Она отказалась от строгих, напоминающих броню, шитых на заказ костюмов – в пользу солнечно-желтой майки и белых шорт. Длинные шелковистые волосы трепал ветер; она стала доступнее и милее.
– М-м-м, – блаженно пробормотала Ли, откидываясь на локтях и вытягивая перед собой ноги. Она сделала глубокий вдох, заполняя легкие живительным соленым воздухом. – Как же мне этого не хватало! Я придумала: если каждый человек станет проводить полчаса в день на берегу, все психиатры и психоаналитики останутся без работы.
– Пляж – одна из причин, почему я поселился в Венеции. – Мэтью хлебнул из коричневой бутылки с длинным горлышком. – И свежий воздух.
Венеция, родина фантазий и причуд, в гораздо большей степени, чем остальные пригороды и города-спутники, снискала Лос-Анджелесу репутацию веселого города. Здесь соединилось несоединимое: красота и уродство, нужда и роскошь. Венеция осталась родным домом для мечтателей – с легкой руки Эббота Кинни, силой своей энергии и творческой фантазии превратившего сонный городишко в миниатюрную копию его тезки с берегов Адриатики – с каналами, гондолами и приморскими отелями. Сейчас от Большой Лагуны только и осталось, что кольцевое шоссе, но город продолжал притягивать романтиков и одиночек.
– Да вы мечтатель, – тихо проговорила Ли. Мэтью пожал плечами.
– Наверное – в каком-то смысле. Кто, если не мечтатель, способен уверовать в то, что сможет зарабатывать на жизнь, рассказывая людям разные истории?
– Ким говорит, у вас талант.
– Ким – добрая душа. И крупный специалист по талантам.
Ли охотно засмеялась в ответ на шутку. И устремила взгляд на океан, на цепочку серферов.
– Вы здорово катаетесь.
– Спасибо.
– Не суетитесь, как другие.
– Тише едешь – дальше будешь.
– У вас великолепный стиль – сочетание мощи и изящества. – Она повернулась к Мэтью. – Мистер Сент-Джеймс, я не разбираюсь в технике серфинга, но мне показалось, что у вас она на высоте.
– Значит, мы квиты. Мне тоже нравится ваш стиль работы с людьми.
– Вчера мне так не показалось.
– Сегодня выходной. – Мэтью взял Ли за руку и переплел ее пальцы со своими. Если бы они во всем так чудесно совмещались! – Забудем о работе – хотя бы на один день.
– Хотя бы на один день, – тихо повторила она.
– Оставайтесь здесь. – С этими словами Мэтью вскочил на ноги и быстрым шагом двинулся на пляж, где страстно обнимались двое влюбленных. Обменявшись с ними несколькими репликами, он вернулся, неся длинную белую доску для серфинга, отдаленно напоминающую лежащую на спине Энн-Маргрет в черном синтетическом купальнике. – Идемте, леди начальница, а то пропустим волну. – Он протянул руку и помог Ли подняться.
– Какую волну? Вы говорите о серфинге?
– Конечно.
– Я не умею.
– Шутите? Вырасти в Лос-Анджелесе – и не уметь кататься?
– Вы произнесли это так, словно обращаетесь к человеку, у которого было трудное детство. К вашему сведению, я пробовала скольжение на пятках. И неоднократно.
– Замечательно! Катание на доске – следующий шаг. Когда трио серферов исчезло под стеной белопенной низвергающейся массы, Ли изо всех сил уперлась пятками в песок.
– Мэтью, по-моему, это неудачная идея.
– У вас прекрасно получится, можете мне поверить.
– Откуда я знаю, может, это садистский план мести за вчерашнее?
– Я же сказал: забудьте про вчерашнее. Вчера – это вчера. А сегодня – это сегодня. На повестке дня – вопрос: способны ли вы поверить, что я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось?
Ли вперила взгляд в темные, непроницаемые стекла его солнечных очков и поняла: то, что начиналось как безобидная шутка, вылилось в своего рода испытание, от которого может зависеть судьба студии «Бэрон». Она вспомнила данное отцу обещание «приласкать» Мэтью.
– Ладно. Но если я сломаю себе шею, я вас убью.
– Согласен. – Его самодовольная ухмылка на какую-то долю секунды напомнила Ли об отце, и она почувствовала себя не в своей тарелке.
– Нет, я точно пожалею, – ворчала она, снимая майку с шортами и оставаясь в белом бикини.
– Вам понравится, – пообещал Мэтью, борясь с искушением схватить ее стройное тело в охапку и, подобно дикарю, утащить в пещеру.
В доме царила мертвая тишина: Джошуа отпустил прислугу на уик-энд. Сидя в библиотеке, он пил скотч с молоком и рассматривал полученные после обеда фотографии; они пришли на адрес студии с пометкой: «Специальная доставка». Внимательно изучив глянцевые, восемь на десять, снимки, на которых была изображена Марисса в чем мать родила и во все более смелых позах, Джошуа задумался. Память унесла его в тот день, когда Сайни объявила, что снова беременна.
