огромные лапищи вцепились ей в волосы. Не успела Ли крикнуть, как Джошуа впился ей в рот жадным поцелуем.
Когда его язык прорвался сквозь преграду ее зубов, из темного, скрытого источника хлынул мутный поток воспоминаний и захлестнул Ли. Воспоминаний, надежно заблокированных ее сознанием много лет назад…
Ей не хватало месяца до шести лет, когда однажды папа пришел поправить ей постельку.
– Чья это маленькая девочка? – задал он привычный вопрос.
– Твоя, – как всегда, ответила Ли.
– Красивая девочка, – пробормотал он, гладя ее по волосам. – Самая красивая в мире!
Он потянул за розовую ленточку на ее белой хлопчатобумажной ночнушке.
– Красивее Лоры Лэнг? – лукаво спросила она, называя «звездочку» детских кинофильмов.
– Рядом с моей принцессой Лора Лэнг выглядит Злой Ведьмой Запада, – ответил Джошуа, лаская открывшуюся между оборками ворота атласную шейку. В его поведении было что-то новое, непривычное.
У Ли побежали мурашки по спине. Джошуа почувствовал, что она дрожит.
– Тс-с-с. Все в порядке. – Его рука скользнула ниже по плоской грудке ребенка.
– Няня говорит, я не должна давать себя трогать, – прошептала Ли, а коварная папина рука ползла дальше, делала медленные вращательные движения по животику.
– Няня имела в виду чужих. А я – твой папа. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Ее голос прозвучал приглушенно: Джошуа как раз стаскивал с нее через голову рубашечку. – Больше всего на свете.
– Я знаю. – Он ласкал ее дрожащей рукой, гладил все ее тельце, играл с розовыми складочками, которых еще никто не касался. Даже няня после купания давала девочке мягкое белое полотенце, чтобы та вытерлась «там». Ли инстинктивно сдвинула ноги.
– Не отстраняйся от папы. – Он легко, но уверенно надавил ей на низ живота. – Я люблю тебя, принцесса. Знаешь как?
Прозвучало волшебное слово – и Ли расслабилась, позволила его длинным пальцам вторгнуться в потайные местечки ее тела. Ей было больно, но она не плакала. Просто закрыла глаза и напомнила себе: папа меня любит.
Его пальцы проникли глубоко-глубоко. Пробуя. Причиняя боль. Папа меня любит.
Он впился своим ртом ей в губы, грубо раздвинув зубы языком. Любит.
Джошуа завозился со своей одеждой. И вдруг схватил ее ручонку и обвил ею пенис – твердый, пульсирующий. Ли отдернула руку.
– Нет, черт возьми! – хрипло пробормотал отец и, вернув руку на место, накрыл ее своей и стал двигать взад и вперед по разбухшему пенису – быстрее, быстрее, быстрее – пока все его тело не напряглось и он со стоном не прильнул к ее губам. Миг – и на ее живот и бедра потекла горячая, липкая влага.
Любит.
Потом отец лежал сверху, тяжелый и неподвижный – всего несколько секунд, но ей они показались вечностью. И вдруг вскочил и, не говоря ни слова, шатаясь, ринулся вон из комнаты.
Ли осталась лежать на грязной, скомканной простыне; по лицу струились слезы. Поруганное детское тельце болело так, словно в него вонзились тысячи раскаленных иголок. Сердце полнилось страхом. Ее начало трясти.
Такой ее и нашел Джошуа, вернувшись в детскую с нагретой купальной простыней и свежим постельным бельем. Ли сосредоточила внимание на ласковых, успокаивающих руках отца – тех самых, которые недавно причинили ей боль. Он искупал ее в теплой воде с ароматным шампунем и переменил ночнушку. Положил ее в антикварное кресло-качалку в углу; оттуда она, свернувшись калачиком, наблюдала, как папа стелет свежие, накрахмаленные простыни.
– Ты все еще любишь папочку? – спросил Джошуа, вновь укладывая ее в постель.
– Да, – тихо-тихо, как будто с морского дна, пролепетала Ли.
Он погладил ее по щеке.
– И я тебя. Больше мамы, больше всех на свете. Ты – только моя принцесса!
Ли испытала укол совести за свою невольную радость оттого, что он ставит ее выше мамы. Но ей было так тепло в лучах папиной любви!
– Но другие не поймут нашу особенную любовь. – Джошуа хмуро отвел шелковистые волосы у нее со лба. – Другие захотят причинить нам зло.
– Почему?
– Из зависти. Они даже могут попытаться отнять тебя у меня.
Детское сердце замерло от ужаса.
– Нет!
Джошуа поднес к губам ее трепещущие ручки.
– Я им не позволю. Но ты должна мне помочь.
Папа – такой сильный! Храбрый! Могущественный! Чем ему может помочь маленькая девочка?
– Как, папа?
– Нужно держать это в секрете, – ответил Джошуа, уставив взгляд в самую глубину ее глаз. – Это будет наша особенная тайна.
