Для исследовательских целей. Я не собираюсь точно воспроизводить стиль эпохи в Малберри-Хилл, но все равно такая экскурсия была бы мне очень полезна.
— Командир здесь ты, — сказал Остин. — А я просто за грузчика.
— Неправда, ты и за водителя тоже иногда работаешь. И мне нужно твое дизайнерское чутье. Ты очень многосторонне талантлив, Остин.
— Я еще и отличный детектив, — скромно сказал он. — Что бы ты там ни думала, мы делаем успехи в том, что касается исследования тайны исчезновения твоей мамы. Мы многое успели исключить, и теперь остались всего несколько человек, с которыми нам надо поговорить.
— С кем?
— Главным образом с твоей кузиной из Каннаполиса.
— С Соней Уайрик, — сказала я. Остин кивнул.
— Я нашел ее. Она все еще живет там, в Каннаполисе. Я уставилась на Остина.
— Ты говорил с ней?
— Вроде того. Женщина ответила на звонок, но повесила трубку даже раньше, чем я успел толком объяснить, зачем звоню. Я думаю, она решила, что я пытаюсь ей что-то продать.
— Она, наверное, и со мной не станет разговаривать, — сказала я.
— Почему ты такая оппортунистка?! — в отчаянии воскликнул Остин.
— Ты знаешь, мне на самом деле нелегко разговаривать с людьми о моей маме. Пойми, я ведь не говорю с ними о чем-то приятном для них и для меня. Тогда произошел скандал, и мне кажется, что всем хотелось как можно скорее забыть имя Джаннин Мердок и все, что было с ней связано.
— Но ты не забыла, — осторожно сказал Остин. — И твой отец не забыл. И если ты не выяснишь все для себя, то ты сделаешь это ради него. Тебе не кажется, что пора как следует проверить эту тайну?
— Наверное, — сказала я. — Только интуиция мне подсказывает, что ничего из этого не выйдет. Отчего-то тайна не раскрылась сама собой за все эти годы. Не думаю, что эта история со счастливым концом. Именно поэтому мне не хочется идти дальше по этой дороге. Кому-то в итоге будет очень больно.
— Кому-то уже больно, — сказал Остин. — Тебе и твоему папе. Может, немало людей, которых ты даже не знала, тоже были расстроены исчезновением твоей мамы. Во всяком случае, хуже уже не будет.
Я об этом тоже думала. Обо всех ужасных возможностях. Но Остин был прав. Мы с отцом нуждались в том, чтобы знать правду. Сейчас. Чтобы мы смогли жить дальше. С Джаннин или без нее.
— Ладно, — согласилась я, наконец. — Я думаю, что не против встретиться с Соней вновь. Я так мало знаю о маминой семье, может, она сможет заполнить кое-какие белые пятна.
— Вот она, моя девочка, — сказал Остин, просияв. — Я поеду с тобой. А после того как мы пообщаемся с Соней, мы можем проехать немного на север и заглянуть в оптовый магазин по продаже мебели. Я видел их сайт — просто фантастика. Мы можем поехать туда, как только закончим дела в Новом Орлеане. Я хочу сказать, у нас уже есть грузовик, и у меня недельный отпуск. И самое прекрасное — мы можем сделать кое-какие исследования и отнести расходы на счет Уилла.
— Ты меня искушаешь, — сказала я.
— Кто-то должен тебя искушать.
Глава 50
Мы нашли отель у самой федеральной дороги в Мобил и на этот раз взяли один номер, но с двумя огромными кроватями. Я пошла принимать душ, а Остин отправился что-нибудь прикупить из еды. Я сидела на кровати и вытирала волосы, когда Остин вернулся с двумя огромными бумажными пакетами — по одному в каждой руке.
— Пахнет восхитительно, — сказала я. — Что там внутри? Остин улыбнулся.
— Чизбургер в раю. — Он вытащил из одного пакета две большие картонные кружки-термосы. — Сладкий чай.
Я поставила свою кружку на тумбочку. Из другого пакета Остин достал два свертка в фольге. Я развернула сандвич.
— Там есть салат латук и томаты, так что еда представлена всеми необходимыми компонентами, — сказал Остин.
Вкусно. И еще он принес картошку фри. Мы сидели каждый на своей кровати и чавкали, как два поросенка. Потом Остин пошел принимать душ, я переоделась в пижаму, и мы смотрели телевизор. Наконец, с соседней кровати стал доноситься негромкий храп…
Вот такая у меня жизнь.
Вечер пятницы я проводила в дешевом отеле в Мобиле, штат Алабама, ела вредную пищу фаст-фуд, смотрела кабельное телевидение. И все это в компании гея. Нормально. Я чувствовала себя отлично. Остин — классный парень. Он любил то же, что и я, мог при необходимости передвигать тяжелую мебель, и, что самое приятное, вряд ли я могла застукать его с моей лучшей подругой в конференц-зале клуба, почетным членом которого был мой отец.
