Неужели она думала, что он забыл ее тихий, мелодичный голос? Мэтью включил лампу на ночной тумбочке.
– Ли? Ты в порядке? Что-нибудь не так? Конечно, она не в порядке, и все не так…
– Просто хотела поговорить. Можно, я приеду?
– Ли, сейчас, – он взглянул на циферблат, – около двух часов ночи; сильный туман; на дорогах опасно. – Ей ли не знать: ведь ее мать погибла при подобных обстоятельствах. – Знаешь что? Давай я сам к тебе приеду!
– Ну что ты, мне не хочется тебя затруднять. Извини, Мэтью. Я не знала, что уже так поздно.
– Если что-то важное…
– Ничего такого, что не могло бы подождать до более подходящего времени. Как насчет завтрака?
– Отлично.
– Приезжай к восьми, я сделаю омлет по-мексикански.
– Здорово! – мгновенно согласился он. – Ли?
– Что?
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Абсолютно. Единственная беда в том, что я неверно воспринимаю показания часов. Доброй ночи, Мэтью. Извини, что побеспокоила.
– Никакого беспокойства, – ответил он раздавшимся в трубке коротким гудкам. Ли положила трубку.
– Что, черт возьми, случилось? – сказал он вслух. И, выключив настольную лампу, приготовился спать дальше.
Взрыв выхватил из темноты огромный кусок неба и с такой силой всколыхнул землю, что жители ближайших домов повскакивали с постелей. В первую секунду всем пришла в голову одна и та же мысль: это – новое мощное землетрясение. В домах дребезжали стекла; ночную тишину пронзил визг сигнальных устройств; ему вторил вой пожарных и полицейских сирен.
Там, где раньше был дом с двумя спальнями и кабинетом, образовалась воронка таких размеров, что в ней легко мог поместиться дирижабль; огонь лизал каменные осколки.
– О Господи, – сказал один полицейский (очевидно, новичок) другому, глядя на остатки того, что лишь несколько минут назад было прекрасным образцом калифорнийской недвижимости. – Чей это был дом?
– Одного парня из кино, – ответил его старший напарник, следя за возносящимися к небу искрами. – Сент-Джеймса. Мэтью Сент-Джеймса.
Отплыв подальше от берега, за волнорезы, старший сержант Джон Хилл с почти сексуальным удовлетворением наблюдал за бесплодным сражением пожарных с огнем. Задание было выполнено. Он завел мотор и повел свой «зодиак» вдоль побережья, в сторону Мексики.
– Нет, правда, тебе незачем было приезжать, – сказала Ли, ставя чайник на плиту. – Я бы не простила себе, если бы с тобой что-нибудь случилось.
– У тебя был тревожный голос, – просто ответил Мэтью. – Я не мог спать, зная, что тебя что-то вынуждает мерить шагами комнату в два часа ночи.
– Ох, Мэтью, – Ли опустилась на табурет возле стойки. – Не знаю, с чего начать.
– Может, по порядку? Она пригладила волосы.
– Но сначала я хочу сделать заявление.
Она была так расстроена, так сильно волновалась, что Мэтью едва удерживался от того, чтобы заключить ее в объятия.
– Какое?
– Я люблю тебя. И всегда любила.
– Я знаю.
– Что?
– Было время, когда я был так зол на тебя, что решил: ты не знаешь, что значит это слово. Наверное, я наконец-то начал взрослеть. Недавно мне пришло в голову, что, возможно, именно любовь ко мне делала тебя такой строптивой. И неприступной.
Как он может знать то, к пониманию чего она так долго и трудно шла? Резкий свист чайника разбил вдребезги хрустальную тишину.
– Вода закипела. – Ли пересекла кухню и сняла с плиты чайник. – Откуда ты меня так хорошо знаешь?
Она заварила чай.
– Ли, я много думал о нас с тобой. Чуть ли не все время, если хочешь знать.
– Правда?
Она поставила на стол чашки; звон китайского фарфора показался раскатами грома в ночной тишине. Ли с досадой заметила, что у нее дрожат руки.
– Правда. И пришел к выводу: наша беда в том, что мы очень похожи.
– Оба боялись открыться.
– Я не из тех, кто верит, будто наше будущее целиком определяется тем моментом, когда матери отлучают нас от груди. Но не нужно быть дипломированным психологом, чтобы понять: прошлое играет большую роль. Думаю, все дело в том, что ты всегда боялась потерять мою любовь, а я – твою.
– Оба постоянно находились в состоянии повышенной боевой готовности.
– Мне это тоже приходило в голову.
Ли набрала в легкие побольше воздуху и нырнула:
– Марисса не совсем лгала.
– О заключении на «Глаз тигра» или, – на щеке у Мэтью дернулся нерв, но голос остался ровным, – … о другом?
Он даже не смог выговорить слово «отец». Тяжело ей придется.
– Я, пожалуй, выпью. – Она достала бутылку «Курвуазье Наполеона». – Хочешь рюмочку?
