Там, где изгиб коридора почти скрывал наружные окна, исступленно ругались двое пиджаков, в остальном галерея пустовала. Паоло лениво перебирал в уме возможности провести вечер и отстукивал пальцами на перилах очередную мелодию.
— Мистер Гринтауэр? — подошедший к нему человек не представлял собой ничего особенного и явно был представителем другой стороны — говорил через карманный переводчик.
— Чем могу быть полезен?
— Этим. — Человек раскрыл имевшуюся у него в руках папку и продемонстрировал Паоло медленно умиравшую на экране Фемиду. Из ее рук выпадал меч, весов уже не было, повязка сползала с глаз, она стремительно худела. Еще секунда — и скелет правосудия осыпался на подножие бывшей статуи. Экран осветился изображением мешка денег и солидной цифрой вознаграждения.
— А с чего вы решили, что я скажу «да»? — Паоло немного удивился такому причудливому способу предложения взятки.
— К сожалению, вы скажете «нет», почти наверняка скажете. — Собеседник улыбнулся, и экран отразил адрес увеселительного заведения, подконтрольного флоридской организации, где обычно и отдыхал средний персонал. И дату — сегодняшний вечер.
— Нет.
— Примите мои извинения.
Неужели Паоло был таким глупым авантюристом, готовым сунуть голову в петлю? Скорее тут дело в соотношении его статуса и возможного компромата. В конце концов, даже если он где-то и на что-то согласится, даже пересылка всей этой гадости дядюшке в его положении почти ничего не изменит. А после дядюшки ему тут ничего не светит. Эпикурейские рассуждения всегда приводят человека к новым ощущениям. Надо же взять от жизни все?
Переговоры закончились, делегации разошлись по своим отелям. «Кронпринц» стоял почти у залива Фахсахфлоуи, и в «Тычинку и пестик», здание, угнездившееся дальше от берега, если не брать такси, нужно было минут десять идти по новым крытым галереям, промозглым перекресткам и стареньким улочкам. Контроль флоридской компании над этим заведением был чисто финансовым, территория была все-таки чужая, потому никаких серьезных гулянок сотрудники здесь не устраивали, и прейскурантные развлечения не переходили грань.
Паоло прошел в зал, где сотни огней на фоне безумной музыки пытались разложиться в тысячах линз и перетасоваться в миллионы оттенков. Что-то выпил, что-то съел, постоял минуту, подпирая стенку. Вдруг в хаосе вспышек, цветов и эротических образов, который присутствовал на большей части экранов, возникла умирающая Фемида. Она держалась секунду или две. Паоло стал смотреть в оба глаза. На одном из них опять возникла Фемида, потом — только ее умирающая рука, указывавшая на стойку бара. Гринтауэр подошел туда. Экран над стойкой поначалу никак на это не реагировал, но вот и он выдал изображение указующего перста. Так менеджер и путешествовал взглядом минуту-другую от экрана к экрану, попутно оказавшись у дальних столиков.
— Ну вот, теперь можно и поговорить. — На примостившемся у стенки экране почти разложившийся череп проделал обратную трансформацию и произнес эту фразу губами довольно симпатичной девушки.
— ???
— Успокойся, сейчас мы контролируем электронику в здании, да экрана этого никто и не увидит. — Девушка капризно надула губки.
— Над вашим дневным предложением можно подумать. — Паоло сел за стол.
— Подумай, подумай. Мы за ценой не постоим.
— Да, согласен. — Губы Паоло при этом не шевелились, он будто выпихнул эту фразу из своей груди. Довольно жалкая попытка защититься от возможной провокации и впоследствии заявлять, что звуковая дорожка не вяжется с изображением.
— Прекрасно. — Девушка поцеловала экран с той стороны.
— А чего вам, собственно, надо? — Он барабанил пальцами по столешнице, но руки слишком дрожали, и он расслабленно свесил их с подлокотников.
— Взять ты сможешь сам, да-да, именно сам. Мы дадим тебе постоянный источник дохода, из которого ты сможешь черпать, пока хватит терпения вытаскивать. А что должен сделать ты — так это обеспечить бартерную сделку. Вполне по силам даже с твоим уровнем влияния. Через десять дней в Люксембурге состоится последний тур переговоров. — Девушка улыбалась с таким невинным и чистым выражением лица, будто предлагала Паоло сделать благотворительный взнос.