Это не мог быть его ребенок: они не спали вместе с тех пор, как она убедилась, что носит под сердцем Ли. Если бы Джошуа дал себе труд поразмыслить об этом, он решил бы, что Сайни обрекла себя на безбрачие. Узнать, что она состоит в любовной связи с каким-то прохвостом, было как гром среди ясного неба.
На его предложение убираться к хахалю Сайни с полным самообладанием ответила, что вышеупомянутый джентльмен женат, и она не собирается доводить до его сведения факт будущего отцовства.
– По крайней мере, он мог бы хотя бы оплатить услуги врача, – посоветовал Джошуа. – Будь я проклят, если раскошелюсь на то, чтобы ты избавилась от чьего-то отродья.
– Не смеши. Придется освежить твою память, Джошуа: если между тобой и мной и есть что-то общее, так это то, что мы оба исповедуем католичество. Об аборте не может быть и речи.
– А о супружеской измене? Ноги чтоб твоей здесь не было, когда я вернусь с работы!
Сайни вновь удивила его – покатилась со смеху. Этот холодный, дребезжащий смех довел Джошуа до белого каления. Убить ее мало!
– Отлично сыграно, дорогой, – произнесла она. – Идеальное соотношение оскорбленной невинности с уязвленным мужским самолюбием. Тебе следовало стать артистом, а не бизнесменом.
Он сжал кулаки.
– Шлюха!
– А ты – самовлюбленный индюк! Я бы сказала, мы – два сапога пара. – Сайни пересекла комнату и положила руку на рукав мужа. Ногти пятнами крови алели на синей материи. – Не забывай, дорогой: это мои денежки спасли твою драгоценную студию от банкротства. Ты у меня в долгу.
Джошуа вытаращил глаза.
– Ты серьезно рассчитываешь на то, что я останусь мужем женщины, выставившей меня на посмешище?
– Тебе не о чем беспокоиться. Я была осмотрительна. – Ее пальцы коснулись тугих мускулов его предплечья. – Ни одна живая душа, включая отца ребенка, не усомнится в том, что это твое дитя. И потом, советую тебе хорошенько взвесить все преимущества нашего брака.
– Например?
– Если ты позволишь втянуть себя в долгий, скандальный, дорогостоящий бракоразводный процесс, студия «Бэрон» вылетит в трубу. Но ты должен помнить кое-что еще:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– М-м-м, – блаженно пробормотала Ли, откидываясь на локтях и вытягивая перед собой ноги. Она сделала глубокий вдох, заполняя легкие живительным соленым воздухом. – Как же мне этого не хватало! Я придумала: если каждый человек станет проводить полчаса в день на берегу, все психиатры и психоаналитики останутся без работы.
– Пляж – одна из причин, почему я поселился в Венеции. – Мэтью хлебнул из коричневой бутылки с длинным горлышком. – И свежий воздух.
Венеция, родина фантазий и причуд, в гораздо большей степени, чем остальные пригороды и города-спутники, снискала Лос-Анджелесу репутацию веселого города. Здесь соединилось несоединимое: красота и уродство, нужда и роскошь. Венеция осталась родным домом для мечтателей – с легкой руки Эббота Кинни, силой своей энергии и творческой фантазии превратившего сонный городишко в миниатюрную копию его тезки с берегов Адриатики – с каналами, гондолами и приморскими отелями. Сейчас от Большой Лагуны только и осталось, что кольцевое шоссе, но город продолжал притягивать романтиков и одиночек.
– Да вы мечтатель, – тихо проговорила Ли. Мэтью пожал плечами.
– Наверное – в каком-то смысле. Кто, если не мечтатель, способен уверовать в то, что сможет зарабатывать на жизнь, рассказывая людям разные истории?
– Ким говорит, у вас талант.
– Ким – добрая душа. И крупный специалист по талантам.
Ли охотно засмеялась в ответ на шутку. И устремила взгляд на океан, на цепочку серферов.
– Вы здорово катаетесь.
– Спасибо.
– Не суетитесь, как другие.
– Тише едешь – дальше будешь.
– У вас великолепный стиль – сочетание мощи и изящества. – Она повернулась к Мэтью. – Мистер Сент-Джеймс, я не разбираюсь в технике серфинга, но мне показалось, что у вас она на высоте.
– Значит, мы квиты. Мне тоже нравится ваш стиль работы с людьми.
– Вчера мне так не показалось.
– Сегодня выходной. – Мэтью взял Ли за руку и переплел ее пальцы со своими. Если бы они во всем так чудесно совмещались! – Забудем о работе – хотя бы на один день.
– Хотя бы на один день, – тихо повторила она.