– Она мне понадобится? Ли выдержала его взгляд.
– Возможно.
Мэтью напомнил себе, что любит Ли и готов простить ей все что угодно.
– Тогда давай.
Коньяк согрел Ли, но легче ей не стало.
– Я действительно попросила Уильяма дать заключение о невозможности ставить «Глаз тигра», но только потому что пыталась спасти твою жизнь.
Она рассказала об угрозах Брендана Фарадея и почему восприняла их всерьез – не называя Тины. Это никого не касается.
– Мне было очень тяжело, но я считала, что у меня нет другого выхода.
– Сказала бы мне.
– И это еще больше укрепило бы твою решимость ставить этот фильм.
– Конечно. Но, по крайней мере, мы бы сражались вместе. И если бы своевременно остановили этого подонка, он сейчас не наложил бы лапу на студию «Бэрон».
– Ты в курсе?
– Ли, – с изрядной долей терпения произнес Мэтью, – ты сама говорила: мы живем в маленьком городе…
– Выходит, все знают, что Фарадей с Мариссой пытаются отобрать у меня студию?
– Боюсь, что так.
– Как молва оценивает мои шансы?
– Честно?
– Да.
– Как близкие к нулю.
Ли вздернула подбородок – в прошлом этот жест и восхищал, и раздражал Мэтью.
– Я не позволю. Не знаю, что я сделаю, чтобы им помешать, но так будет.
Он поднял свою рюмку.
– Не сомневаюсь, дорогая. Кроме того, я сам кое-что предпринял – может, удастся убить двух зайцев сразу.
– То есть?
Он пожал плечами.
– Потом скажу – если подтвердится моя догадка. Ладно, теперь я понял историю с «Глазом тигра».
– И?..
– И хотя мне жаль, что ты раньше не сказала, я ценю твое старание доброй жены спасти жизнь своему мужу.
Некоторое время стояла тягостная тишина. Потом Ли разлепила губы.
– Теперь самое трудное.
Она дрожащей рукой налила себе еще коньяку. Мэтью прикрыл свою рюмку ладонью, показывая, что не хочет. Что бы она ни рассказала о своих отношениях с отцом, он должен выслушать это в трезвом состоянии – иначе можно все испортить.
Они сидели друг напротив друга на табуретах, соприкасаясь коленями.
– Продолжим разговор в каком-нибудь другом месте, – предложил Мэтью. – Где чуточку уютнее.
Они прошли через холл и расположились в нише их бывшей спальни – далеко от кровати. Сколько раз в прошлом эта ниша служила им прибежищем от внешнего мира и сложностей жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Ли? Ты в порядке? Что-нибудь не так? Конечно, она не в порядке, и все не так…
– Просто хотела поговорить. Можно, я приеду?
– Ли, сейчас, – он взглянул на циферблат, – около двух часов ночи; сильный туман; на дорогах опасно. – Ей ли не знать: ведь ее мать погибла при подобных обстоятельствах. – Знаешь что? Давай я сам к тебе приеду!
– Ну что ты, мне не хочется тебя затруднять. Извини, Мэтью. Я не знала, что уже так поздно.
– Если что-то важное…
– Ничего такого, что не могло бы подождать до более подходящего времени. Как насчет завтрака?
– Отлично.
– Приезжай к восьми, я сделаю омлет по-мексикански.
– Здорово! – мгновенно согласился он. – Ли?
– Что?
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Абсолютно. Единственная беда в том, что я неверно воспринимаю показания часов. Доброй ночи, Мэтью. Извини, что побеспокоила.
– Никакого беспокойства, – ответил он раздавшимся в трубке коротким гудкам. Ли положила трубку.
– Что, черт возьми, случилось? – сказал он вслух. И, выключив настольную лампу, приготовился спать дальше.
Взрыв выхватил из темноты огромный кусок неба и с такой силой всколыхнул землю, что жители ближайших домов повскакивали с постелей. В первую секунду всем пришла в голову одна и та же мысль: это – новое мощное землетрясение. В домах дребезжали стекла; ночную тишину пронзил визг сигнальных устройств; ему вторил вой пожарных и полицейских сирен.
Там, где раньше был дом с двумя спальнями и кабинетом, образовалась воронка таких размеров, что в ней легко мог поместиться дирижабль; огонь лизал каменные осколки.
– О Господи, – сказал один полицейский (очевидно, новичок) другому, глядя на остатки того, что лишь несколько минут назад было прекрасным образцом калифорнийской недвижимости. – Чей это был дом?
– Одного парня из кино, – ответил его старший напарник, следя за возносящимися к небу искрами. – Сент-Джеймса. Мэтью Сент-Джеймса.
Отплыв подальше от берега, за волнорезы, старший сержант Джон Хилл с почти сексуальным удовлетворением наблюдал за бесплодным сражением пожарных с огнем. Задание было выполнено. Он завел мотор и повел свой «зодиак» вдоль побережья, в сторону Мексики.
