он образован. Он видел мир. Ему нравится то, что нравится тебе. Разве этого мало?
— Мало. И давай закроем тему.
— Ладно, — сквозь зубы сказала я. — Раз ты так считаешь.
— Послушай, малышка, — сказал Остин. — Не доводи меня. Я сейчас разверну машину, и мы поедем обратно. Ты этого хочешь?
Я действительно очень хотела развернуть фургон и поехать домой, в Мэдисон. Но Остин сумел настоять на своем. У нас был фургон, у нас было время, и ему просто не терпелось услышать, что моя давно затерявшаяся кузина Соня расскажет о маме.
Мы вели машину по очереди, провели ночь в отеле в Шарлотте, и следующим утром я поймала себя на том, что с каждой милей, приближавшей нас к Каннаполису, я чувствую себя все хуже и хуже.
— Ты говорил с Соней? — спросила я Остина. — Она знает, что мы к ней едем?
— Знает, — беззаботно ответил Остин. — Следующий съезд, затем налево, затем направо. Мы встречаемся в кафе «Дом вафель».
— Почему там?
— Потому что она так захотела. Я не стал спрашивать почему. Утро было уже далеко не раннее, но на парковке возле кафе было полно машин.
Мы вошли в кафе, и Остин все время чуть придерживал меня за талию, вернее, чуть подталкивал вперед.
— Доброе утро! — сказала официантка, вытиравшая стол возле двери.
— Доброе утро, — сказал тощий паренек за кассой.
Все столики были заняты. Я обвела взглядом помещение, гадая, узнаю ли я Соню среди этой толпы после стольких лет.
В дальнем углу за столиком сидела пожилая женщина в солнечных очках. Она была за столиком одна, и перед ней стояла чашка с кофе. Она курила. Женщина подняла голову, сняла очки, чтобы лучше видеть, и обвела помещение взглядом. После чего помахала нам. Остин слегка подтолкнул меня к ней.
— Соня? — спросила я, подойдя к ней. Я ее не узнала даже тогда, когда она сняла очки. Как эта неряшливая женщина с запавшими глазами, терявшимися за складками бледной кожи и небрежно намазанными губами — единственным украшением лица, — могла быть той стройной озорной девицей, которую как чумы боялись замужние женщины Мэдисона? Ей сейчас должно было быть пятьдесят с небольшим, но выглядела она на все семьдесят.
— Кили Рей, — хрипло проговорила она. — Я бы тебя где угодно узнала. Вылитая мать. Извини, что не встаю, но последнее время нога сильно меня подводит.
Я наклонилась и поцеловала ее в щеку, которая оказалась на удивление гладкой и приятной.
— Не вставай, — сказала я и уселась напротив. — Это Остин, мой друг, который тебя нашел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108