– Оставайтесь здесь. – С этими словами Мэтью вскочил на ноги и быстрым шагом двинулся на пляж, где страстно обнимались двое влюбленных. Обменявшись с ними несколькими репликами, он вернулся, неся длинную белую доску для серфинга, отдаленно напоминающую лежащую на спине Энн-Маргрет в черном синтетическом купальнике. – Идемте, леди начальница, а то пропустим волну. – Он протянул руку и помог Ли подняться.
– Какую волну? Вы говорите о серфинге?
– Конечно.
– Я не умею.
– Шутите? Вырасти в Лос-Анджелесе – и не уметь кататься?
– Вы произнесли это так, словно обращаетесь к человеку, у которого было трудное детство. К вашему сведению, я пробовала скольжение на пятках. И неоднократно.
– Замечательно! Катание на доске – следующий шаг. Когда трио серферов исчезло под стеной белопенной низвергающейся массы, Ли изо всех сил уперлась пятками в песок.
– Мэтью, по-моему, это неудачная идея.
– У вас прекрасно получится, можете мне поверить.
– Откуда я знаю, может, это садистский план мести за вчерашнее?
– Я же сказал: забудьте про вчерашнее. Вчера – это вчера. А сегодня – это сегодня. На повестке дня – вопрос: способны ли вы поверить, что я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось?
Ли вперила взгляд в темные, непроницаемые стекла его солнечных очков и поняла: то, что начиналось как безобидная шутка, вылилось в своего рода испытание, от которого может зависеть судьба студии «Бэрон». Она вспомнила данное отцу обещание «приласкать» Мэтью.
– Ладно. Но если я сломаю себе шею, я вас убью.
– Согласен. – Его самодовольная ухмылка на какую-то долю секунды напомнила Ли об отце, и она почувствовала себя не в своей тарелке.
– Нет, я точно пожалею, – ворчала она, снимая майку с шортами и оставаясь в белом бикини.
– Вам понравится, – пообещал Мэтью, борясь с искушением схватить ее стройное тело в охапку и, подобно дикарю, утащить в пещеру.
В доме царила мертвая тишина: Джошуа отпустил прислугу на уик-энд. Сидя в библиотеке, он пил скотч с молоком и рассматривал полученные после обеда фотографии; они пришли на адрес студии с пометкой: «Специальная доставка». Внимательно изучив глянцевые, восемь на десять, снимки, на которых была изображена Марисса в чем мать родила и во все более смелых позах, Джошуа задумался. Память унесла его в тот день, когда Сайни объявила, что снова беременна.
Это не мог быть его ребенок: они не спали вместе с тех пор, как она убедилась, что носит под сердцем Ли. Если бы Джошуа дал себе труд поразмыслить об этом, он решил бы, что Сайни обрекла себя на безбрачие. Узнать, что она состоит в любовной связи с каким-то прохвостом, было как гром среди ясного неба.
На его предложение убираться к хахалю Сайни с полным самообладанием ответила, что вышеупомянутый джентльмен женат, и она не собирается доводить до его сведения факт будущего отцовства.
– По крайней мере, он мог бы хотя бы оплатить услуги врача, – посоветовал Джошуа. – Будь я проклят, если раскошелюсь на то, чтобы ты избавилась от чьего-то отродья.
– Не смеши. Придется освежить твою память, Джошуа: если между тобой и мной и есть что-то общее, так это то, что мы оба исповедуем католичество. Об аборте не может быть и речи.
– А о супружеской измене? Ноги чтоб твоей здесь не было, когда я вернусь с работы!
Сайни вновь удивила его – покатилась со смеху. Этот холодный, дребезжащий смех довел Джошуа до белого каления. Убить ее мало!
– Отлично сыграно, дорогой, – произнесла она. – Идеальное соотношение оскорбленной невинности с уязвленным мужским самолюбием. Тебе следовало стать артистом, а не бизнесменом.
Он сжал кулаки.
– Шлюха!
– А ты – самовлюбленный индюк! Я бы сказала, мы – два сапога пара. – Сайни пересекла комнату и положила руку на рукав мужа. Ногти пятнами крови алели на синей материи. – Не забывай, дорогой: это мои денежки спасли твою драгоценную студию от банкротства. Ты у меня в долгу.
Джошуа вытаращил глаза.
– Ты серьезно рассчитываешь на то, что я останусь мужем женщины, выставившей меня на посмешище?
– Тебе не о чем беспокоиться. Я была осмотрительна. – Ее пальцы коснулись тугих мускулов его предплечья. – Ни одна живая душа, включая отца ребенка, не усомнится в том, что это твое дитя. И потом, советую тебе хорошенько взвесить все преимущества нашего брака.
– Например?
– Если ты позволишь втянуть себя в долгий, скандальный, дорогостоящий бракоразводный процесс, студия «Бэрон» вылетит в трубу. Но ты должен помнить кое-что еще:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104