Прошли многие годы, прежде чем Ли до конца осознала значение заключенного между ними пакта. Наша особенная тайна…
– Нет! – Она с силой отодрала от себя эти нечистые руки. – Пусти!
Лицо Джошуа посерело; глаза блестели; над верхней губой выступил пот.
– Ты неправильно поняла… – Он снова потянулся вперед, к ней.
– Не трогай меня! – взвизгнула Ли. – Ты что, не понимаешь? Я вспомнила! Вспомнила все!
Ее слова с трудом продирались сквозь гул у него в ушах. Виски пронзила боль, острая как клинок.
– Принцесса!
– Не смей меня так больше называть, паршивый эгоист, бесчувственный сукин сын! Черт побери, я вспомнила! Я все-таки вспомнила!
Глаза Джошуа застилала пелена. В мозгу начался фейерверк.
– Не говори так. Я – твой отец.
– Ты – чудовище, извращенец, гнусный растлитель малолетних!
Он предал ее! Это ощущение – яростное, горькое, так долго скрывавшееся в тайниках памяти – наконец всплыло на поверхность.
Джошуа хотел объяснить, рассказать об измене Сайни, собственной импотенции… но, словно натолкнувшись на незримую преграду у него в голове, слова не вышли наружу.
Свирепые обвинения Ли пулями вонзались в сердце – без пощады. Джошуа дернулся – и рухнул к ее ногам.
Глава 35
Томительно тянулось время. Ли ждала хоть словечка о состоянии отца. Она вместе с ним на «скорой помощи» приехала в клинику и, пока медики боролись за его жизнь, терзалась угрызениями совести.
Симпатичная блондинка-медсестра принесла ей чашку кофе из торгового автомата в холле. У него был кислый вкус, но Ли жадно выпила – за неимением чего-либо покрепче. И все прислушивалась к Бог знает кому принадлежавшим голосам, сыплющим непонятными медицинскими терминами.
Вскоре после прибытия в клинику она позвонила домой. Трубку сняла экономка и сказала, что Мэтью ушел. Нет, не сказал, когда вернется. У Ли было такое чувство, словно рушится вся ее жизнь, – но ей ничего не оставалось, как передать для него сообщение. И молиться.
Пришла новая смена. Мимо сновали сестры в девственно белых накрахмаленных халатах, с уверенными манерами. Ли продолжала нести скорбную вахту.
– Мисс Бэрон? – На пороге возник врач в мятых белых брюках, белых туфлях и длинном белом халате; у него был утомленный вид.
– Да?
– Меня зовут доктор Бриттон. Лечащий врач вашего отца сейчас на конференции в Нью-Йорке, мне поручили заменить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Когда его язык прорвался сквозь преграду ее зубов, из темного, скрытого источника хлынул мутный поток воспоминаний и захлестнул Ли. Воспоминаний, надежно заблокированных ее сознанием много лет назад…
Ей не хватало месяца до шести лет, когда однажды папа пришел поправить ей постельку.
– Чья это маленькая девочка? – задал он привычный вопрос.
– Твоя, – как всегда, ответила Ли.
– Красивая девочка, – пробормотал он, гладя ее по волосам. – Самая красивая в мире!
Он потянул за розовую ленточку на ее белой хлопчатобумажной ночнушке.
– Красивее Лоры Лэнг? – лукаво спросила она, называя «звездочку» детских кинофильмов.
– Рядом с моей принцессой Лора Лэнг выглядит Злой Ведьмой Запада, – ответил Джошуа, лаская открывшуюся между оборками ворота атласную шейку. В его поведении было что-то новое, непривычное.
У Ли побежали мурашки по спине. Джошуа почувствовал, что она дрожит.
– Тс-с-с. Все в порядке. – Его рука скользнула ниже по плоской грудке ребенка.
– Няня говорит, я не должна давать себя трогать, – прошептала Ли, а коварная папина рука ползла дальше, делала медленные вращательные движения по животику.
– Няня имела в виду чужих. А я – твой папа. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Ее голос прозвучал приглушенно: Джошуа как раз стаскивал с нее через голову рубашечку. – Больше всего на свете.
– Я знаю. – Он ласкал ее дрожащей рукой, гладил все ее тельце, играл с розовыми складочками, которых еще никто не касался. Даже няня после купания давала девочке мягкое белое полотенце, чтобы та вытерлась «там». Ли инстинктивно сдвинула ноги.
– Не отстраняйся от папы. – Он легко, но уверенно надавил ей на низ живота. – Я люблю тебя, принцесса. Знаешь как?
Прозвучало волшебное слово – и Ли расслабилась, позволила его длинным пальцам вторгнуться в потайные местечки ее тела. Ей было больно, но она не плакала. Просто закрыла глаза и напомнила себе: папа меня любит.
Его пальцы проникли глубоко-глубоко. Пробуя. Причиняя боль. Папа меня любит.
Он впился своим ртом ей в губы, грубо раздвинув зубы языком. Любит.
Джошуа завозился со своей одеждой. И вдруг схватил ее ручонку и обвил ею пенис – твердый, пульсирующий. Ли отдернула руку.