— Что-то я не понял с оплатой: какой источник? Я могу просто встать и уйти — этому шантажу не поверят. — Гринтауэр был готов разозлиться.
— Успокойся. Шантаж — глупейший инструмент для работы с людьми твоего положения. Что касается оплаты, разъясняю: ты ведь в прошлом живописец, этому искусству в колледже учился?
— Какое это имеет отношение к оплате?
— Смотри. — На экране отразился портрет Гринтауэра в мушкетерском мундире, лихо заламывавшего шляпу одной рукой и придерживавшего шпагу другой. Солнечные лучи золотили колет, играли с камнями перстней, облекали фигуру в зыбкое покрывало света. Можно было рассмотреть шитье перевязи и кружева воротника. На заднем плане проглядывала тяжеловесная мебель. А мушкетер смеялся в лицо зрителям весело и задорно. В его глазах читалась жажда жизни, любви, приключений. В эти глаза хотелось смотреть снова и снова, пить из них это веселье, заражаться буйной бесшабашностью и духом авантюризма. Будто романтическая эпоха смотрела на взяточника его же глазами. Паоло не был искусствоведом, но понимал в живописи достаточно, чтобы сказать — это вещь чрезвычайно высокого уровня.
— Хм-м...
— Нарисуй такую картину какой-нибудь провинциальный студент, ему двадцать лет придется добывать себе имя. Если же ее нарисуешь ты — влияния твоего дядюшки будет достаточно, чтобы ее заметили, чтобы о ней заговорили, — экран отразил аукционный зал, послышались удары молотка и выкрики цен, — а мы можем предоставить не одну такую картину.
— Что значит «я нарисую», разъясни подробнее.
— Место для разговоров здесь хорошее, но не слишком. Купи путеводитель по Парижу, предпоследнего издания, — в угловой будке с туристическими товарами сейчас только один экземпляр. Ты туда едешь на следующей неделе, так что это не вызовет подозрений. Потом закажешь в том же киоске новый видеореализатор 0р75...
— Контактные очки?
— Да. Не перебивай. В названии компании первые пять букв — Е, не ошибешься. После этого иди к себе в номер, посылку туда уже доставят, и спокойно просмотри. Воздержись от сопутствующего шевеления губами. Кстати, на диске будет и оригинальный текст, заглянешь туда хоть одним глазком. А сейчас все. — Мелькнула последняя лукавая улыбка правосудия, и на экране вновь возник мутный поток продукции, сомнительной в моральном отношении.
Паоло еще минуту сидел за столом, выпил бокал слабоалкогольной жидкости с местным наименованием, после чего отправился выполнять инструкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Мистер Гринтауэр? — подошедший к нему человек не представлял собой ничего особенного и явно был представителем другой стороны — говорил через карманный переводчик.
— Чем могу быть полезен?
— Этим. — Человек раскрыл имевшуюся у него в руках папку и продемонстрировал Паоло медленно умиравшую на экране Фемиду. Из ее рук выпадал меч, весов уже не было, повязка сползала с глаз, она стремительно худела. Еще секунда — и скелет правосудия осыпался на подножие бывшей статуи. Экран осветился изображением мешка денег и солидной цифрой вознаграждения.
— А с чего вы решили, что я скажу «да»? — Паоло немного удивился такому причудливому способу предложения взятки.
— К сожалению, вы скажете «нет», почти наверняка скажете. — Собеседник улыбнулся, и экран отразил адрес увеселительного заведения, подконтрольного флоридской организации, где обычно и отдыхал средний персонал. И дату — сегодняшний вечер.
— Нет.
— Примите мои извинения.
Неужели Паоло был таким глупым авантюристом, готовым сунуть голову в петлю? Скорее тут дело в соотношении его статуса и возможного компромата. В конце концов, даже если он где-то и на что-то согласится, даже пересылка всей этой гадости дядюшке в его положении почти ничего не изменит. А после дядюшки ему тут ничего не светит. Эпикурейские рассуждения всегда приводят человека к новым ощущениям. Надо же взять от жизни все?
Переговоры закончились, делегации разошлись по своим отелям. «Кронпринц» стоял почти у залива Фахсахфлоуи, и в «Тычинку и пестик», здание, угнездившееся дальше от берега, если не брать такси, нужно было минут десять идти по новым крытым галереям, промозглым перекресткам и стареньким улочкам. Контроль флоридской компании над этим заведением был чисто финансовым, территория была все-таки чужая, потому никаких серьезных гулянок сотрудники здесь не устраивали, и прейскурантные развлечения не переходили грань.
