– возмутилась Ли. Выработавшаяся за многие годы привычка заступаться за сестру не позволила ей признаться, что ей тоже приходила в голову такая мысль – пока она металась взад-вперед перед приемным покоем, ожидая, когда Мариссины внутренности очистят от секобарбитала.
– Я знаю наверняка: Марисса – бессердечная, самовлюбленная бабенка, которая нянчится со своей завистью, как другие нормальные женщины с младенцем. И еще: она и твой отец поставили перед собой цель любой ценой разрушить наше счастье.
– Неправда!
– Что ты говоришь? Ли, почему бы тебе наконец не разобраться, на чьей ты стороне? Собственника-отца и шлюхи-сестры или человека, который тебя любит?
– Это ты о себе? – В последнее время Мэтью не слишком баловал ее доказательствами своей любви. В последний раз он обнимал и целовал ее неделю назад – когда она наводила марафет перед церемонией вручения «Оскаров».
– Вот именно. Ты меня еще помнишь? Своего мужа? Человека, которого ты обещала любить, почитать и окружать заботой – до первого звонка из мотеля от сестры-сумасбродки или папочки, когда ему потребуются услуги преисполненной чувства долга дочери – суррогата жены?
К щекам Ли хлынула кровь.
– На что ты намекаешь?
Слова вырвались у Мэтью сгоряча – не из сердца, даже не из головы, а откуда-то из утробы. Но гордыня и ревность к людям, которых Ли так щедро оделяла любовью (и которые этого вовсе не заслуживали), помешали ему взять эти слова обратно.
– В чем дело? Я попал в точку? – Долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу. – Скажи… Если Джошуа позвонит из мотеля и предложит провести с ним ночь, ты помчишься?
Она размахнулась – и рассветную тишину взорвал звук пощечины. Потрясенная, Ли уставилась на свою правую руку, которая еще не успела оторваться от словно окаменевшей щеки мужа. Чья это рука?
– Полегчало? – с обманчивым спокойствием осведомился Мэтью. В темных глазах появилось жесткое выражение.
– Нет.
Она стремительно отняла руку и, спрятав обе руки за спиной, стала ломать пальцы. У горла бешено пульсировала жилочка. Глаза Ли не могли оторваться от белой отметины на щеке Мэтью. Она еще ни разу в жизни никого не ударила. Что с ней происходит? Что происходит с ними обоими?
– Я этого не вынесу, – всхлипнула Ли, опускаясь на стул. – Не вынесу наших ссор…
Большие серые глаза наполнились слезами, но Мэтью подавил в себе желание броситься к ней, утешать ее. Он всю ночь не находил себе места, боясь, что на этот раз Марисса втянет сестру во что-нибудь ужасное. Все два года их брака он жил в страхе, что однажды Ли помчится спасать Мариссу – и очутится лицом к лицу с каким-нибудь подонком из числа ее хахалей.
Он всю ночь сидел на кухне и хлестал кофе, одну чашку за другой. В голове рождались страшные видения: Ли, избитая до полусмерти, истекает на полу кровью. Ли изнасилована. Убита…
Ее фанатичная преданность отцу и младшей сестре, стремление угодить, готовность стелиться перед ними разрывали ему сердце. И, что хуже всего, он не мог ее ненавидеть.
– Пойду прогуляюсь. – Нужно выбраться из дому, пока он не сказал что-нибудь такое, что порвет последние связывающие их нити.
Ли безрадостно наблюдала за тем, как муж уходит, яростно хлопнув дверью (на стене со звоном запрыгали медные кастрюли). У нее хватило сил не разрыдаться при Мэтью. Но теперь она дала себе волю.
Глава 33
Декабрь 1978
– Нет, ты это видела?
Ли опустила глаза на газету, которую Джошуа швырнул на ее письменный стол. Вообще-то она уже знала о заметке в «Верайэти»: накануне мужу звонил репортер.
– Еще не читала. Но знала, что готовится какой-то материал.
– Знала? И ничего мне не сказала?
– Я узнала только вчера вечером. О чем там речь?
– Твой муженек накропал сценарий об актере, ставшем политиком. Со связями в уголовном мире.
– И только? – осторожно произнесла Ли. Вчера вечером Мэтью наконец-то дал ей прочесть «Глаз тигра», и она сразу угадала его взрывной потенциал.
– Нет, не только. Здесь намекают на поразительное сходство героя с Бренданом Фарадеем.
«Чьи политические амбиции ни для кого не являются секретом», – мысленно продолжила Ли.
– Да, пожалуй, могут возникнуть проблемы. Юристы все уладят.
– Этот проект должен быть отклонен.
– Как отклонен? – Ли не верила своим ушам. – Ты даже не читал сценария!
– Мне плевать. «Бэрон» не будет ставить этот фильм. И точка.
– Ты не единственный, кто имеет право голоса, – негромко возразила Ли. – Шесть лет назад ты согласился с тем, чтобы я основала «Сандаун продакшнс».
