— Ты говоришь, что из-за пяти минут — всего каких-то пяти минут, моей пятиминутной глупости — ты готова разорвать отношения? Ты больше меня не любишь? Ты можешь сказать мне это прямо в лицо?
В сине-зеленых глазах Эй-Джи стояла мольба. Я думала, что он вот-вот заплачет. Он сжимал мою руку так, что у меня пальцы онемели.
— Подумай, Кили, о том, что у нас с тобой было. Обо всем том, что мы собирались делать, о том, как мы собирались жить. У нас с тобой вся жизнь впереди, а я своей жизни без тебя не представляю. Я понял это во Франции. Там оказалось даже лучше, чем написано во всех этих книжках, рекламных проспектах, что ты давала мне читать. Но я просто напивался каждый вечер, а Ник ныл мне насчет того, что француженки никогда не бреют ноги. Я думал о том, насколько было бы лучше, если бы ты была там со мной. Замужем за мной. Но из-за пяти паршивых минут все кончено. Все.
Теперь уже я еле сдерживала слезы. В горле у меня стоял ком.
— Это не из-за пяти минут, — выдавила я. — Ты меня предал. Разве ты этого не понимаешь? Предал накануне свадьбы. Изменил мне с моей лучшей подругой.
— Это Пейдж все начала, — принялся оправдываться Эй-Джи. — Она все приносила мне выпить из бара. Меня напоили, а я даже этого не понял.
Я вырвала свою руку и зажала уши ладонями.
— Прекрати! Я не могу это выдержать. Это так грязно! Словно я смотрю самый пошлый порнографический фильм, и он все проигрывается и проигрывается у меня в голове. Ночью он мне снится. Когда я веду машину, или пытаюсь работать, или просто смотрю телевизор, он все продолжает крутиться. И самое плохое, что я тоже участвую в этом фильме. Я вижу себя стоящей в коридоре, прислушивающейся к твоей икоте. И я знаю, кто это, и я понимаю, почему он икает, но моя рука уже легла на ручку двери, и я слышу, как вы шепчетесь…
— Я был пьян! — взмолился Эй-Джи.
— И я слышу, как ты говоришь: «Кили никогда так не делала…» И в порнофильме я слышу хихиканье Пейдж. Я даже слышу, как глумливо смеется публика. Как все надо мной смеются.
Бедняга Кили. Глупышка. Слишком тупая, чтобы ухватить суть шутки. И вот я открываю дверь и вижу суть. Вот она, шутка. Мой жених Эй-Джи Джерниган окучивает мою лучшую подружку на столе в конференц-зале клуба «Окони-Хиллз».
— Это случилось только раз, Кили, — сказал Эй-Джи. — Только один раз.
— Это не важно. Одного раза достаточно. Даже если ты говоришь правду и, это случилось только один раз, я все равно не могу с этим смириться. Если бы ты любил меня, действительно любил, то количество выпитого тобой в тот вечер не имело бы значения. Не имело бы значения и то, флиртовала с тобой Пейдж или нет. Потому что пьяный или обкуренный, или какой еще, ты бы никогда такого не сделал. Тебе бы такое просто в голову не пришло. Только не с ней.
— Да перестань, — резко сказал Эй-Джи. — Ты хочешь сказать, что никогда не напивалась до такого состояния, чтобы вытворить что-то непотребное? Что-то, о чем на следующий день тебе было бы противно вспомнить? Да брось, Кили, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Тебе тридцать два года. У тебя и до меня были мужчины. И мне никогда не было до этого дела. Ни разу ни о чем таком я не подумал. Так почему ты мне не можешь сделать снисхождение?
Я резко встала, и стул откатился аж к стене и стукнулся об нее. Еще минута, и я уже стояла у двери, широко ее распахнув.
— Никаких снисхождений, — просто сказала я. — Но у меня действительно есть к тебе один вопрос. Всего один.
Опустив плечи, Эй-Джи побрел к двери. — Что?
— Если бы тот раз в клубе был первым и единственным, когда ты был с Пейдж, откуда она знала?
— Знала что?
— О машине Джи-Джи, — сказала я тем же тоном, что и он. — Откуда она могла знать, что ты хотел этим заняться на заднем сиденье ее «эскалады»?
Эй-Джи покраснел.
— Лжец, — сказала я.
Вытолкав его за порог, с силой захлопнула дверь и заперла на ключ. Дождь стучал по тротуару, вдали грохотал гром… Машина Эй-Джи, рявкнув, умчалась прочь по пустынной улице. Я выключила свет в студии и понуро поплелась наверх…
Накачанная адреналином, я выскочила из кухонной ниши в холл, размахивая каминными щипцами, как матадор шпагой.
— Стой! — завизжал Остин, защищаясь коробкой из-под пиццы в расплывшихся жирных пятнах.
Я опустила щипцы и перевела дух.
— Ты меня до смерти напугал.
— Я? — удивился Остин. — Напугал тебя, женщину, которая только что вербально кастрировала самого великолепного мужчину в Мэдисоне. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, и от него пахло чесноком, анчоусами и розами. — И после ты набрасываешься на меня со щипцами? Честное слово, Кили, я чуть не описался.
