— А что вам мешает?
— Денег нет.
«Мы просто скажем: уважаемый Александр Сергеевич, поезжайте-ка вы в свою землю обетованную, залезайте на пальму и кушайте бананы, а нашу страну оставьте в покое. Мы с ней сами разберемся.»
21.00
— Александр, а вот такой несколько щекотливый вопрос…
У него мгновенно повлажнели руки, сердце оборвалось. «Сейчас о Наташе и этом Джордже…» Но цыганочка-ведущая сказала совсем другое:
— …в последние месяцы трудно найти мало-мальски образованного человека, который не прочел бы гуляющую по всему Интернету поэму «Михаилиада»; отрывки из нее переводит и перепечатывает западная пресса… Правду ли говорят, будто вы — ее автор?
Заутра казнь, привычный пир народу…
— Мне приписывают чуть не все, что болтается в Интернете, — ответил он с принужденной улыбкой, — это даже лестно…
В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:
О брате сожалеть не смеет ныне брат.
Но она не хотела пощадить его.
— Так, значит, не вы?
И час придет… и он уж недалек:
Падешь, тиран!
Он опять отшутился. Он и не думал, что почувствует такой страх.
Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет, — не повинна ты,
В порывах буйной слепоты,
В презренном бешенстве народа,
Сокрылась ты от нас…
«Убирайся в свою Африку, ублюдок, черножопая обезьяна. Скотам, что под себя гадят, в России не место».
21.30 Пошли вопросы из публики. Они были привычные, он расслабился.
— Александр, как вам в голову пришел замысел…
— Александр Сергеевич, что вы чувствуете, когда…
— Александр Сергеевич, считаете ли вы, что упадок духовности и нравственности…
— Александр, расскажите какой-нибудь смешной случай из вашей жизни…
— Саша, каким спортом вы увлекаетесь…
— За какую команду вы болеете?
Он болел за «Реал». Но ответил, что болеет за «Спартак».
— С каким животным вы себя ассоциируете?
— Хотел бы — с кошкой… (Тотем… Быть может, та, черная, на груди ребенка лежала — охранять?)
— Потому что она гуляет сама по себе?
— …а получаюсь больше похож на собаку. Гуляю на поводке, рычу, а укусить не могу — намордник мешает.
21.55 Аплодисменты. Автографы. Кофе с Идалией. Она предложила поехать к ней. Это было никак невозможно.
ХII. 1830
Говорят, самое страшное — глянуть в зеркало и не увидеть своего отражения. Но бывает и хуже.
За мною всюду,
Как тень, он гонится.
Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.
На него смотрел он — и не он. Тот, что смотрел из зеркала, был черен, как ночь, а глаза его были светлые, пустые. Они смотрели друг на друга. В горле у него пересохло, он хотел крикнуть — и не мог.
XIII
Прибыв в Вышний Волочек, Геккерн и Дантес не стали любоваться ручьями и каналами, а сразу принялись выспрашивать и вынюхивать. Вскоре они получили сведения о беглецах сразу из нескольких источников: от банщика, от кассирши в кинотеатре и от продавщицы в магазине мужского белья. Они ввели адреса бани, кинотеатра и магазина в компьютерную программу, и программа выдала им список возможных адресов, где могли ночевать беглецы. Они взяли напрокат у местных кинологов служебную собаку, обошли все эти адреса и к концу третьих суток вышли на каморку Чарского. Тот был словоохотлив. Даже укол не понадобился.
К сожалению, Чарский представления не имел о том, куда направились беглецы, расставшись с ним. Вместо этого он выложил агентам кучу сведений абсолютно ненужных и неинтересных: например, рассказал им о своем методе прочтения пушкинской тайнописи.
— Что за х…ня! — сказал Дантес, когда они с Геккерном, оставив Чарского, заселились в гостиничный номер. — Бред сивой кобылы.
— Бред-то бред, — проворчал Геккерн, — однако… Давай проведем эксперимент, а? Сделаем две распечатки этого стихотворения и попробуем независимо друг от друга прочесть, что этот гад там зашифровал…
Дантес сразу же кивнул, соглашаясь (он знал, что его старшего напарника особенно высоко ценят за умение мыслить нестандартно), и несколько раз щелкнул зажигалкой. Из зажигалки тотчас выползли две бумажные ленточки с распечатками. Агенты взяли по ленточке и разошлись в разные комнаты. Десять минут спустя Геккерн позвал Дантеса.
— Жорж… Ох, Вася… На, читай. Прямо по порядку, ничего и переставлять не надо…
Геккерн казался смущенным. И было отчего смутиться.
О, если ПР авда, что в ночи,
Когда покоятся живыЕ
И с неба лунные лучи
СкольЗ ят на камнИ гробовые,
О, если правД а, что тогда
ПустЕ ют тихие могилы, -
Я теН ь зову, я жду Лейлы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!
Явись, возлюбленная Т ень,
Как ты была перед разлукой,
БлеД на, хладна, как зимний дЕ нь,
Искажена последней мукой.
ПР иди, как далЬ ная звезда,
Как легкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
М не все равнО , сюда, сюда!…
А у Дантеса вышло еще более неприличное
О, если пР авда, чтО в ночи,
Когда покоятС я живые
И С неба лунные лучИ
СкользЯ т на камни гробоВ ые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы,
— Я тень зову, я Ж ду Лейлы:
КО мне, мой друг, сюда, сюда!
Явись, возлюбленная тень,
Как ты была ПЕ ред разлукой…
Мнения агентов разделились: легко увлекающийся Дантес полагал, что метод Чарского может совершить революционный переворот не только в пушкиноведении, но и в основах государственной безопасности, а Геккерн, куда более критичный, скорее был склонен считать сей метод чепухою; но оба были согласны, что об изобретателе метода желательно на всякий случай позаботиться.
Сделав это, они отослали результаты своих изысканий начальству. В ответ они получили сообщение о присвоении им обоим очередных званий. Надо полагать, метод произвел на начальство большое и сильное впечатление. Но в поимке беглецов это было слишком малое подспорье.
— Ничего. Мы возьмем их, mon capitaine.
— Возьмем, mon colonel. — Дантес, плохо знавший французский язык, немножко ошибся со званием Геккерна; но ошибка была в сторону повышения, и Геккерн не стал поправлять ее.
Они бросили свои новенькие звездочки в бокалы с шампанским и выпили стоя. Потом они аккуратно упаковали звездочки и отослали их спецпочтой обратно в Москву. К сожалению, не такая у них была работа, чтобы носить эти звездочки открыто. Они и формы-то отродясь не нашивали. Они были просто — люди в черном.
— Колоссально! — сказал Издатель, прочтя несколько отрывков, которые Большой и Мелкий показали ему. — А я уж начал беспокоиться — где научное знание? Где Код? Был, скажу прямо, несколько разочарован. Но теперь… Вы представляете, сколько всего можно будет извлечь из текста «Евгения Онегина»? А из «Капитанской дочки»?! А из «Войны и мира», боже мой!!!
И он, пожав Большому и Мелкому руки и пожелав им дальнейших творческих успехов, быстренько выпроводил их, после чего сел на телефон и начал обзванивать своих подопечных авторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144