Он не оставил своего укрытия, чтобы издали поприветствовать ее, — он уже был достаточно взрослым человеком и понимал, что она приходила к мужчине. Он уважал ее и не хотел смущать своим присутствием. И, конечно же, у него и в мыслях не было рассказать об этом кому бы то ни было. Однако его все же мучило любопытство: с кем она встречается?
Четырнадцатилетний мальчик не может просто так войти в вестибюль такой фешенебельной гостиницы, как “Карлайл”, а тем более попробовать удовлетворить свое любопытство, расспросив портье. Но ему все же повезло — а Тимми всегда верил в свою удачу, — и задача решилась сама собой. Однажды он увидел, как Мэрилин выходила с черного хода с мужчиной, в котором он узнал сенатора Джона Ф.Кеннеди.
Тимми не интересовался политикой, и то, что Мэрилин встречается с сенатором Кеннеди, не произвело на него особого впечатления. Он записал новые сведения в свою тетрадку и продолжал тщательное наблюдение за ее визитами в “Карлайл”. Однако это открытие взволновало его меньше, чем те случаи, когда он видел ее в обществе знаменитых актеров, — например, когда она пила чай в “Рамплмейерз” на Сентрал-Парк-авеню с Монтгомери Клифтом. Тот день навсегда запечатлелся в его памяти.
Он хотел думать, что Мэрилин счастлива. Ее муж, Артур Миллер, всегда выглядел угрюмым, когда Тимми видел его с Мэрилин. Тимми просил у Бога счастья для Мэрилин. Для него это было самое главное.
Он не мог не заметить, что в последние несколько недель за Мэрилин наблюдает не только он. Помимо него самого и остальных представителей группки преданных поклонников, лидером которой он являлся (и, разумеется, был самым преданным из них!), появились другие наблюдатели, которые еще усерднее следили за Мэрилин. То были взрослые — не умеющие улыбаться мужчины в темных костюмах, белых рубашках, неброских галстуках, в начищенных туфлях на толстой подошве. Тимми сразу понял, что это полицейские (его дядя работал следователем в Бронксе), а может, даже агенты ФБР.
Каждый вечер он приходил к дому своего кумира и, напрягая зрение при свете уличных фонарей, аккуратным школьным почерком записывал в свою тетрадку все, что имело отношение к Мэрилин. А агенты продолжали вести наблюдение.
Тимми не мог понять, почему они заинтересовались Мэрилин. Потом его осенило: возможно, они следят за сенатором Кеннеди, а не за ней. Иногда он здоровался с ними, словно они были его коллегами-фанатами, но строгие мужчины никогда не отвечали на его приветствие и даже не улыбались.
Значит, они из ФБР, решил он. Это ясно.
Тимми записал в тетрадку, когда уехал Дэйвид Леман — он уже знал всех людей, которые бывали у Мэрилин, — и приготовился ждать, когда она выйдет из дома, направляясь ужинать в ресторан или в театр.
Ожидание его не утомляло, даже если ждать приходилось подолгу.
24
Возвратившись домой от Мэрилин, я обнаружил среди почты записку. Отпечатанное на обычном листе бумаги сообщение гласило, что Пол Палермо приглашает меня завтра отужинать с ним.
Мария отправилась в Гштад кататься на лыжах, куда я тоже собирался поехать через несколько дней. Но на завтра у меня не было намечено ничего особенного, поэтому я позвонил в канцелярию Палермо и сказал, что принимаю приглашение. Пола я не боялся, в принципе, он даже был мне симпатичен.
Сам факт, что у Пола Палермо была своя официальная канцелярия, указывал на то, что он очень отличался от своих коллег по бизнесу: большинство из них по-прежнему предпочитали звонить из телефонов-автоматов, и для этого им приходилось таскать с собой кучу десятицентовых монет. Пол принадлежал к новому поколению гангстеров. Он был владельцем клубов, ресторанов и двух небольших театров; иногда он даже покупал пьесы для своих театров — одна из таких сделок и свела нас с ним. Пол был членом преступной организации, известной в правоохранительных органах под названием “Банда Бонанно”, и — что более важно — был мужем племянницы самого Джозефа Бонанно.