– Ты не поставишь этот фильм!
– Почему? Неужели ты так сильно ненавидишь Мэтью, что готов зарубить проект, над которым он работал многие годы?
– Дело не в моих симпатиях или антипатиях – здесь замешаны другие люди, которые не допустят появления этой ленты.
– Кто именно?
– Тебе лучше не знать. Достаточно, если ты поймешь, что для всех будет лучше – и безопаснее – дать этому сценарию умереть естественной смертью.
– Я ценю твою заботу, но как ты не понимаешь? Если мы сейчас уступим, то скомпрометируем все, что отстаивали до сих пор. – Она перевела дыхание и продолжила: – Мэтью написал потрясающий сценарий, и я намерена поставить по нему лучший фильм этого десятилетия. А может быть, и вообще лучший фильм студии «Бэрон».
Джошуа думал: Уолтер Бэрон гордился бы несгибаемым характером внучки. Но она допрыгается, черт побери, – их всех укокошат.
– Тебя ничто не заставит изменить решение?
– Нет.
Подавив вздох, Джошуа повернулся, чтобы уйти. У двери он оглянулся через плечо и посмотрел на дочь, которая ни разу не подвела его – пока в ее жизнь не вошел этот безродный тип – Мэтью Сент-Джеймс.
– Я люблю тебя, Ли. И всегда прислушивался к твоему мнению.
– Спасибо.
– Но сейчас ты делаешь роковую ошибку.
Произнесенные с угрожающей интонацией слова отца еще долго похоронным звоном отдавались у нее в голове, мешая толком сосредоточиться на работе, нарушая сон. Только неослабевающий энтузиазм Мэтью немного снял напряжение. Впервые за много недель – даже месяцев – они вновь по целым дням работали вместе, а ночью занимались любовью – с такой неудержимой радостью, о которой Ли уже больше и не мечтала. А это – решила она, собираясь на праздник Рождества в доме отца, – стоит нескольких бессонных ночей.
Праздничное убранство усадьбы Джошуа в Беверли Хиллз заставило бы померкнуть Сказочную страну в Диснейленде. Каждое дерево было увешано гирляндами лампочек – волшебных, мерцающих, точно звезды, огоньков. Центральное место в саду занимала огромная, в двадцать пять футов высотой, елка, привезенная из Дугласа, украшенная золотыми старинными игрушками и серебряными фонариками. Официанты в золотых, серебряных и ярко-розовых костюмах арлекина носились взад и вперед с золотыми подносами, уставленными изящными серебряными кубками с шампанским «Луи Редерер Кристалл».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Я знаю наверняка: Марисса – бессердечная, самовлюбленная бабенка, которая нянчится со своей завистью, как другие нормальные женщины с младенцем. И еще: она и твой отец поставили перед собой цель любой ценой разрушить наше счастье.
– Неправда!
– Что ты говоришь? Ли, почему бы тебе наконец не разобраться, на чьей ты стороне? Собственника-отца и шлюхи-сестры или человека, который тебя любит?
– Это ты о себе? – В последнее время Мэтью не слишком баловал ее доказательствами своей любви. В последний раз он обнимал и целовал ее неделю назад – когда она наводила марафет перед церемонией вручения «Оскаров».
– Вот именно. Ты меня еще помнишь? Своего мужа? Человека, которого ты обещала любить, почитать и окружать заботой – до первого звонка из мотеля от сестры-сумасбродки или папочки, когда ему потребуются услуги преисполненной чувства долга дочери – суррогата жены?
К щекам Ли хлынула кровь.
– На что ты намекаешь?
Слова вырвались у Мэтью сгоряча – не из сердца, даже не из головы, а откуда-то из утробы. Но гордыня и ревность к людям, которых Ли так щедро оделяла любовью (и которые этого вовсе не заслуживали), помешали ему взять эти слова обратно.
– В чем дело? Я попал в точку? – Долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу. – Скажи… Если Джошуа позвонит из мотеля и предложит провести с ним ночь, ты помчишься?
Она размахнулась – и рассветную тишину взорвал звук пощечины. Потрясенная, Ли уставилась на свою правую руку, которая еще не успела оторваться от словно окаменевшей щеки мужа. Чья это рука?
– Полегчало? – с обманчивым спокойствием осведомился Мэтью. В темных глазах появилось жесткое выражение.
– Нет.
Она стремительно отняла руку и, спрятав обе руки за спиной, стала ломать пальцы. У горла бешено пульсировала жилочка. Глаза Ли не могли оторваться от белой отметины на щеке Мэтью. Она еще ни разу в жизни никого не ударила. Что с ней происходит? Что происходит с ними обоими?