Утром Остин заявил, что завтрак у нас будет суперлегким — диетическая кола для меня и черный кофе для него.
— Но я хочу есть, — возмутилась я.
— Подожди, — таинственным тоном велел он, — и ты будешь вознаграждена.
После завтрака мы отправились по антикварным лавкам. И тогда я вспомнила, что сегодня суббота, и мы можем попасть на блошиный рынок на Шиллингер-роуд.
— Давай разделимся, — предложила я. — Ты пойдешь в один конец, а я — в другой. Если увидишь что-то приличное, звони мне на мобильник.
— А что именно мы ищем? — поинтересовался Остин.
— Мне еще нужна мебель для столовой, диваны для гостиных и мебель для спальни, — сказала я. — Картины, репродукции, все такое. И помни — берем по дешевке. Роскошное, но дешевое.
— Как я, — сказал Остин и, подмигнув, пошел на задание.
Было жарко, и толпа двигалась медленно. Я пробиралась сквозь груды хлама, оставшегося после распродажи домашней утвари, но, наконец, в куче мусора блеснуло золото. Я заметила дилера, разгружавшего грузовик. Он держал в руках плетеные качели для веранды, и я была счастлива избавить его от этой ноши. Это были отличные качели, сработанные в году эдак 1920-м. И что самое ценное, их ни разу не красили. Мысленно уже видела, как они висят на веранде перед комнатой для завтрака в Малберри-Хилл.
— Сколько? — спросила я, стараясь не выдавать восхищения находкой. Дилер приподнял козырек бейсболки и окинул меня взглядом, прицениваясь. На мне были шорты цвета хаки, красная футболка и жилетка с множеством карманов — для всего хватит места: и для ключей, и для портмоне, и для записной книжки. Я всегда так одеваюсь, когда отправляюсь на распродажу. Конский хвост торчит из бейсболки. Никакой косметики. Никаких украшений.
— Пятьсот, — сказал он. Я пошла прочь.
— Эй, — окликнул меня парень, — я просто пошутил. — Я повернула назад и остановилась, не говоря ни слова. — Эти качели из дома у бухты Сент-Луи. Едва ли вы найдете здесь вторые такие.
— Красивые качели, — согласилась я. — Сколько возьмете по-дружески?
— По-дружески?
— Дилерская цена. У меня бюджет очень сжатый. Что вы можете для меня сделать?
Парень покачал головой, раненный в самое сердце.
— Двести пятьдесят.
Я опять начала было уходить, молясь, чтобы он снова меня окликнул. Я уже дошла до следующего прилавка и остановилась, делая вид, что мне понравился уродливый торшер года эдак 1960-го.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Командир здесь ты, — сказал Остин. — А я просто за грузчика.
— Неправда, ты и за водителя тоже иногда работаешь. И мне нужно твое дизайнерское чутье. Ты очень многосторонне талантлив, Остин.
— Я еще и отличный детектив, — скромно сказал он. — Что бы ты там ни думала, мы делаем успехи в том, что касается исследования тайны исчезновения твоей мамы. Мы многое успели исключить, и теперь остались всего несколько человек, с которыми нам надо поговорить.
— С кем?
— Главным образом с твоей кузиной из Каннаполиса.
— С Соней Уайрик, — сказала я. Остин кивнул.
— Я нашел ее. Она все еще живет там, в Каннаполисе. Я уставилась на Остина.
— Ты говорил с ней?
— Вроде того. Женщина ответила на звонок, но повесила трубку даже раньше, чем я успел толком объяснить, зачем звоню. Я думаю, она решила, что я пытаюсь ей что-то продать.
— Она, наверное, и со мной не станет разговаривать, — сказала я.
— Почему ты такая оппортунистка?! — в отчаянии воскликнул Остин.
— Ты знаешь, мне на самом деле нелегко разговаривать с людьми о моей маме. Пойми, я ведь не говорю с ними о чем-то приятном для них и для меня. Тогда произошел скандал, и мне кажется, что всем хотелось как можно скорее забыть имя Джаннин Мердок и все, что было с ней связано.
— Но ты не забыла, — осторожно сказал Остин. — И твой отец не забыл. И если ты не выяснишь все для себя, то ты сделаешь это ради него. Тебе не кажется, что пора как следует проверить эту тайну?
— Наверное, — сказала я. — Только интуиция мне подсказывает, что ничего из этого не выйдет. Отчего-то тайна не раскрылась сама собой за все эти годы. Не думаю, что эта история со счастливым концом. Именно поэтому мне не хочется идти дальше по этой дороге. Кому-то в итоге будет очень больно.
— Кому-то уже больно, — сказал Остин. — Тебе и твоему папе. Может, немало людей, которых ты даже не знала, тоже были расстроены исчезновением твоей мамы. Во всяком случае, хуже уже не будет.
Я об этом тоже думала. Обо всех ужасных возможностях. Но Остин был прав. Мы с отцом нуждались в том, чтобы знать правду. Сейчас. Чтобы мы смогли жить дальше. С Джаннин или без нее.
