OCR Roland; SpellCheck Galathea
«Смерти нет»: АСТ; Москва; 2003
ISBN 5-17-018617-7
Аннотация
Их могут разделить годы и расстояния.
Их могут заставить забыть друг друга обстоятельства…
Но однажды ожесточенный эмигрант все равно узнает в звезде лондонского кабаре женщину, которая была светом и смыслом его жизни долгие годы. Женщину, которая обещана ЖДАТЬ ЕГО, чтобы ни случилось!
Смерти нет.
И не может быть смерти для мужчины, который готов пройти через любую опасность, потому что ЗНАЕТ: где-то далеко его ЖДЕТ ЛЮБИМАЯ!
Елена Купцова
Смерти нет
Посвящается моим бабушке и дедушке, Маргарите и Владимиру.
Ей снова снились горы ее юности. Она выросла в стране камней, где каждый шаг отдается эхом, где копыта лошадей высекают искры из дороги. Она снова вдыхает лиловый хрустальный воздух, чистый и звонкий, пропитанный ароматом разогретых солнцем трав. Она скачет, не разбирая дороги, туда, где вздымаются к небу сахарные вершины. Ветер поет в волосах. Маленькая тонконогая лошадка редкой шоколадной масти летит вперед, почти не касаясь земли. Они уже слились в этой скачке, стали единым целым. Они — полет.
А впереди зеленый, пестреющий цветами горный луг. И перезвон колокольчиков на шеях лениво жующих овец. Дымок костра, ворчание лохматых собак. И голос старого чабана:
— Твоя лошадка совсем притомилась, джана. Пускай передохнет.
Теплая лепешка с запахом дыма. Неспешный разговор, такой уютный после бешеной скачки.
Вдруг земля разверзается у нее под ногами. Вокруг вода, над головой вода, многие метры воды Онежского озера. Но она не боится, она плывет вольно, как русалка. Это ее стихия. Внизу среди поросших водорослями камней в свободной неестественной позе лежит человек, роднее и любимей которого нет никого на свете. Лицо его безмятежно. Он спит, и маленькие рыбки играют в его волосах. Она плывет к нему и опять просыпается в слезах. Ее Родина далеко, как далеко детство. И человека этого давно нет в живых.
Жил на свете рыцарь бедный, молчаливый и простой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.
Он имел одно виденье, неподвластное уму
И глубоко впечатленье в сердце врезалось ему.
Мелодичный голос матери плыл по комнате, обволакивая и завораживая. Ее гибкая фигура в легком белом платье с широкими рукавами, обнажавшими до локтя тонкие руки, покачивалась в кресле в такт стихам. Серые глаза светились глубоким потаенным светом. В пышных золотистых волосах, поднятых высоко надо лбом, змеилась тонкая седая прядка, которая, впрочем, ничуть ее не портила.
Марго присела на диване, по-турецки подогнув под себя ноги, и, засунув за щеку мятную пастилку, снова уставилась на мать влюбленными глазами. Она очень любила быть с ней вдвоем, когда вокруг никого нет, особенно в часы послеобеденной сиесты. Большой дом погружен в дрему, тишина, только часы у зеркала тягуче отсчитывают время. Вот как сегодня. Тихий, певучий голос матери и Пушкин.
Путешествуя в Женеву
На дороге у креста
Видел он Марию деву,
Матерь господа Христа.
С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
Кормилица Шушаник сказала ей как-то под большим секретом, что эта седая прядка появилась у матери в день похорон отца. Марго почти не помнила его. Она была совсем маленькой, когда он умер. Остался только смутный образ большого веселого человека с курчавой бородкой, которая так приятно щекотала щеки, когда он целовал ее. И длинные пальцы на белых клавишах рояля, и мамин голос. Все это осталось в прошлом. Елизавета Петровна никогда больше не пела с тех пор, как его не стало.
«А она ведь еще такая молодая, моя мама, — подумала Марго. — И очень, очень красивая».
Возвратясь в свой замок дальний,
Жил он строго заключен,
Все безмолвный, все печальный,
Без причастья умер он.
— Мама, а правда, можно умереть от любви? — спросила Марго.
— Скорее без нее, — тихо ответила Елизавета Петровна. «Ничего не понимаю, — подумала, хмурясь, Марго. — Жизнь так прекрасна. Глупо умирать, что с любовью, что без. Нет, решительно в этом нет никакого смысла. Каждый день начинается новая жизнь. Стоит жить хотя бы из любопытства, чтобы посмотреть, какая она».
Марго совсем было уже собралась поделиться своими умозаключениями с матерью, но внезапный шум с улицы отвлек ее. Отдаленный стук копыт нарастал, приближаясь, и вдруг оборвался у самых ворот их дома.
— Эй, старик, хозяйка дома?
Голос был требовательный, властный, словно привыкший командовать. И еще очень, очень знакомый.
— Дёма, дёма, — забормотал снизу Махди, их садовник и привратник.
Он был старый араб с морщинистым, выдубленным солнцем и временем коричневым лицом, которого неизвестно каким ветром много лет назад занесло в Эривань. Никто уже не помнил, когда он появился в их доме, но представить его без Махди было уже невозможно. Целыми днями бродил он по саду, шаркая своими потертыми чувяками, как трудолюбивый гном, подстригал акации, подрезал и поливал розы, и под его морщинистыми руками они цвели, как ни у кого в городе.
— А барышня?
— Дёма.
— Отворяй!
Ворота загремели, стук копыт заполнил внутренний дворик.
— Вай, шайтан! — запричитал Махди.
«Да он ему все цветы потопчет», — подумала Марго, давясь смехом. Она не выдержала и, подбежав к окну, высунулась по пояс. Внизу гарцевал всадник в щегольской черкеске, туго перехваченной в поясе ремешком. Непокорные курчавые волосы падали на лоб. Вороной конь так и ходил под ним ходуном. Рядом кружилась змеей лошадка необычной шоколадной масти. Она норовисто вздергивала головой и нервно перебирала тонкими ногами. Следом бежал Махди, в отчаянии вздевая к небу костлявые руки.
Всадник был небольшого роста, но широкий в плечах и тонкий в талии. Он так ловко сидел на своем вороном, что казался кентавром, могучим великаном из античных легенд. Марго сразу узнала его.
— Дро! — завизжала она в восторге. — Мама, Дро вернулся!
Это действительно был Дро Садоян, их сосед. Его отец и отец Марго были когда-то большими друзьями, их семьи — общались по-соседски. В свои двадцать семь лет Дро был заметным деятелем одной из националистических партий, которая ставила своей задачей освобождение Турецкой Армении от турок и возрождение армянского государства. В последние годы она приобрела большой вес и заставила считаться с собой.
Дро частенько исчезал из Эривани по делам партии, его отъезды всегда были окружены завесой тайны. Но он возвращался, неожиданно, внезапно, и всегда первым делом появлялся в доме Марго. Она не задумывалась, почему это именно так, а не иначе, просто радовалась, вот как теперь. Он был непредсказуемый, веселый, бесшабашный, старший брат, которого у нее никогда не было.
— Марго, — крикнул Дро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77