Бонанно был главарем одной из пяти главных преступных организаций Нью-Йорка и принадлежал к числу наиболее могущественных и уважаемых людей в преступном мире. Но главное, он был гангстер старой школы — “дон”, “человек чести”. Пятьсот человек работали на него на улицах Бруклина. Они заведовали игорными домами, ломбардами, занимались грабежом и вымогательством — одним из самых прибыльных видов деятельности в преступном мире. Бонанно пользовался огромным уважением среди своих подчиненных, являясь для сотоварищей-сицилийцев своего рода законодателем и судьей; именно Бонанно стал прообразом дона Корлеоне в романе Марио Пьюзо “Крестный отец”
Бонанно уже наполовину отошел от дел и переехал жить на запад страны, в Тусон, оставив вместо себя в Нью-Йорке своего сына, однако его слово по-прежнему почиталось как закон во всем Бруклине, а также имело вес и в комитете, который состоял из главарей преступных организаций и в котором до недавнего времени Бонанно был “capo di tuttl capi” , или “главным боссом”. Он был одним из немногих “главных боссов”, кто оставил этот почетный пост по своей воле.
Пол питал глубокое уважение к дяде своей жены — не уважать его было бы безрассудно, — но сам он принадлежал к совершенно иному типу людей, во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Он окончил Фордхэмский университет, носил костюмы, сшитые на заказ в магазине-ателье “Морти Силлз”, и имел богато и со вкусом обставленный офис в Парамаунт Билдинг. Однажды кто-то поинтересовался у него, носил ли он когда-нибудь оружие, на что Пол ответил: “Конечно, когда я был дежурным офицером в Кэмп-Пендлтоне”. Пол служил когда-то в морской пехоте, а еще он был членом католического братства “Рыцари Колумба”, входил в Ассоциацию ветеранов полиции Нью-Йорка и состоял в комиссии мэрии по делам несовершеннолетних преступников.
Вечером следующего дня мы встретились с ним в ресторане “У Рао” в восточной части Гарлема, на углу Сто четырнадцатой улицы и Плезнт-авеню. В те дни это место считалось рестораном гангстеров. Однажды, накануне Дня независимости, какие-то ребятишки устроили на улице перед рестораном фейерверк. Услышав взрывы, все посетители ресторана нырнули под столы и вытащили пистолеты. Такая вот публика собиралась в ресторане “У Рао”, который славился хорошим обслуживанием и где готовили настоящие сицилийские блюда, самые вкусные сицилийские блюда в городе. Позже этот ресторан стал модным заведением, потому что здесь обедали Вуди Аллен, Пит Хамилл и другие знаменитости.
Палермо ждал меня в кабинке рядом с кухней. Я заказал сухой мартини. Бармен, мощный, как профессиональный боксер, прекрасно справлялся со своими обязанностями; с такой сноровкой он мог бы работать в ресторане “Ритц” в Париже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Четырнадцатилетний мальчик не может просто так войти в вестибюль такой фешенебельной гостиницы, как “Карлайл”, а тем более попробовать удовлетворить свое любопытство, расспросив портье. Но ему все же повезло — а Тимми всегда верил в свою удачу, — и задача решилась сама собой. Однажды он увидел, как Мэрилин выходила с черного хода с мужчиной, в котором он узнал сенатора Джона Ф.Кеннеди.
Тимми не интересовался политикой, и то, что Мэрилин встречается с сенатором Кеннеди, не произвело на него особого впечатления. Он записал новые сведения в свою тетрадку и продолжал тщательное наблюдение за ее визитами в “Карлайл”. Однако это открытие взволновало его меньше, чем те случаи, когда он видел ее в обществе знаменитых актеров, — например, когда она пила чай в “Рамплмейерз” на Сентрал-Парк-авеню с Монтгомери Клифтом. Тот день навсегда запечатлелся в его памяти.
Он хотел думать, что Мэрилин счастлива. Ее муж, Артур Миллер, всегда выглядел угрюмым, когда Тимми видел его с Мэрилин. Тимми просил у Бога счастья для Мэрилин. Для него это было самое главное.
Он не мог не заметить, что в последние несколько недель за Мэрилин наблюдает не только он. Помимо него самого и остальных представителей группки преданных поклонников, лидером которой он являлся (и, разумеется, был самым преданным из них!), появились другие наблюдатели, которые еще усерднее следили за Мэрилин. То были взрослые — не умеющие улыбаться мужчины в темных костюмах, белых рубашках, неброских галстуках, в начищенных туфлях на толстой подошве. Тимми сразу понял, что это полицейские (его дядя работал следователем в Бронксе), а может, даже агенты ФБР.
Каждый вечер он приходил к дому своего кумира и, напрягая зрение при свете уличных фонарей, аккуратным школьным почерком записывал в свою тетрадку все, что имело отношение к Мэрилин. А агенты продолжали вести наблюдение.
