Только веди себя вежливо с этими чертовыми сенаторами. Разве это так уж сложно?
— Ну, хорошо, хорошо, — недовольно уступил Хоффа. — Я только хочу сказать, что все должно идти по плану.
Дорфман поднял вверх руки. Сбои возможны всегда, но это дело, на его взгляд, было надежным, поскольку в успехе заинтересованы обе стороны. Алчность и тщеславие, как правило, хорошие помощники, а в этом деле присутствует и то и другое. Влажными от пота руками он вытащил еще одну сигарету и закурил. Теперь, когда Хоффа, хотя и не очень охотно, но все же согласился, он хотел поскорее убраться отсюда.
— Знаешь, с кем сейчас кантуется Джек Кеннеди? — спросил он, меняя тему разговора. — Знакомый моего знакомого из Лос-Анджелеса говорит, что с Мэрилин Монро.
— Не врешь? Кто это говорит? — Голос Хоффы звучал безразлично; ему это было неинтересно. Когда заходил разговор о сексе, в нем оживал пуританин. Он всегда испытывал неловкость, когда в его присутствии смаковали грязные истории. Он также не любил сплетен про сексуальные связи известных ему людей, но, если считал, что такая информация может ему пригодиться для шантажа, он слушал внимательно, хотя и без удовольствия. По мнению Дорфмана, Хоффа был единственным человеком, который, приезжая в Лас-Вегас, умудрялся ни с кем не переспать.
Дорфман промурлыкал несколько тактов песни из репертуара популярного американского певца, подражая его пропитому и прокуренному голосу. Даже Хоффа, у которого не было слуха, понял, о ком идет речь.
— Что ж, — сказал он, — если это он сообщил тебе эту новость, он, наверное, знает, что говорит.
— Будь уверен, он знает. Может, приставить к ним нескольких ребят? Пусть заснимут Джека Кеннеди и Мэрилин вместе?
Хоффа пощелкал костяшками пальцев; он всегда так делал, когда размышлял о чем-то.
— Верни, что ли, попросить? Пусть посмотрит, что можно сделать. Если ему понадобится помощь на Западном побережье, ты поможешь ему, ясно?
Дорфман все понял. Верни Спиндел был секретным оружием Хоффы. Лучший линейный монтер в стране, он раньше консультировал ФБР и ЦРУ, но потом стал работать на Хоффу. Спиндел подчинялся только Хоффе, и ходили слухи, что он установил подслушивающие устройства в домах и конторах многих врагов Хоффы, а также и у его товарищей по профсоюзу.
До Дорфмана доходили многочисленные истории про мастерство Спиндела, и он не сомневался, что большинство из них — истинная правда. Например, во время одного из многочисленных судов над Хоффой по поводу его афер в профсоюзе Спиндел подбросил “жучок” в комнату, где совещались присяжные, и таким образом Хоффа точно знал, на кого из них нужно оказать давление; или как Спиндел отключил все подслушивающие устройства, которые ФБР установило в конторе Хоффы; или как ему удалось записать на пленку разговор между соперником Хоффы за пост руководителя профсоюза водителей в среднезападном регионе и агентом ФБР, который происходил в машине, — в результате, через некоторое время тело соперника было найдено в холодильнике мясокомбината; оно было подвешено за шею на крюке. Спиндел был предан Хоффе, а тот поручал ему только самые важные дела.
Дорфман обрадовался, что у него появится возможность услужить Спинделу.
— Я сделаю все, что попросит Берни, — сказал он Хоффе, пожалуй, более поспешно, чем следовало.
Хоффа повернулся и внимательно посмотрел на него своими бесцветными глазами — взгляд тяжелый, словно каменный.
— Выбрось это из головы, Ред, — предупредил он. — Берни мой. Руки прочь, ясно?
Дорфман широко улыбнулся, но в глазах сквозил гнев. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали.
— Ладно, Джимми, я понял, — ответил он.
Они пожали друг другу руки. Для человека, который любил похвастать своей силой перед посетителями, приходившими к нему в кабинет, — он давил руками грецкие орехи, — у Хоффы было вялое рукопожатие. Но Дорфман знал, что судить о человеке по рукопожатию глупо. Он давно пришел к выводу, что Хоффа просто не любит выражать свои чувства путем объятий и прочих прикосновений, не испытывает нужды в крепких рукопожатиях, хотя, по мнению большинства мужчин — преступных элементов и прочих, — крепкое рукопожатие является признаком твердого характера и добрых намерений.
С чувством облегчения Дорфман пересек автостоянку и подошел к своей машине. Он всегда испытывал это чувство после встреч с Хоффой. Хоффа, похоже, считал себя неуязвимым, а Дорфман знал, что для любого человека думать так — это непростительная иллюзия.