Глава 22
— Святые угодники! — воскликнула я, уронив свое грозное оружие на пол. Щипцы громко брякнулись о пол. — Ты меня чуть до смерти не перепугал. Прекрати шпионить за мной, Остин, иначе…
Он поднял щипцы с пола и вопросительно на меня посмотрел:
— Иначе что? Ты защиплешь меня до смерти?
— Щипцы — первое, что попалось мне под руку. Скажи спасибо, что я держу папин мясницкий нож в дальнем ящике стола.
Остин прошел следом за мной назад в гостиную и плюхнулся в кресло, покрытое моим любимым сине-белым пледом. Мне пришлось сесть на стул напротив.
— Итак? — спросил он, приподняв бровь.
— Что «итак»?
— Я был у тебя на складе, когда явился Эй-Джи, — сказал Остин, не потрудившись принести извинения. — Я слышал весь этот грустный спектакль. Так что у меня, естественно, возникает вопрос: ты ему поверила?
Я нервно пощипывала сине-белую обивку подлокотника.
— Это не важно.
— Очень важно, — сказал Остин веселым тоном. — Если это действительно случилось всего однажды, и если оба были пьяны, так, может, не так это все и серьезно?
— Для меня это серьезно вне зависимости от сопутствующих обстоятельств, — сказала я. — Я не могу снова ему доверять. Никогда.
— Никогда — слишком большой срок, — задумчиво заметил Остин.
— Когда это ты успел переметнуться на сторону Эй-Джи? — спросила я.
— На самом деле я ни на чьей стороне. Я — Швейцария.
— Ты гей, поэтому ты должен быть на моей стороне. Остин закатил глаза.
— Моя дорогая, не обижайся, но если бы мне пришлось выбирать ту сторону, с которой я бы лег в постель, то это был бы Эй-Джи. Может, он лжец и обманщик, но ты видела эти его сине-зеленые глаза? А какие плечи… Я бы так его всего и съел.
— Не будь противным, — сказала я.
Остин погрозил мне щипцами, и мы оба рассмеялись.
— Как тебе Атланта?
— Из меня секретный агент ни за что не получится, — сказала я. — Меня поймали с поличным.
— Она тебя вышвырнула? Вызвала полицию? — Остину явно нравилась интрига.
— Не угадал. На самом деле Стефани пригласила меня в дом. Я познакомилась с ее собакой и выяснила, в чем ее слабые места. Так что миссия выполнена. Теперь все, что мне осталось сделать, это сконструировать дом вокруг женщины, которой нравятся собачьи портреты, «Прада» и обувь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
В сине-зеленых глазах Эй-Джи стояла мольба. Я думала, что он вот-вот заплачет. Он сжимал мою руку так, что у меня пальцы онемели.
— Подумай, Кили, о том, что у нас с тобой было. Обо всем том, что мы собирались делать, о том, как мы собирались жить. У нас с тобой вся жизнь впереди, а я своей жизни без тебя не представляю. Я понял это во Франции. Там оказалось даже лучше, чем написано во всех этих книжках, рекламных проспектах, что ты давала мне читать. Но я просто напивался каждый вечер, а Ник ныл мне насчет того, что француженки никогда не бреют ноги. Я думал о том, насколько было бы лучше, если бы ты была там со мной. Замужем за мной. Но из-за пяти паршивых минут все кончено. Все.
Теперь уже я еле сдерживала слезы. В горле у меня стоял ком.
— Это не из-за пяти минут, — выдавила я. — Ты меня предал. Разве ты этого не понимаешь? Предал накануне свадьбы. Изменил мне с моей лучшей подругой.
— Это Пейдж все начала, — принялся оправдываться Эй-Джи. — Она все приносила мне выпить из бара. Меня напоили, а я даже этого не понял.
Я вырвала свою руку и зажала уши ладонями.
— Прекрати! Я не могу это выдержать. Это так грязно! Словно я смотрю самый пошлый порнографический фильм, и он все проигрывается и проигрывается у меня в голове. Ночью он мне снится. Когда я веду машину, или пытаюсь работать, или просто смотрю телевизор, он все продолжает крутиться. И самое плохое, что я тоже участвую в этом фильме. Я вижу себя стоящей в коридоре, прислушивающейся к твоей икоте. И я знаю, кто это, и я понимаю, почему он икает, но моя рука уже легла на ручку двери, и я слышу, как вы шепчетесь…
— Я был пьян! — взмолился Эй-Джи.
— И я слышу, как ты говоришь: «Кили никогда так не делала…» И в порнофильме я слышу хихиканье Пейдж. Я даже слышу, как глумливо смеется публика. Как все надо мной смеются.
Бедняга Кили. Глупышка. Слишком тупая, чтобы ухватить суть шутки. И вот я открываю дверь и вижу суть. Вот она, шутка. Мой жених Эй-Джи Джерниган окучивает мою лучшую подружку на столе в конференц-зале клуба «Окони-Хиллз».
— Это случилось только раз, Кили, — сказал Эй-Джи. — Только один раз.