Тимми не мог понять, почему они заинтересовались Мэрилин. Потом его осенило: возможно, они следят за сенатором Кеннеди, а не за ней. Иногда он здоровался с ними, словно они были его коллегами-фанатами, но строгие мужчины никогда не отвечали на его приветствие и даже не улыбались.
Значит, они из ФБР, решил он. Это ясно.
Тимми записал в тетрадку, когда уехал Дэйвид Леман — он уже знал всех людей, которые бывали у Мэрилин, — и приготовился ждать, когда она выйдет из дома, направляясь ужинать в ресторан или в театр.
Ожидание его не утомляло, даже если ждать приходилось подолгу.
24
Возвратившись домой от Мэрилин, я обнаружил среди почты записку. Отпечатанное на обычном листе бумаги сообщение гласило, что Пол Палермо приглашает меня завтра отужинать с ним.
Мария отправилась в Гштад кататься на лыжах, куда я тоже собирался поехать через несколько дней. Но на завтра у меня не было намечено ничего особенного, поэтому я позвонил в канцелярию Палермо и сказал, что принимаю приглашение. Пола я не боялся, в принципе, он даже был мне симпатичен.
Сам факт, что у Пола Палермо была своя официальная канцелярия, указывал на то, что он очень отличался от своих коллег по бизнесу: большинство из них по-прежнему предпочитали звонить из телефонов-автоматов, и для этого им приходилось таскать с собой кучу десятицентовых монет. Пол принадлежал к новому поколению гангстеров. Он был владельцем клубов, ресторанов и двух небольших театров; иногда он даже покупал пьесы для своих театров — одна из таких сделок и свела нас с ним. Пол был членом преступной организации, известной в правоохранительных органах под названием “Банда Бонанно”, и — что более важно — был мужем племянницы самого Джозефа Бонанно.
Бонанно был главарем одной из пяти главных преступных организаций Нью-Йорка и принадлежал к числу наиболее могущественных и уважаемых людей в преступном мире. Но главное, он был гангстер старой школы — “дон”, “человек чести”. Пятьсот человек работали на него на улицах Бруклина. Они заведовали игорными домами, ломбардами, занимались грабежом и вымогательством — одним из самых прибыльных видов деятельности в преступном мире. Бонанно пользовался огромным уважением среди своих подчиненных, являясь для сотоварищей-сицилийцев своего рода законодателем и судьей; именно Бонанно стал прообразом дона Корлеоне в романе Марио Пьюзо “Крестный отец”
Бонанно уже наполовину отошел от дел и переехал жить на запад страны, в Тусон, оставив вместо себя в Нью-Йорке своего сына, однако его слово по-прежнему почиталось как закон во всем Бруклине, а также имело вес и в комитете, который состоял из главарей преступных организаций и в котором до недавнего времени Бонанно был “capo di tuttl capi” , или “главным боссом”. Он был одним из немногих “главных боссов”, кто оставил этот почетный пост по своей воле.
Пол питал глубокое уважение к дяде своей жены — не уважать его было бы безрассудно, — но сам он принадлежал к совершенно иному типу людей, во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Он окончил Фордхэмский университет, носил костюмы, сшитые на заказ в магазине-ателье “Морти Силлз”, и имел богато и со вкусом обставленный офис в Парамаунт Билдинг. Однажды кто-то поинтересовался у него, носил ли он когда-нибудь оружие, на что Пол ответил: “Конечно, когда я был дежурным офицером в Кэмп-Пендлтоне”. Пол служил когда-то в морской пехоте, а еще он был членом католического братства “Рыцари Колумба”, входил в Ассоциацию ветеранов полиции Нью-Йорка и состоял в комиссии мэрии по делам несовершеннолетних преступников.
Вечером следующего дня мы встретились с ним в ресторане “У Рао” в восточной части Гарлема, на углу Сто четырнадцатой улицы и Плезнт-авеню. В те дни это место считалось рестораном гангстеров. Однажды, накануне Дня независимости, какие-то ребятишки устроили на улице перед рестораном фейерверк. Услышав взрывы, все посетители ресторана нырнули под столы и вытащили пистолеты. Такая вот публика собиралась в ресторане “У Рао”, который славился хорошим обслуживанием и где готовили настоящие сицилийские блюда, самые вкусные сицилийские блюда в городе. Позже этот ресторан стал модным заведением, потому что здесь обедали Вуди Аллен, Пит Хамилл и другие знаменитости.
Палермо ждал меня в кабинке рядом с кухней. Я заказал сухой мартини. Бармен, мощный, как профессиональный боксер, прекрасно справлялся со своими обязанностями; с такой сноровкой он мог бы работать в ресторане “Ритц” в Париже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192