Войдя в зал без пяти минут восемь, Ли удостоилась пылкого воздушного поцелуя со стороны хозяйки. Ее сразу же провели мимо знаменитостей прямо к столику Корбета.
– Ты все хорошеешь, Ли. Займи место по другую сторону камеры, а я стану представлять твои интересы – и мы сколотим приличное состояние!
– Думаю, одной Бэрон для тебя более чем достаточно, – сухо ответила Ли, садясь за стол. Заказав выпивку, она повернула голову в ту сторону, где в ведерке с колотым льдом красовалась бутылка «Моэ и Шандон». – Ты вроде бы придерживался правила «цыплят по осени считают»?
– У меня хорошее предчувствие. Что-то говорит мне, что ты и мой клиент поладите.
Она сложила руки на столе.
– Я в восторге от сценария и жажду снимать этот фильм. Но это не значит, что я готова на любые жертвы.
– Убежден – мы придем к соглашению. Верь мне, Ли. Она так и делала – всегда. Но сегодня Корбет был не похож на самого себя. Эта дьявольская хитринка в глазах…
– Ты что-то скрываешь?
– Кто – я? – Он театрально поднес руку к сердцу. – Да весь город знает, что я – открытая книга.
– А также, что время от времени ты не можешь отказать себе в удовольствии поморочить клиенту голову. Какую каверзу ты задумал на этот раз?
Корбет не успел открыть рот, как что-то за спиной Ли привлекло его внимание.
– А вот и он.
Ли обернулась и остолбенела при виде приближающегося к их столику Мэтью. Их взгляды встретились; в голове у Ли словно кувалдой раздробили хрусталь. Взметнулся вихрь противоречивых чувств: от острой боли, вызванной его предательством, до неизмеримой радости, что она снова видит его. К счастью, именно в этот момент официант принес ее напиток. Она отхлебнула изрядный глоток водки с тоником.
Мэтью был ошеломлен.
– Привет, Ли.
Он ничуть не изменился – с чего бы? Вчера, на церемонии награждения, она ничего не могла с собой поделать – выискивала его в толпе. И не удивилась, что он не приехал. Мэтью пользовался в Голливуде устойчивой репутацией отшельника и бродяги.
– Привет, Мэтью. Надо же, какой сюрприз! Он грозно взглянул на менеджера.
– Сюрприз, Корбет, не так ли?
– Ладно, признаюсь: я подстроил это нарочно. У меня была уважительная причина.
– Хотелось бы послушать. – Мэтью выдвинул свободный стул и сел. При этом их колени на миг соприкоснулись, вызвав в обоих неодолимое желание.
– Мне тоже, – подхватила Ли. Мэтью явно растерялся.
– Ты не ожидала меня встретить?
– Конечно нет. Корбет пообещал свести меня с человеком, который написал «Тайное убежище».
– Ты прочла мой сценарий?
Он словно обвинял! Ли пришла в негодование.
– Я понятия не имела, что он – твой! На титульном листе стоит «Уильям Севмур». – Она глотнула еще водки с тоником. Отец любил повторять поговорку «пьяному море по колено». – Зачем тебе понадобился псевдоним? Боялся, что я откажусь от постановки в отместку за то, как ты со мной поступил?
– Черт возьми, леди, мог ли я думать, что Корбет покажет вам этот сценарий? Я недвусмысленно сказал ему, что не желаю иметь дела с компанией «Бэрон», особенно с твоей драгоценной «Сандаун продакшн». И как это я с тобой поступил?
– Сбежал как последний трус – я чуть с ума не сошла, – а потом являешься с женой, и у тебя даже не хватает мужества признаться. И почему это ты не желаешь иметь дело с компанией «Бэрон»?
– С женой? Ради Бога, о чем ты говоришь? – Мэтью заметил, что начинает привлекать внимание, и понизил голос. – Нет у меня никакой жены.
– Кто же была та женщина, с которой я видела тебя в Музыкальном центре?
– Я не поехал на эту чертову церемонию.
– Не вчера – два года назад. Когда тебе вручали «Оскара» за «Опасного».
Мэтью наморщил лоб.
– А… Это была Росария.
– И кто же такая Росария?
– Вообще-то это тебя не касается, но она – мой друг: с тех пор как спасла мне жизнь в Мексике. Только благодаря ей я смог вернуться в Штаты. Я просил Корбета помочь ей устроиться на работу.
– Это правда, – подтвердил Корбет. – Она работает швеей на «Эм-джи-эм»; судя по всему, у нее есть способности, и со временем она станет неплохим помощником костюмера.
Ли не было никакого дела до производственных успехов неведомой Росарии. Ее внимание привлекла одна деталь.
– Как это – спасла тебе жизнь?
– Помогла бежать из тюрьмы, а потом ухаживала за мной, когда у меня воспалилась огнестрельная рана.
Ли оторопела.
– Ты был ранен? В тебя стреляли? Что ты делал в тюрьме?
– Это долгая история.
