Я просто сказал, что я служащий из банка в Мэдисоне, и что у нас находится на хранении вложение от Дарвиса Кейна, и что срок двадцать лет, за который была уплачена рента, истек, и что мне нужно узнать его адрес, чтобы отослать содержимое сейфа.
— Надо же, ты ей так сказал? А она что? Остин поморщился.
— Видит Бог, эта женщина ругается, как грузчик. Она сказала, что эта дохлая крыса, ее бывший муж удрал с другой женщиной много лет назад, оставив ее с двумя маленькими детьми без средств к существованию, и что по совести то, что хранилось в сейфе, должно перейти к ней. Я объяснил, что ее имени в договоре не было, и что если она хочет получить то, что хранилось в сейфе, ей придется подавать в суд. И вот тогда она сказала мне про развод и про сумму алиментов, которую назначил суд. Она к тому же заявляет, что Кейн ей еще несколько тысяч должен, кстати говоря.
— У нее есть хоть какие-то догадки о том, где он может быть? Остин с сожалением покачал головой:
— Нет. Лиз считает, что ее бывший муж прячется, и не только от нее, но и от правосудия.
— Почему? Что, по ее мнению, он натворил?
— Она просто говорит, что он мошенник. Если он был мошенником, то мошенником и остался, — вот так она сказала. И еще много такого, чего я повторять не стану, когда рядом дети. — Остин виновато посмотрел на детишек за соседним столиком, которые бросались бумажными катышками, свернутыми из салфеток, и не обращали на нас никакого внимания.
— Так что она сказала? — Я наклонилась к нему поближе.
— Лизи сказала, что она бы сделала все, что угодно, для меня, если бы я помог ей разыскать Дарвиса Кейна и получить то вложение, — прошептал Остин. — Все, что угодно. — Он сильно покраснел.
— Остин! И что ты сказал?
— А ты как думаешь? Я сказал, что я служащий банка, и ее грубая речь для меня оскорбительна, и спросил, не могут ли ее дочери что-то знать о своем драгоценном папочке.
— Хорошая мысль. О детях я забыла. Уитни и Кортни? Они на пару лет меня старше, так что сейчас они вполне взрослые. Что она на это сказала?
— Она сказала, что не хочет со мной трахаться. И предложила мне самому себя трахнуть. И после этого повесила трубку.
Я вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Еще один тупик. Может, мы вообще все это зря затеяли. Все было так давно. Никто не хочет об этом говорить.
— Эй, это еще не тупик. Ты только что дала мне имена детей Дарвиса. Я могу попробовать их отыскать. Стоит попытаться. А ты что-нибудь нашла?
— Почти ничего, — сказала я. — Крис Грэм говорит, что знала, что Джаннин что-то затевала за пару месяцев до того, как исчезла, потому что попросила платить ей наличными, а не чеками, как обычно. И еще она сказала, что мама водилась с плохой компанией, но она не называла ничьих имен. Просто сказала, чтобы я поговорила с маминой кузиной Соней.
— С той, что переехала в Северную Каролину? — спросил Остин.
— В Каннаполис, — сказала я.
Остин с видом триумфатора стукнул по столу.
— Видишь, и тут есть ниточка. Нам лишь предстоит проверить данные на жителей Каннаполиса. Найти там Соню… Как, говоришь, у нее фамилия?
— Уайрик, — сказала я и, достав деньги из бумажника, положила их на стол. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, побитой. Все это напоминало мне погоню за радугой. Чем ближе подходила я к тому, чтобы что-то узнать о матери, тем дальше убегала от меня правда о ней.
— Куда ты собралась? — спросил Остин. — Я думал, мы вместе поищем в компьютере.
— Нет, — сказала я. — С меня довольно поисков. Я собираюсь покататься. Выезжаю на воскресную прогулку.
— Сегодня суббота, — заметил Остин.
— Значит, воскресенье у меня начнется в субботу.
Глава 39
Я остановилась у круглосуточного супермаркета на выезде из города, забежала в него и купила четыре бутылки лимонада «Джек Дэниелз» в картонной упаковке. Выезжая со стоянки, я вдруг отметила про себя, что встала на том же месте, как в тот вечер, когда в последний раз видела Пейдж Пламмер. На том самом месте, где Уилл продемонстрировал мне свое умение целоваться. Я открыла бутылку лимонада и сделала долгий глоток. Не так уж плох он был на вкус. Я подумала о том поцелуе. И он тоже был совсем не плох.
Вначале у меня вообще не было никакого плана. Как это на меня не похоже. Всю жизнь я была убежденной сторонницей планового подхода. Я спланировала все: включая кисточки из итальянского шелка на тонких, полупрозрачных скатертях, которые должны были украсить столы на моей свадьбе.