– Нет, черт возьми! – хрипло пробормотал отец и, вернув руку на место, накрыл ее своей и стал двигать взад и вперед по разбухшему пенису – быстрее, быстрее, быстрее – пока все его тело не напряглось и он со стоном не прильнул к ее губам. Миг – и на ее живот и бедра потекла горячая, липкая влага.
Любит.
Потом отец лежал сверху, тяжелый и неподвижный – всего несколько секунд, но ей они показались вечностью. И вдруг вскочил и, не говоря ни слова, шатаясь, ринулся вон из комнаты.
Ли осталась лежать на грязной, скомканной простыне; по лицу струились слезы. Поруганное детское тельце болело так, словно в него вонзились тысячи раскаленных иголок. Сердце полнилось страхом. Ее начало трясти.
Такой ее и нашел Джошуа, вернувшись в детскую с нагретой купальной простыней и свежим постельным бельем. Ли сосредоточила внимание на ласковых, успокаивающих руках отца – тех самых, которые недавно причинили ей боль. Он искупал ее в теплой воде с ароматным шампунем и переменил ночнушку. Положил ее в антикварное кресло-качалку в углу; оттуда она, свернувшись калачиком, наблюдала, как папа стелет свежие, накрахмаленные простыни.
– Ты все еще любишь папочку? – спросил Джошуа, вновь укладывая ее в постель.
– Да, – тихо-тихо, как будто с морского дна, пролепетала Ли.
Он погладил ее по щеке.
– И я тебя. Больше мамы, больше всех на свете. Ты – только моя принцесса!
Ли испытала укол совести за свою невольную радость оттого, что он ставит ее выше мамы. Но ей было так тепло в лучах папиной любви!
– Но другие не поймут нашу особенную любовь. – Джошуа хмуро отвел шелковистые волосы у нее со лба. – Другие захотят причинить нам зло.
– Почему?
– Из зависти. Они даже могут попытаться отнять тебя у меня.
Детское сердце замерло от ужаса.
– Нет!
Джошуа поднес к губам ее трепещущие ручки.
– Я им не позволю. Но ты должна мне помочь.
Папа – такой сильный! Храбрый! Могущественный! Чем ему может помочь маленькая девочка?
– Как, папа?
– Нужно держать это в секрете, – ответил Джошуа, уставив взгляд в самую глубину ее глаз. – Это будет наша особенная тайна.
Прошли многие годы, прежде чем Ли до конца осознала значение заключенного между ними пакта. Наша особенная тайна…
– Нет! – Она с силой отодрала от себя эти нечистые руки. – Пусти!
Лицо Джошуа посерело; глаза блестели; над верхней губой выступил пот.
– Ты неправильно поняла… – Он снова потянулся вперед, к ней.
– Не трогай меня! – взвизгнула Ли. – Ты что, не понимаешь? Я вспомнила! Вспомнила все!
Ее слова с трудом продирались сквозь гул у него в ушах. Виски пронзила боль, острая как клинок.
– Принцесса!
– Не смей меня так больше называть, паршивый эгоист, бесчувственный сукин сын! Черт побери, я вспомнила! Я все-таки вспомнила!
Глаза Джошуа застилала пелена. В мозгу начался фейерверк.
– Не говори так. Я – твой отец.
– Ты – чудовище, извращенец, гнусный растлитель малолетних!
Он предал ее! Это ощущение – яростное, горькое, так долго скрывавшееся в тайниках памяти – наконец всплыло на поверхность.
Джошуа хотел объяснить, рассказать об измене Сайни, собственной импотенции… но, словно натолкнувшись на незримую преграду у него в голове, слова не вышли наружу.
Свирепые обвинения Ли пулями вонзались в сердце – без пощады. Джошуа дернулся – и рухнул к ее ногам.
Глава 35
Томительно тянулось время. Ли ждала хоть словечка о состоянии отца. Она вместе с ним на «скорой помощи» приехала в клинику и, пока медики боролись за его жизнь, терзалась угрызениями совести.
Симпатичная блондинка-медсестра принесла ей чашку кофе из торгового автомата в холле. У него был кислый вкус, но Ли жадно выпила – за неимением чего-либо покрепче. И все прислушивалась к Бог знает кому принадлежавшим голосам, сыплющим непонятными медицинскими терминами.
Вскоре после прибытия в клинику она позвонила домой. Трубку сняла экономка и сказала, что Мэтью ушел. Нет, не сказал, когда вернется. У Ли было такое чувство, словно рушится вся ее жизнь, – но ей ничего не оставалось, как передать для него сообщение. И молиться.
Пришла новая смена. Мимо сновали сестры в девственно белых накрахмаленных халатах, с уверенными манерами. Ли продолжала нести скорбную вахту.
– Мисс Бэрон? – На пороге возник врач в мятых белых брюках, белых туфлях и длинном белом халате; у него был утомленный вид.
– Да?
– Меня зовут доктор Бриттон. Лечащий врач вашего отца сейчас на конференции в Нью-Йорке, мне поручили заменить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104