— Это не важно. Одного раза достаточно. Даже если ты говоришь правду и, это случилось только один раз, я все равно не могу с этим смириться. Если бы ты любил меня, действительно любил, то количество выпитого тобой в тот вечер не имело бы значения. Не имело бы значения и то, флиртовала с тобой Пейдж или нет. Потому что пьяный или обкуренный, или какой еще, ты бы никогда такого не сделал. Тебе бы такое просто в голову не пришло. Только не с ней.
— Да перестань, — резко сказал Эй-Джи. — Ты хочешь сказать, что никогда не напивалась до такого состояния, чтобы вытворить что-то непотребное? Что-то, о чем на следующий день тебе было бы противно вспомнить? Да брось, Кили, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Тебе тридцать два года. У тебя и до меня были мужчины. И мне никогда не было до этого дела. Ни разу ни о чем таком я не подумал. Так почему ты мне не можешь сделать снисхождение?
Я резко встала, и стул откатился аж к стене и стукнулся об нее. Еще минута, и я уже стояла у двери, широко ее распахнув.
— Никаких снисхождений, — просто сказала я. — Но у меня действительно есть к тебе один вопрос. Всего один.
Опустив плечи, Эй-Джи побрел к двери. — Что?
— Если бы тот раз в клубе был первым и единственным, когда ты был с Пейдж, откуда она знала?
— Знала что?
— О машине Джи-Джи, — сказала я тем же тоном, что и он. — Откуда она могла знать, что ты хотел этим заняться на заднем сиденье ее «эскалады»?
Эй-Джи покраснел.
— Лжец, — сказала я.
Вытолкав его за порог, с силой захлопнула дверь и заперла на ключ. Дождь стучал по тротуару, вдали грохотал гром… Машина Эй-Джи, рявкнув, умчалась прочь по пустынной улице. Я выключила свет в студии и понуро поплелась наверх…
Накачанная адреналином, я выскочила из кухонной ниши в холл, размахивая каминными щипцами, как матадор шпагой.
— Стой! — завизжал Остин, защищаясь коробкой из-под пиццы в расплывшихся жирных пятнах.
Я опустила щипцы и перевела дух.
— Ты меня до смерти напугал.
— Я? — удивился Остин. — Напугал тебя, женщину, которая только что вербально кастрировала самого великолепного мужчину в Мэдисоне. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, и от него пахло чесноком, анчоусами и розами. — И после ты набрасываешься на меня со щипцами? Честное слово, Кили, я чуть не описался.
Глава 22
— Святые угодники! — воскликнула я, уронив свое грозное оружие на пол. Щипцы громко брякнулись о пол. — Ты меня чуть до смерти не перепугал. Прекрати шпионить за мной, Остин, иначе…
Он поднял щипцы с пола и вопросительно на меня посмотрел:
— Иначе что? Ты защиплешь меня до смерти?
— Щипцы — первое, что попалось мне под руку. Скажи спасибо, что я держу папин мясницкий нож в дальнем ящике стола.
Остин прошел следом за мной назад в гостиную и плюхнулся в кресло, покрытое моим любимым сине-белым пледом. Мне пришлось сесть на стул напротив.
— Итак? — спросил он, приподняв бровь.
— Что «итак»?
— Я был у тебя на складе, когда явился Эй-Джи, — сказал Остин, не потрудившись принести извинения. — Я слышал весь этот грустный спектакль. Так что у меня, естественно, возникает вопрос: ты ему поверила?
Я нервно пощипывала сине-белую обивку подлокотника.
— Это не важно.
— Очень важно, — сказал Остин веселым тоном. — Если это действительно случилось всего однажды, и если оба были пьяны, так, может, не так это все и серьезно?
— Для меня это серьезно вне зависимости от сопутствующих обстоятельств, — сказала я. — Я не могу снова ему доверять. Никогда.
— Никогда — слишком большой срок, — задумчиво заметил Остин.
— Когда это ты успел переметнуться на сторону Эй-Джи? — спросила я.
— На самом деле я ни на чьей стороне. Я — Швейцария.
— Ты гей, поэтому ты должен быть на моей стороне. Остин закатил глаза.
— Моя дорогая, не обижайся, но если бы мне пришлось выбирать ту сторону, с которой я бы лег в постель, то это был бы Эй-Джи. Может, он лжец и обманщик, но ты видела эти его сине-зеленые глаза? А какие плечи… Я бы так его всего и съел.
— Не будь противным, — сказала я.
Остин погрозил мне щипцами, и мы оба рассмеялись.
— Как тебе Атланта?
— Из меня секретный агент ни за что не получится, — сказала я. — Меня поймали с поличным.
— Она тебя вышвырнула? Вызвала полицию? — Остину явно нравилась интрига.
— Не угадал. На самом деле Стефани пригласила меня в дом. Я познакомилась с ее собакой и выяснила, в чем ее слабые места. Так что миссия выполнена. Теперь все, что мне осталось сделать, это сконструировать дом вокруг женщины, которой нравятся собачьи портреты, «Прада» и обувь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108