Эти скатерти лежали в коробке у папы в гараже. Я их даже и не распаковывала. А сегодня вот субботний вечер, и у меня не было никаких планов, и делать мне было совершенно нечего, и встречаться тоже не с кем. Я могла поехать куда угодно, и любое место меня устроило бы, если там будут деревья и красивый вид, и не будет людей поблизости.
Озеро, решила я. Я поеду на озеро Окони смотреть закат.
Озеро Окони не принадлежало к числу тех озер, что существуют испокон века. На самом деле я была еще маленькой девочкой тогда, в семидесятые, когда власти штата решили перегородить дамбой реки Аппалачи и Окони, и мелкие ручейки. Электрическая компания купила у фермеров землю за миллионы долларов и сделала водохранилище площадью в 10 000 акров.
И после того, как у нас появилось рукотворное озеро Окони, та часть Джорджии, в которой мы жили, совершенно переменилась. Люди, которые всю жизнь только фермерством и занимались, вдруг получили деньги, но зато лишились земли и вообще всего остального. Разумеется, это озеро дало многим работу и дело. Говорили, что на нем была самая лучшая в штате рыбалка — особенно хорошо ловились окуни из-за старых сваленных деревьев на дне озера. Позже сюда приехали субподрядчики и превратили озеро в курортное место с гольф-клубами, пляжами, базами отдыха. Совсем недавно — пару лет назад на том самом месте, где когда-то у самого богатого табачного магната Северной Каролины были охотничьи угодья, был построен грязевой курорт.
А совсем-совсем недавно, примерно месяц назад, вот в такой субботний вечер я была в гостях у Джерниганов, в их загородном доме в Каскавилле — одном из модных местечек на побережье озера с идеальными площадками для игры в гольф. Сегодня, повернись вес не так, мы могли бы ужинать с Джерниганами в клубе, а потом, возможно, отправились бы кататься по закатному озеру, совмещая прогулку с коктейлями.
На самом деле у Джерниганов было на берегу озера два дома. Коттедж был совсем новым, площадью в четыре тысячи футов, трехэтажным особняком, и перед ним был, как положено, газон, который спускался к пристани.
Но настоящее «дворянское гнездо» было на конце не существующей на карте гравийной дороги. Когда-то, в семидесятые, Чаб Джерниган продал выработанные хлопковые поля властям Штата — это было, когда они только планировали озеро, но на побережье участки себе оставил, и на одном из них построил скромную рыбачью хижину под жестяной крышей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Надо же, ты ей так сказал? А она что? Остин поморщился.
— Видит Бог, эта женщина ругается, как грузчик. Она сказала, что эта дохлая крыса, ее бывший муж удрал с другой женщиной много лет назад, оставив ее с двумя маленькими детьми без средств к существованию, и что по совести то, что хранилось в сейфе, должно перейти к ней. Я объяснил, что ее имени в договоре не было, и что если она хочет получить то, что хранилось в сейфе, ей придется подавать в суд. И вот тогда она сказала мне про развод и про сумму алиментов, которую назначил суд. Она к тому же заявляет, что Кейн ей еще несколько тысяч должен, кстати говоря.
— У нее есть хоть какие-то догадки о том, где он может быть? Остин с сожалением покачал головой:
— Нет. Лиз считает, что ее бывший муж прячется, и не только от нее, но и от правосудия.
— Почему? Что, по ее мнению, он натворил?
— Она просто говорит, что он мошенник. Если он был мошенником, то мошенником и остался, — вот так она сказала. И еще много такого, чего я повторять не стану, когда рядом дети. — Остин виновато посмотрел на детишек за соседним столиком, которые бросались бумажными катышками, свернутыми из салфеток, и не обращали на нас никакого внимания.
— Так что она сказала? — Я наклонилась к нему поближе.
— Лизи сказала, что она бы сделала все, что угодно, для меня, если бы я помог ей разыскать Дарвиса Кейна и получить то вложение, — прошептал Остин. — Все, что угодно. — Он сильно покраснел.
— Остин! И что ты сказал?
— А ты как думаешь? Я сказал, что я служащий банка, и ее грубая речь для меня оскорбительна, и спросил, не могут ли ее дочери что-то знать о своем драгоценном папочке.
— Хорошая мысль. О детях я забыла. Уитни и Кортни? Они на пару лет меня старше, так что сейчас они вполне взрослые. Что она на это сказала?
— Она сказала, что не хочет со мной трахаться. И предложила мне самому себя трахнуть. И после этого повесила трубку.
Я вздохнула и откинулась на спинку стула.
— Еще один тупик. Может, мы вообще все это зря затеяли. Все было так давно. Никто не хочет об этом говорить.