Хоффа не только считал себя сильнее сената Соединенных Штатов Америки — возможно, в этом он был и прав, — но он не хотел принимать в расчет и людей Дорфмана, таких, как Момо Джанкану, главаря чикагской мафии.
Дорфман знал, что случается с самоуверенными людьми, он видел их трупы. Он сел в машину и, не глядя на шофера, произнес:
— К Момо, и побыстрее.
— Наши люди без труда проследили за ним. Он был в серебристо-голубом “кадиллаке” пятьдесят шестого года. Высший класс. У Реда Дорфмана — все самое лучшее!
Директор не улыбнулся. С маской безразличия на лице он неподвижно сидел за большим письменным столом красного дерева, обхватив руками стоящее перед ним пресс-папье. Из-под рукавов пиджака ровно на один дюйм выступали белоснежные манжеты; аккуратно обработанные ногти покрыты бесцветным лаком. На правом запястье — тонкий золотой браслет с инициалами. Некоторые считали, что главный полицейский страны не должен носить подобные украшения; другие не преминули отметить тот факт, что такой же браслет носит и Клайд Толсон — заместитель директора, его близкий друг и сосед по дому, — но сам директор не обращал внимания на эти намеки.
Когда Киркпатрик, агент по особо важным делам, упомянул о “кадиллаке” Дорфмана, Толсон, сидевший за широким полированным столом, посмотрел на директора. Директор тоже ездил на “кадиллаке” пятьдесят шестого года выпуска, хотя, разумеется, его машина была черного цвета.
Он едва заметно кивнул Киркпатрику, и тот продолжил:
— Наблюдением установлено, что Дорфман встретился с Хоффой на автостоянке возле ресторана. Беседа происходила в машине Хоффы и продолжалась двадцать одну минуту.
Гувер пожевал губами. Он считал, что тратить время агентов на слежку за такими бандитами, как Дорфман, или за коррумпированными лидерами профсоюзов вроде Хоффы — это непростительное преступление. Конечно, подобные люди должны сидеть в тюрьме, это ясно. Но истинные враги — это безбожники-коммунисты. Агентам ФБР приходится заниматься организованной преступностью, в то время как людей и так не хватает для более важной работы по разоблачению советских шпионов и предателей из числа американских граждан.
— Затем, — продолжал Киркпатрик, — Хоффа вернулся в свою контору, а Дорфман поехал в ресторан “Ла Луна ди Наполи”, где встретился с известным главарем чикагской преступной группировки Сэмом (Момо) Джанканой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
— Ну, хорошо, хорошо, — недовольно уступил Хоффа. — Я только хочу сказать, что все должно идти по плану.
Дорфман поднял вверх руки. Сбои возможны всегда, но это дело, на его взгляд, было надежным, поскольку в успехе заинтересованы обе стороны. Алчность и тщеславие, как правило, хорошие помощники, а в этом деле присутствует и то и другое. Влажными от пота руками он вытащил еще одну сигарету и закурил. Теперь, когда Хоффа, хотя и не очень охотно, но все же согласился, он хотел поскорее убраться отсюда.
— Знаешь, с кем сейчас кантуется Джек Кеннеди? — спросил он, меняя тему разговора. — Знакомый моего знакомого из Лос-Анджелеса говорит, что с Мэрилин Монро.
— Не врешь? Кто это говорит? — Голос Хоффы звучал безразлично; ему это было неинтересно. Когда заходил разговор о сексе, в нем оживал пуританин. Он всегда испытывал неловкость, когда в его присутствии смаковали грязные истории. Он также не любил сплетен про сексуальные связи известных ему людей, но, если считал, что такая информация может ему пригодиться для шантажа, он слушал внимательно, хотя и без удовольствия. По мнению Дорфмана, Хоффа был единственным человеком, который, приезжая в Лас-Вегас, умудрялся ни с кем не переспать.
Дорфман промурлыкал несколько тактов песни из репертуара популярного американского певца, подражая его пропитому и прокуренному голосу. Даже Хоффа, у которого не было слуха, понял, о ком идет речь.
— Что ж, — сказал он, — если это он сообщил тебе эту новость, он, наверное, знает, что говорит.
— Будь уверен, он знает. Может, приставить к ним нескольких ребят? Пусть заснимут Джека Кеннеди и Мэрилин вместе?
Хоффа пощелкал костяшками пальцев; он всегда так делал, когда размышлял о чем-то.
— Верни, что ли, попросить? Пусть посмотрит, что можно сделать. Если ему понадобится помощь на Западном побережье, ты поможешь ему, ясно?
Дорфман все понял. Верни Спиндел был секретным оружием Хоффы. Лучший линейный монтер в стране, он раньше консультировал ФБР и ЦРУ, но потом стал работать на Хоффу. Спиндел подчинялся только Хоффе, и ходили слухи, что он установил подслушивающие устройства в домах и конторах многих врагов Хоффы, а также и у его товарищей по профсоюзу.