– Я хотел рассказать тебе, Ли, – вмешался Корбет, – но Мэтью взял с меня слово. Откровенно говоря, если бы ты настояла, я бы рискнул. Но возвратившись из Абу-Даби, ты не пожелала говорить о Мэтью. Вот я и решил, что каковы бы ни были ваши проблемы, мое дело сторона. Но есть отношения – и работа. И тут уж я провожу четкую грань. Ли, я поставил на титуле другую фамилию, потому что понимал: этот сценарий – жемчужина, и хотел, чтобы ты отнеслась к нему без предубеждения. А что касается моей якобы нечестности по отношению к тебе, Мэтью, то я опасался – вдруг ты откажешься отдать свой шедевр Ли? Конечно, я погрешил против профессиональной этики, но этот фильм заслуживает быть поставленным на одной из крупнейших студий. А «Бэрон» к тому же – одна из самых прибыльных. В том числе и благодаря существованию «Сандаун продакшн». И вообще, как ваш общий друг я думаю, что вам пришло время разобраться в своих разногласиях. – Он поднялся из-за стола. – Пейте шампанское. Счет оплачен. Завтра рано утром позвоню вам обоим. – Он перевел понимающий взгляд с Мэтью на Ли и обратно. – Нет, после обеда. Они молча проводили его взглядами.
– Корбет – скользкий тип, – заметила Ли. – Знает, что студия возместит ему убытки за деловой ужин.
– Он прав: нельзя смешивать личную жизнь с работой. Однако этот его жест явно имел отношение к личной жизни.
– Мне тоже так показалось… Поздравляю с «Оскаром». Мэтью пожал плечами.
– Я всего лишь хотел сделать хороший фильм. Перефразируя Ричарда Бертона, возня с «Оскарами» – сплошной чертов тотализатор. Говоря по правде, как-то не вяжется: фильм о войне – и золотая статуэтка. Это неравноценные вещи.
Ли обрадовалась: Мэтью не ослепило золото «Оскара»; успех не изменил его натуру. А чему тут, собственно, удивляться? Мэтью всегда твердо знал, чего хочет.
– Это напомнило мне одну историю. В Барселоне ежегодно проводится фестиваль поэзии. Третий приз – серебряная роза, второй – золотая. Автор лучшего стихотворения получает настоящую розу.
– Понимают, что к чему!
– Я тоже так подумала… «Дружеский огонь» – замечательная лента. Как по-твоему, меня можно назвать чокнутой, если я трижды ее смотрела – и все три раза плакала?
Мэтью расплылся в улыбке.
– Для меня это – лучше «Оскара».
– Там действительно было так ужасно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Ты все хорошеешь, Ли. Займи место по другую сторону камеры, а я стану представлять твои интересы – и мы сколотим приличное состояние!
– Думаю, одной Бэрон для тебя более чем достаточно, – сухо ответила Ли, садясь за стол. Заказав выпивку, она повернула голову в ту сторону, где в ведерке с колотым льдом красовалась бутылка «Моэ и Шандон». – Ты вроде бы придерживался правила «цыплят по осени считают»?
– У меня хорошее предчувствие. Что-то говорит мне, что ты и мой клиент поладите.
Она сложила руки на столе.
– Я в восторге от сценария и жажду снимать этот фильм. Но это не значит, что я готова на любые жертвы.
– Убежден – мы придем к соглашению. Верь мне, Ли. Она так и делала – всегда. Но сегодня Корбет был не похож на самого себя. Эта дьявольская хитринка в глазах…
– Ты что-то скрываешь?
– Кто – я? – Он театрально поднес руку к сердцу. – Да весь город знает, что я – открытая книга.
– А также, что время от времени ты не можешь отказать себе в удовольствии поморочить клиенту голову. Какую каверзу ты задумал на этот раз?
Корбет не успел открыть рот, как что-то за спиной Ли привлекло его внимание.
– А вот и он.
Ли обернулась и остолбенела при виде приближающегося к их столику Мэтью. Их взгляды встретились; в голове у Ли словно кувалдой раздробили хрусталь. Взметнулся вихрь противоречивых чувств: от острой боли, вызванной его предательством, до неизмеримой радости, что она снова видит его. К счастью, именно в этот момент официант принес ее напиток. Она отхлебнула изрядный глоток водки с тоником.
Мэтью был ошеломлен.
– Привет, Ли.
Он ничуть не изменился – с чего бы? Вчера, на церемонии награждения, она ничего не могла с собой поделать – выискивала его в толпе. И не удивилась, что он не приехал. Мэтью пользовался в Голливуде устойчивой репутацией отшельника и бродяги.
– Привет, Мэтью. Надо же, какой сюрприз! Он грозно взглянул на менеджера.
– Сюрприз, Корбет, не так ли?
– Ладно, признаюсь: я подстроил это нарочно. У меня была уважительная причина.
– Хотелось бы послушать. – Мэтью выдвинул свободный стул и сел. При этом их колени на миг соприкоснулись, вызвав в обоих неодолимое желание.