– Я этого не вынесу, – всхлипнула Ли, опускаясь на стул. – Не вынесу наших ссор…
Большие серые глаза наполнились слезами, но Мэтью подавил в себе желание броситься к ней, утешать ее. Он всю ночь не находил себе места, боясь, что на этот раз Марисса втянет сестру во что-нибудь ужасное. Все два года их брака он жил в страхе, что однажды Ли помчится спасать Мариссу – и очутится лицом к лицу с каким-нибудь подонком из числа ее хахалей.
Он всю ночь сидел на кухне и хлестал кофе, одну чашку за другой. В голове рождались страшные видения: Ли, избитая до полусмерти, истекает на полу кровью. Ли изнасилована. Убита…
Ее фанатичная преданность отцу и младшей сестре, стремление угодить, готовность стелиться перед ними разрывали ему сердце. И, что хуже всего, он не мог ее ненавидеть.
– Пойду прогуляюсь. – Нужно выбраться из дому, пока он не сказал что-нибудь такое, что порвет последние связывающие их нити.
Ли безрадостно наблюдала за тем, как муж уходит, яростно хлопнув дверью (на стене со звоном запрыгали медные кастрюли). У нее хватило сил не разрыдаться при Мэтью. Но теперь она дала себе волю.
Глава 33
Декабрь 1978
– Нет, ты это видела?
Ли опустила глаза на газету, которую Джошуа швырнул на ее письменный стол. Вообще-то она уже знала о заметке в «Верайэти»: накануне мужу звонил репортер.
– Еще не читала. Но знала, что готовится какой-то материал.
– Знала? И ничего мне не сказала?
– Я узнала только вчера вечером. О чем там речь?
– Твой муженек накропал сценарий об актере, ставшем политиком. Со связями в уголовном мире.
– И только? – осторожно произнесла Ли. Вчера вечером Мэтью наконец-то дал ей прочесть «Глаз тигра», и она сразу угадала его взрывной потенциал.
– Нет, не только. Здесь намекают на поразительное сходство героя с Бренданом Фарадеем.
«Чьи политические амбиции ни для кого не являются секретом», – мысленно продолжила Ли.
– Да, пожалуй, могут возникнуть проблемы. Юристы все уладят.
– Этот проект должен быть отклонен.
– Как отклонен? – Ли не верила своим ушам. – Ты даже не читал сценария!
– Мне плевать. «Бэрон» не будет ставить этот фильм. И точка.
– Ты не единственный, кто имеет право голоса, – негромко возразила Ли. – Шесть лет назад ты согласился с тем, чтобы я основала «Сандаун продакшнс».
– Ты не поставишь этот фильм!
– Почему? Неужели ты так сильно ненавидишь Мэтью, что готов зарубить проект, над которым он работал многие годы?
– Дело не в моих симпатиях или антипатиях – здесь замешаны другие люди, которые не допустят появления этой ленты.
– Кто именно?
– Тебе лучше не знать. Достаточно, если ты поймешь, что для всех будет лучше – и безопаснее – дать этому сценарию умереть естественной смертью.
– Я ценю твою заботу, но как ты не понимаешь? Если мы сейчас уступим, то скомпрометируем все, что отстаивали до сих пор. – Она перевела дыхание и продолжила: – Мэтью написал потрясающий сценарий, и я намерена поставить по нему лучший фильм этого десятилетия. А может быть, и вообще лучший фильм студии «Бэрон».
Джошуа думал: Уолтер Бэрон гордился бы несгибаемым характером внучки. Но она допрыгается, черт побери, – их всех укокошат.
– Тебя ничто не заставит изменить решение?
– Нет.
Подавив вздох, Джошуа повернулся, чтобы уйти. У двери он оглянулся через плечо и посмотрел на дочь, которая ни разу не подвела его – пока в ее жизнь не вошел этот безродный тип – Мэтью Сент-Джеймс.
– Я люблю тебя, Ли. И всегда прислушивался к твоему мнению.
– Спасибо.
– Но сейчас ты делаешь роковую ошибку.
Произнесенные с угрожающей интонацией слова отца еще долго похоронным звоном отдавались у нее в голове, мешая толком сосредоточиться на работе, нарушая сон. Только неослабевающий энтузиазм Мэтью немного снял напряжение. Впервые за много недель – даже месяцев – они вновь по целым дням работали вместе, а ночью занимались любовью – с такой неудержимой радостью, о которой Ли уже больше и не мечтала. А это – решила она, собираясь на праздник Рождества в доме отца, – стоит нескольких бессонных ночей.
Праздничное убранство усадьбы Джошуа в Беверли Хиллз заставило бы померкнуть Сказочную страну в Диснейленде. Каждое дерево было увешано гирляндами лампочек – волшебных, мерцающих, точно звезды, огоньков. Центральное место в саду занимала огромная, в двадцать пять футов высотой, елка, привезенная из Дугласа, украшенная золотыми старинными игрушками и серебряными фонариками. Официанты в золотых, серебряных и ярко-розовых костюмах арлекина носились взад и вперед с золотыми подносами, уставленными изящными серебряными кубками с шампанским «Луи Редерер Кристалл».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104