— Ладно, — согласилась я, наконец. — Я думаю, что не против встретиться с Соней вновь. Я так мало знаю о маминой семье, может, она сможет заполнить кое-какие белые пятна.
— Вот она, моя девочка, — сказал Остин, просияв. — Я поеду с тобой. А после того как мы пообщаемся с Соней, мы можем проехать немного на север и заглянуть в оптовый магазин по продаже мебели. Я видел их сайт — просто фантастика. Мы можем поехать туда, как только закончим дела в Новом Орлеане. Я хочу сказать, у нас уже есть грузовик, и у меня недельный отпуск. И самое прекрасное — мы можем сделать кое-какие исследования и отнести расходы на счет Уилла.
— Ты меня искушаешь, — сказала я.
— Кто-то должен тебя искушать.
Глава 50
Мы нашли отель у самой федеральной дороги в Мобил и на этот раз взяли один номер, но с двумя огромными кроватями. Я пошла принимать душ, а Остин отправился что-нибудь прикупить из еды. Я сидела на кровати и вытирала волосы, когда Остин вернулся с двумя огромными бумажными пакетами — по одному в каждой руке.
— Пахнет восхитительно, — сказала я. — Что там внутри? Остин улыбнулся.
— Чизбургер в раю. — Он вытащил из одного пакета две большие картонные кружки-термосы. — Сладкий чай.
Я поставила свою кружку на тумбочку. Из другого пакета Остин достал два свертка в фольге. Я развернула сандвич.
— Там есть салат латук и томаты, так что еда представлена всеми необходимыми компонентами, — сказал Остин.
Вкусно. И еще он принес картошку фри. Мы сидели каждый на своей кровати и чавкали, как два поросенка. Потом Остин пошел принимать душ, я переоделась в пижаму, и мы смотрели телевизор. Наконец, с соседней кровати стал доноситься негромкий храп…
Вот такая у меня жизнь.
Вечер пятницы я проводила в дешевом отеле в Мобиле, штат Алабама, ела вредную пищу фаст-фуд, смотрела кабельное телевидение. И все это в компании гея. Нормально. Я чувствовала себя отлично. Остин — классный парень. Он любил то же, что и я, мог при необходимости передвигать тяжелую мебель, и, что самое приятное, вряд ли я могла застукать его с моей лучшей подругой в конференц-зале клуба, почетным членом которого был мой отец.
Утром Остин заявил, что завтрак у нас будет суперлегким — диетическая кола для меня и черный кофе для него.
— Но я хочу есть, — возмутилась я.
— Подожди, — таинственным тоном велел он, — и ты будешь вознаграждена.
После завтрака мы отправились по антикварным лавкам. И тогда я вспомнила, что сегодня суббота, и мы можем попасть на блошиный рынок на Шиллингер-роуд.
— Давай разделимся, — предложила я. — Ты пойдешь в один конец, а я — в другой. Если увидишь что-то приличное, звони мне на мобильник.
— А что именно мы ищем? — поинтересовался Остин.
— Мне еще нужна мебель для столовой, диваны для гостиных и мебель для спальни, — сказала я. — Картины, репродукции, все такое. И помни — берем по дешевке. Роскошное, но дешевое.
— Как я, — сказал Остин и, подмигнув, пошел на задание.
Было жарко, и толпа двигалась медленно. Я пробиралась сквозь груды хлама, оставшегося после распродажи домашней утвари, но, наконец, в куче мусора блеснуло золото. Я заметила дилера, разгружавшего грузовик. Он держал в руках плетеные качели для веранды, и я была счастлива избавить его от этой ноши. Это были отличные качели, сработанные в году эдак 1920-м. И что самое ценное, их ни разу не красили. Мысленно уже видела, как они висят на веранде перед комнатой для завтрака в Малберри-Хилл.
— Сколько? — спросила я, стараясь не выдавать восхищения находкой. Дилер приподнял козырек бейсболки и окинул меня взглядом, прицениваясь. На мне были шорты цвета хаки, красная футболка и жилетка с множеством карманов — для всего хватит места: и для ключей, и для портмоне, и для записной книжки. Я всегда так одеваюсь, когда отправляюсь на распродажу. Конский хвост торчит из бейсболки. Никакой косметики. Никаких украшений.
— Пятьсот, — сказал он. Я пошла прочь.
— Эй, — окликнул меня парень, — я просто пошутил. — Я повернула назад и остановилась, не говоря ни слова. — Эти качели из дома у бухты Сент-Луи. Едва ли вы найдете здесь вторые такие.
— Красивые качели, — согласилась я. — Сколько возьмете по-дружески?
— По-дружески?
— Дилерская цена. У меня бюджет очень сжатый. Что вы можете для меня сделать?
Парень покачал головой, раненный в самое сердце.
— Двести пятьдесят.
Я опять начала было уходить, молясь, чтобы он снова меня окликнул. Я уже дошла до следующего прилавка и остановилась, делая вид, что мне понравился уродливый торшер года эдак 1960-го.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108