До Дорфмана доходили многочисленные истории про мастерство Спиндела, и он не сомневался, что большинство из них — истинная правда. Например, во время одного из многочисленных судов над Хоффой по поводу его афер в профсоюзе Спиндел подбросил “жучок” в комнату, где совещались присяжные, и таким образом Хоффа точно знал, на кого из них нужно оказать давление; или как Спиндел отключил все подслушивающие устройства, которые ФБР установило в конторе Хоффы; или как ему удалось записать на пленку разговор между соперником Хоффы за пост руководителя профсоюза водителей в среднезападном регионе и агентом ФБР, который происходил в машине, — в результате, через некоторое время тело соперника было найдено в холодильнике мясокомбината; оно было подвешено за шею на крюке. Спиндел был предан Хоффе, а тот поручал ему только самые важные дела.
Дорфман обрадовался, что у него появится возможность услужить Спинделу.
— Я сделаю все, что попросит Берни, — сказал он Хоффе, пожалуй, более поспешно, чем следовало.
Хоффа повернулся и внимательно посмотрел на него своими бесцветными глазами — взгляд тяжелый, словно каменный.
— Выбрось это из головы, Ред, — предупредил он. — Берни мой. Руки прочь, ясно?
Дорфман широко улыбнулся, но в глазах сквозил гнев. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали.
— Ладно, Джимми, я понял, — ответил он.
Они пожали друг другу руки. Для человека, который любил похвастать своей силой перед посетителями, приходившими к нему в кабинет, — он давил руками грецкие орехи, — у Хоффы было вялое рукопожатие. Но Дорфман знал, что судить о человеке по рукопожатию глупо. Он давно пришел к выводу, что Хоффа просто не любит выражать свои чувства путем объятий и прочих прикосновений, не испытывает нужды в крепких рукопожатиях, хотя, по мнению большинства мужчин — преступных элементов и прочих, — крепкое рукопожатие является признаком твердого характера и добрых намерений.
С чувством облегчения Дорфман пересек автостоянку и подошел к своей машине. Он всегда испытывал это чувство после встреч с Хоффой. Хоффа, похоже, считал себя неуязвимым, а Дорфман знал, что для любого человека думать так — это непростительная иллюзия.
Хоффа не только считал себя сильнее сената Соединенных Штатов Америки — возможно, в этом он был и прав, — но он не хотел принимать в расчет и людей Дорфмана, таких, как Момо Джанкану, главаря чикагской мафии.
Дорфман знал, что случается с самоуверенными людьми, он видел их трупы. Он сел в машину и, не глядя на шофера, произнес:
— К Момо, и побыстрее.
— Наши люди без труда проследили за ним. Он был в серебристо-голубом “кадиллаке” пятьдесят шестого года. Высший класс. У Реда Дорфмана — все самое лучшее!
Директор не улыбнулся. С маской безразличия на лице он неподвижно сидел за большим письменным столом красного дерева, обхватив руками стоящее перед ним пресс-папье. Из-под рукавов пиджака ровно на один дюйм выступали белоснежные манжеты; аккуратно обработанные ногти покрыты бесцветным лаком. На правом запястье — тонкий золотой браслет с инициалами. Некоторые считали, что главный полицейский страны не должен носить подобные украшения; другие не преминули отметить тот факт, что такой же браслет носит и Клайд Толсон — заместитель директора, его близкий друг и сосед по дому, — но сам директор не обращал внимания на эти намеки.
Когда Киркпатрик, агент по особо важным делам, упомянул о “кадиллаке” Дорфмана, Толсон, сидевший за широким полированным столом, посмотрел на директора. Директор тоже ездил на “кадиллаке” пятьдесят шестого года выпуска, хотя, разумеется, его машина была черного цвета.
Он едва заметно кивнул Киркпатрику, и тот продолжил:
— Наблюдением установлено, что Дорфман встретился с Хоффой на автостоянке возле ресторана. Беседа происходила в машине Хоффы и продолжалась двадцать одну минуту.
Гувер пожевал губами. Он считал, что тратить время агентов на слежку за такими бандитами, как Дорфман, или за коррумпированными лидерами профсоюзов вроде Хоффы — это непростительное преступление. Конечно, подобные люди должны сидеть в тюрьме, это ясно. Но истинные враги — это безбожники-коммунисты. Агентам ФБР приходится заниматься организованной преступностью, в то время как людей и так не хватает для более важной работы по разоблачению советских шпионов и предателей из числа американских граждан.
— Затем, — продолжал Киркпатрик, — Хоффа вернулся в свою контору, а Дорфман поехал в ресторан “Ла Луна ди Наполи”, где встретился с известным главарем чикагской преступной группировки Сэмом (Момо) Джанканой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192