— Эй, это еще не тупик. Ты только что дала мне имена детей Дарвиса. Я могу попробовать их отыскать. Стоит попытаться. А ты что-нибудь нашла?
— Почти ничего, — сказала я. — Крис Грэм говорит, что знала, что Джаннин что-то затевала за пару месяцев до того, как исчезла, потому что попросила платить ей наличными, а не чеками, как обычно. И еще она сказала, что мама водилась с плохой компанией, но она не называла ничьих имен. Просто сказала, чтобы я поговорила с маминой кузиной Соней.
— С той, что переехала в Северную Каролину? — спросил Остин.
— В Каннаполис, — сказала я.
Остин с видом триумфатора стукнул по столу.
— Видишь, и тут есть ниточка. Нам лишь предстоит проверить данные на жителей Каннаполиса. Найти там Соню… Как, говоришь, у нее фамилия?
— Уайрик, — сказала я и, достав деньги из бумажника, положила их на стол. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, побитой. Все это напоминало мне погоню за радугой. Чем ближе подходила я к тому, чтобы что-то узнать о матери, тем дальше убегала от меня правда о ней.
— Куда ты собралась? — спросил Остин. — Я думал, мы вместе поищем в компьютере.
— Нет, — сказала я. — С меня довольно поисков. Я собираюсь покататься. Выезжаю на воскресную прогулку.
— Сегодня суббота, — заметил Остин.
— Значит, воскресенье у меня начнется в субботу.
Глава 39
Я остановилась у круглосуточного супермаркета на выезде из города, забежала в него и купила четыре бутылки лимонада «Джек Дэниелз» в картонной упаковке. Выезжая со стоянки, я вдруг отметила про себя, что встала на том же месте, как в тот вечер, когда в последний раз видела Пейдж Пламмер. На том самом месте, где Уилл продемонстрировал мне свое умение целоваться. Я открыла бутылку лимонада и сделала долгий глоток. Не так уж плох он был на вкус. Я подумала о том поцелуе. И он тоже был совсем не плох.
Вначале у меня вообще не было никакого плана. Как это на меня не похоже. Всю жизнь я была убежденной сторонницей планового подхода. Я спланировала все: включая кисточки из итальянского шелка на тонких, полупрозрачных скатертях, которые должны были украсить столы на моей свадьбе.
Эти скатерти лежали в коробке у папы в гараже. Я их даже и не распаковывала. А сегодня вот субботний вечер, и у меня не было никаких планов, и делать мне было совершенно нечего, и встречаться тоже не с кем. Я могла поехать куда угодно, и любое место меня устроило бы, если там будут деревья и красивый вид, и не будет людей поблизости.
Озеро, решила я. Я поеду на озеро Окони смотреть закат.
Озеро Окони не принадлежало к числу тех озер, что существуют испокон века. На самом деле я была еще маленькой девочкой тогда, в семидесятые, когда власти штата решили перегородить дамбой реки Аппалачи и Окони, и мелкие ручейки. Электрическая компания купила у фермеров землю за миллионы долларов и сделала водохранилище площадью в 10 000 акров.
И после того, как у нас появилось рукотворное озеро Окони, та часть Джорджии, в которой мы жили, совершенно переменилась. Люди, которые всю жизнь только фермерством и занимались, вдруг получили деньги, но зато лишились земли и вообще всего остального. Разумеется, это озеро дало многим работу и дело. Говорили, что на нем была самая лучшая в штате рыбалка — особенно хорошо ловились окуни из-за старых сваленных деревьев на дне озера. Позже сюда приехали субподрядчики и превратили озеро в курортное место с гольф-клубами, пляжами, базами отдыха. Совсем недавно — пару лет назад на том самом месте, где когда-то у самого богатого табачного магната Северной Каролины были охотничьи угодья, был построен грязевой курорт.
А совсем-совсем недавно, примерно месяц назад, вот в такой субботний вечер я была в гостях у Джерниганов, в их загородном доме в Каскавилле — одном из модных местечек на побережье озера с идеальными площадками для игры в гольф. Сегодня, повернись вес не так, мы могли бы ужинать с Джерниганами в клубе, а потом, возможно, отправились бы кататься по закатному озеру, совмещая прогулку с коктейлями.
На самом деле у Джерниганов было на берегу озера два дома. Коттедж был совсем новым, площадью в четыре тысячи футов, трехэтажным особняком, и перед ним был, как положено, газон, который спускался к пристани.
Но настоящее «дворянское гнездо» было на конце не существующей на карте гравийной дороги. Когда-то, в семидесятые, Чаб Джерниган продал выработанные хлопковые поля властям Штата — это было, когда они только планировали озеро, но на побережье участки себе оставил, и на одном из них построил скромную рыбачью хижину под жестяной крышей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108