– Нет, правда, тебе незачем было приезжать, – сказала Ли, ставя чайник на плиту. – Я бы не простила себе, если бы с тобой что-нибудь случилось.
– У тебя был тревожный голос, – просто ответил Мэтью. – Я не мог спать, зная, что тебя что-то вынуждает мерить шагами комнату в два часа ночи.
– Ох, Мэтью, – Ли опустилась на табурет возле стойки. – Не знаю, с чего начать.
– Может, по порядку? Она пригладила волосы.
– Но сначала я хочу сделать заявление.
Она была так расстроена, так сильно волновалась, что Мэтью едва удерживался от того, чтобы заключить ее в объятия.
– Какое?
– Я люблю тебя. И всегда любила.
– Я знаю.
– Что?
– Было время, когда я был так зол на тебя, что решил: ты не знаешь, что значит это слово. Наверное, я наконец-то начал взрослеть. Недавно мне пришло в голову, что, возможно, именно любовь ко мне делала тебя такой строптивой. И неприступной.
Как он может знать то, к пониманию чего она так долго и трудно шла? Резкий свист чайника разбил вдребезги хрустальную тишину.
– Вода закипела. – Ли пересекла кухню и сняла с плиты чайник. – Откуда ты меня так хорошо знаешь?
Она заварила чай.
– Ли, я много думал о нас с тобой. Чуть ли не все время, если хочешь знать.
– Правда?
Она поставила на стол чашки; звон китайского фарфора показался раскатами грома в ночной тишине. Ли с досадой заметила, что у нее дрожат руки.
– Правда. И пришел к выводу: наша беда в том, что мы очень похожи.
– Оба боялись открыться.
– Я не из тех, кто верит, будто наше будущее целиком определяется тем моментом, когда матери отлучают нас от груди. Но не нужно быть дипломированным психологом, чтобы понять: прошлое играет большую роль. Думаю, все дело в том, что ты всегда боялась потерять мою любовь, а я – твою.
– Оба постоянно находились в состоянии повышенной боевой готовности.
– Мне это тоже приходило в голову.
Ли набрала в легкие побольше воздуху и нырнула:
– Марисса не совсем лгала.
– О заключении на «Глаз тигра» или, – на щеке у Мэтью дернулся нерв, но голос остался ровным, – … о другом?
Он даже не смог выговорить слово «отец». Тяжело ей придется.
– Я, пожалуй, выпью. – Она достала бутылку «Курвуазье Наполеона». – Хочешь рюмочку?
– Она мне понадобится? Ли выдержала его взгляд.
– Возможно.
Мэтью напомнил себе, что любит Ли и готов простить ей все что угодно.
– Тогда давай.
Коньяк согрел Ли, но легче ей не стало.
– Я действительно попросила Уильяма дать заключение о невозможности ставить «Глаз тигра», но только потому что пыталась спасти твою жизнь.
Она рассказала об угрозах Брендана Фарадея и почему восприняла их всерьез – не называя Тины. Это никого не касается.
– Мне было очень тяжело, но я считала, что у меня нет другого выхода.
– Сказала бы мне.
– И это еще больше укрепило бы твою решимость ставить этот фильм.
– Конечно. Но, по крайней мере, мы бы сражались вместе. И если бы своевременно остановили этого подонка, он сейчас не наложил бы лапу на студию «Бэрон».
– Ты в курсе?
– Ли, – с изрядной долей терпения произнес Мэтью, – ты сама говорила: мы живем в маленьком городе…
– Выходит, все знают, что Фарадей с Мариссой пытаются отобрать у меня студию?
– Боюсь, что так.
– Как молва оценивает мои шансы?
– Честно?
– Да.
– Как близкие к нулю.
Ли вздернула подбородок – в прошлом этот жест и восхищал, и раздражал Мэтью.
– Я не позволю. Не знаю, что я сделаю, чтобы им помешать, но так будет.
Он поднял свою рюмку.
– Не сомневаюсь, дорогая. Кроме того, я сам кое-что предпринял – может, удастся убить двух зайцев сразу.
– То есть?
Он пожал плечами.
– Потом скажу – если подтвердится моя догадка. Ладно, теперь я понял историю с «Глазом тигра».
– И?..
– И хотя мне жаль, что ты раньше не сказала, я ценю твое старание доброй жены спасти жизнь своему мужу.
Некоторое время стояла тягостная тишина. Потом Ли разлепила губы.
– Теперь самое трудное.
Она дрожащей рукой налила себе еще коньяку. Мэтью прикрыл свою рюмку ладонью, показывая, что не хочет. Что бы она ни рассказала о своих отношениях с отцом, он должен выслушать это в трезвом состоянии – иначе можно все испортить.
Они сидели друг напротив друга на табуретах, соприкасаясь коленями.
– Продолжим разговор в каком-нибудь другом месте, – предложил Мэтью. – Где чуточку уютнее.
Они прошли через холл и расположились в нише их бывшей спальни – далеко от кровати. Сколько раз в прошлом эта ниша служила им прибежищем от внешнего мира и сложностей жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104