— Ну и напрасно. Ему-то, поди, все равно заиметь землю тут или в другом месте. Он может этот клин перепродать тебе и купить другой, еще лучше, раз получит от тебя приплату.
— Вот именно! Заломит теперь цену!
— Ты хочешь купить этот клин или не хочешь?
Альбер задумался.
— Ладно, поговорю с ним, — решил он наконец. — Но к нему я идти не хочу, пусть сам придет ко мне, как-нибудь вечером после работы, ему это не трудно, у него велосипед есть.
— Я ему скажу, — пообещал Мишель.
— Так я рассчитываю на тебя. А только не нравится мне это. Вот досада! Адель сильно огорчится.
— Объясни ей, что я тут ни при чем, — сказал Мишель.
Глава II
Альсид не появился на «Краю света» ни на другой, ни на третий день. Альбер напрасно его ждал всю неделю и уже начинал приходить в бешенство. На десятый день, подозвав Адель, с которой они все время с возмущением обсуждали случившееся, он сказал:
— Ты, наверно, встретишься с Мишелем. Поговори с ним начистоту.
В тот же день вечером она отправилась «подышать свежим воздухом», а когда вернулась и вошла в большую комнату, Альбер еще не спал. Он тотчас сел на постели.
— Ну, как? — резко спросил он, даже и не пытаясь скрыть, что он знает, куда ходила сестра.
— Да так… Мишель сказал, что Альсид не хочет сюда идти, ему, дескать, не о чем с тобой говорить.
— Ах ты, дьявол! — крикнул Альбер, соскочив босыми ногами на плиточный пол. — Я сам сейчас пойду к нему.
Он с лихорадочной торопливостью оделся, надел башмаки. И, как только был готов, ни слова не говоря, помчался по дороге к Монтенвилю. Адель даже и не пыталась удержать его.
Придя в поселок, он двинулся по главной улице, совсем безлюдной в этот час, и шаги его гулко отдавались в тишине. Ошибиться он не мог: домишко Совы стоял последним.
Жалюзи были опущены, окна из-за жары распахнуты, а в доме было темно, когда Альбер подошел к нему. Ни единого луча света не пробивалось из-под двери. Альбер застучал по ней кулаком. Изнутри послышался глухой, сонный голос:
— Кто там?
— Это я, — ответил Альбер, — это я, Женет с «Края света». Ты, кажется, не желаешь потолковать со мной?
По плиточному полу зашлепали босые ноги, дверь приоткрылась.
— Никогда я этого не говорил, — ответил Альсид. — Он отворил дверь и посторонился. — Входите, господин Женет.
В руке он держал керосиновую лампу, которую зажег с немалым трудом, защищая ладонью спичку от сквозняка. Когда он надел на горелку стекло, метавшийся над фитилем огонь замер на одном месте, осветил все вокруг, и Альбер мог разглядеть комнату. Славная комната с лестницей в левой стороне, которая вела во второй этаж, вернее, в мансарду, где была вторая комната, такая же, как внизу. Очень маленькая квартирка, уютная; стены побелены известкой, окна вымыты, стол стоит ровно и накрыт светлой чистенькой клеенкой. Посуда прибрана, нигде ничего не валяется. Чувствовалось, что в доме хорошая хозяйка. Хозяйка эта уже лежала в постели и по случаю жары укрыта была только простыней, облегавшей ее молодое тело; на подушке виднелась темноволосая головка с широко открытыми блестящими глазами.
— Извините, господин Женет, — сказал Альсид, — мы вас не ждали.
Он стоял в рубашке с засученными рукавами, босой, в плохо застегнутых брюках, — по-видимому, не успел одеться как следует.
— Мы в этой комнате спим: внизу прохладнее, чем вверху; а зимой теплее. И, указав на постель, сообщил: — Вот моя супруга.
— Добрый вечер, — угрюмо сказал Альбер. — При ней можно говорить?
— А почему ж нельзя?
Чем больше Альбер вглядывался в Альсида, тем больше находил в нем сходства с покойным Гюставом: та же насмешливость в выражении лица, хитрость, а в голосе слащавость и вкрадчивость, — все это запомнилось Альберу, хотя ему было только семь лет, когда старик умер; этот парень, во всяком случае, знал, чего он хочет, и делал все, что нужно для того, чтобы добиться своего. А его жена, молоденькая женщина, лежавшая в постели, была очень миловидна и нисколько не казалась испуганной. Она пристально смотрела на Альбера, и, сухо поздоровавшись с ней, он добавил: «Извиняюсь».
— Не за что, — сказал Альсид. — Наша дверь для всех открыта. Только мы уже спать легли.
Альбер сел за стол. Альсид подошел к буфету, делая вид, что хочет достать бутылку и стаканы. Альбер остановил его:
— Нет, не беспокойся, я пить не стану.
— Как вам угодно, — сказал Альсид и, ничего не достав из буфета, закрыл дверцу.
Он вернулся к столу и сел напротив Альбера.
— Почему ты отказываешься прийти ко мне, поговорить, — спросил Альбер.
— Да я не отказываюсь. Господин Мишель мне сказал, но мне некогда было. Уборка хлеба. Вы же знаете, что это такое.
— Я же пришел к тебе.
— Вы — это другое дело. Вы себе хозяин.
— Ну раз я пришел, может, поговорим?
— Что ж. Я не против.
— Ты знаешь, о чем речь будет?
— Нет, — ответил Альсид, но, очевидно, хорошо это знал.
— Мишель тебе разве не сказывал?
— Он сказал, что вы хотите со мной поговорить, вот и все.
— Ну ладно. Я насчет тех двух гектаров, которые ты у него купил.
— А-а! — протянул Альсид насмешливым, раздражающим тоном. — Вот вы о чем! Земля хорошая. Я доволен. Спасибо хозяину, что он мне ее продал.
— Ты теперь вклинился между его полем и моим.
— Верно.
— Ты уже не можешь расширить свой клин ни в одну сторону, ни в другую.
— Понятно. Да я, знаете, еще и не могу очень широко размахиваться и не надеюсь собрать в своих руках целое поместье. Если найдется что-нибудь подходящее и если деньги будут, мне все равно, что одно поле, что другое.
— Я очень рад, что у тебя такие мысли.
— Но, разумеется, эти два гектара я уж сохраню за собой. Подумайте, ведь что там ни будет впереди, а это первое мое владенье. У вас-то ведь всегда была земля, и вы не можете понять, что эти два гектара для меня значат.
— А я хотел просить тебя, чтобы ты мне их продал.
— Почему же вы не купили их у господина Обуана?
— Я пришел после тебя.
— Жаль!
— Я на войне был, Альсид.
— Да. Конечно. Но ведь уже четыре месяца, как вы вернулись.
— Надо было мне сперва оправиться, в себя прийти.
— А когда вас тут не было, сестра-то ваша оставалась.
— Да ведь хозяин в доме — я, без меня она ничего не могла решать.
— Вот как! — насмешливо сказал Альсид. — Она, стало быть, всегда спрашивает у вас позволения.
Краска залила лицо Альбера.
— Моя сестра свободна…
— Да я ничего не говорю против. Я тоже свободен. Ваша Адель могла поговорить об этих двух гектарах с господином Обуаном, она с ним видалась, он ей давал советы. Когда я попросил хозяина: «Продайте мне», — он мне ответил: «Да, продам». Разве я мог думать, что если бы вам или вашей сестре захотелось купить эти два гектара, то вы не пришли бы к господину Обуану первыми?
— Да, мы опоздали. Теперь это земля твоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76