– Мне тоже, – подхватила Ли. Мэтью явно растерялся.
– Ты не ожидала меня встретить?
– Конечно нет. Корбет пообещал свести меня с человеком, который написал «Тайное убежище».
– Ты прочла мой сценарий?
Он словно обвинял! Ли пришла в негодование.
– Я понятия не имела, что он – твой! На титульном листе стоит «Уильям Севмур». – Она глотнула еще водки с тоником. Отец любил повторять поговорку «пьяному море по колено». – Зачем тебе понадобился псевдоним? Боялся, что я откажусь от постановки в отместку за то, как ты со мной поступил?
– Черт возьми, леди, мог ли я думать, что Корбет покажет вам этот сценарий? Я недвусмысленно сказал ему, что не желаю иметь дела с компанией «Бэрон», особенно с твоей драгоценной «Сандаун продакшн». И как это я с тобой поступил?
– Сбежал как последний трус – я чуть с ума не сошла, – а потом являешься с женой, и у тебя даже не хватает мужества признаться. И почему это ты не желаешь иметь дело с компанией «Бэрон»?
– С женой? Ради Бога, о чем ты говоришь? – Мэтью заметил, что начинает привлекать внимание, и понизил голос. – Нет у меня никакой жены.
– Кто же была та женщина, с которой я видела тебя в Музыкальном центре?
– Я не поехал на эту чертову церемонию.
– Не вчера – два года назад. Когда тебе вручали «Оскара» за «Опасного».
Мэтью наморщил лоб.
– А… Это была Росария.
– И кто же такая Росария?
– Вообще-то это тебя не касается, но она – мой друг: с тех пор как спасла мне жизнь в Мексике. Только благодаря ей я смог вернуться в Штаты. Я просил Корбета помочь ей устроиться на работу.
– Это правда, – подтвердил Корбет. – Она работает швеей на «Эм-джи-эм»; судя по всему, у нее есть способности, и со временем она станет неплохим помощником костюмера.
Ли не было никакого дела до производственных успехов неведомой Росарии. Ее внимание привлекла одна деталь.
– Как это – спасла тебе жизнь?
– Помогла бежать из тюрьмы, а потом ухаживала за мной, когда у меня воспалилась огнестрельная рана.
Ли оторопела.
– Ты был ранен? В тебя стреляли? Что ты делал в тюрьме?
– Это долгая история.
– Я хотел рассказать тебе, Ли, – вмешался Корбет, – но Мэтью взял с меня слово. Откровенно говоря, если бы ты настояла, я бы рискнул. Но возвратившись из Абу-Даби, ты не пожелала говорить о Мэтью. Вот я и решил, что каковы бы ни были ваши проблемы, мое дело сторона. Но есть отношения – и работа. И тут уж я провожу четкую грань. Ли, я поставил на титуле другую фамилию, потому что понимал: этот сценарий – жемчужина, и хотел, чтобы ты отнеслась к нему без предубеждения. А что касается моей якобы нечестности по отношению к тебе, Мэтью, то я опасался – вдруг ты откажешься отдать свой шедевр Ли? Конечно, я погрешил против профессиональной этики, но этот фильм заслуживает быть поставленным на одной из крупнейших студий. А «Бэрон» к тому же – одна из самых прибыльных. В том числе и благодаря существованию «Сандаун продакшн». И вообще, как ваш общий друг я думаю, что вам пришло время разобраться в своих разногласиях. – Он поднялся из-за стола. – Пейте шампанское. Счет оплачен. Завтра рано утром позвоню вам обоим. – Он перевел понимающий взгляд с Мэтью на Ли и обратно. – Нет, после обеда. Они молча проводили его взглядами.
– Корбет – скользкий тип, – заметила Ли. – Знает, что студия возместит ему убытки за деловой ужин.
– Он прав: нельзя смешивать личную жизнь с работой. Однако этот его жест явно имел отношение к личной жизни.
– Мне тоже так показалось… Поздравляю с «Оскаром». Мэтью пожал плечами.
– Я всего лишь хотел сделать хороший фильм. Перефразируя Ричарда Бертона, возня с «Оскарами» – сплошной чертов тотализатор. Говоря по правде, как-то не вяжется: фильм о войне – и золотая статуэтка. Это неравноценные вещи.
Ли обрадовалась: Мэтью не ослепило золото «Оскара»; успех не изменил его натуру. А чему тут, собственно, удивляться? Мэтью всегда твердо знал, чего хочет.
– Это напомнило мне одну историю. В Барселоне ежегодно проводится фестиваль поэзии. Третий приз – серебряная роза, второй – золотая. Автор лучшего стихотворения получает настоящую розу.
– Понимают, что к чему!
– Я тоже так подумала… «Дружеский огонь» – замечательная лента. Как по-твоему, меня можно назвать чокнутой, если я трижды ее смотрела – и все три раза плакала?
Мэтью расплылся в улыбке.
– Для меня это – лучше «Оскара».
– Там действительно было так ужасно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104