Паоло прошел в зал, где сотни огней на фоне безумной музыки пытались разложиться в тысячах линз и перетасоваться в миллионы оттенков. Что-то выпил, что-то съел, постоял минуту, подпирая стенку. Вдруг в хаосе вспышек, цветов и эротических образов, который присутствовал на большей части экранов, возникла умирающая Фемида. Она держалась секунду или две. Паоло стал смотреть в оба глаза. На одном из них опять возникла Фемида, потом — только ее умирающая рука, указывавшая на стойку бара. Гринтауэр подошел туда. Экран над стойкой поначалу никак на это не реагировал, но вот и он выдал изображение указующего перста. Так менеджер и путешествовал взглядом минуту-другую от экрана к экрану, попутно оказавшись у дальних столиков.
— Ну вот, теперь можно и поговорить. — На примостившемся у стенки экране почти разложившийся череп проделал обратную трансформацию и произнес эту фразу губами довольно симпатичной девушки.
— ???
— Успокойся, сейчас мы контролируем электронику в здании, да экрана этого никто и не увидит. — Девушка капризно надула губки.
— Над вашим дневным предложением можно подумать. — Паоло сел за стол.
— Подумай, подумай. Мы за ценой не постоим.
— Да, согласен. — Губы Паоло при этом не шевелились, он будто выпихнул эту фразу из своей груди. Довольно жалкая попытка защититься от возможной провокации и впоследствии заявлять, что звуковая дорожка не вяжется с изображением.
— Прекрасно. — Девушка поцеловала экран с той стороны.
— А чего вам, собственно, надо? — Он барабанил пальцами по столешнице, но руки слишком дрожали, и он расслабленно свесил их с подлокотников.
— Взять ты сможешь сам, да-да, именно сам. Мы дадим тебе постоянный источник дохода, из которого ты сможешь черпать, пока хватит терпения вытаскивать. А что должен сделать ты — так это обеспечить бартерную сделку. Вполне по силам даже с твоим уровнем влияния. Через десять дней в Люксембурге состоится последний тур переговоров. — Девушка улыбалась с таким невинным и чистым выражением лица, будто предлагала Паоло сделать благотворительный взнос.
— Что-то я не понял с оплатой: какой источник? Я могу просто встать и уйти — этому шантажу не поверят. — Гринтауэр был готов разозлиться.
— Успокойся. Шантаж — глупейший инструмент для работы с людьми твоего положения. Что касается оплаты, разъясняю: ты ведь в прошлом живописец, этому искусству в колледже учился?
— Какое это имеет отношение к оплате?
— Смотри. — На экране отразился портрет Гринтауэра в мушкетерском мундире, лихо заламывавшего шляпу одной рукой и придерживавшего шпагу другой. Солнечные лучи золотили колет, играли с камнями перстней, облекали фигуру в зыбкое покрывало света. Можно было рассмотреть шитье перевязи и кружева воротника. На заднем плане проглядывала тяжеловесная мебель. А мушкетер смеялся в лицо зрителям весело и задорно. В его глазах читалась жажда жизни, любви, приключений. В эти глаза хотелось смотреть снова и снова, пить из них это веселье, заражаться буйной бесшабашностью и духом авантюризма. Будто романтическая эпоха смотрела на взяточника его же глазами. Паоло не был искусствоведом, но понимал в живописи достаточно, чтобы сказать — это вещь чрезвычайно высокого уровня.
— Хм-м...
— Нарисуй такую картину какой-нибудь провинциальный студент, ему двадцать лет придется добывать себе имя. Если же ее нарисуешь ты — влияния твоего дядюшки будет достаточно, чтобы ее заметили, чтобы о ней заговорили, — экран отразил аукционный зал, послышались удары молотка и выкрики цен, — а мы можем предоставить не одну такую картину.
— Что значит «я нарисую», разъясни подробнее.
— Место для разговоров здесь хорошее, но не слишком. Купи путеводитель по Парижу, предпоследнего издания, — в угловой будке с туристическими товарами сейчас только один экземпляр. Ты туда едешь на следующей неделе, так что это не вызовет подозрений. Потом закажешь в том же киоске новый видеореализатор 0р75...
— Контактные очки?
— Да. Не перебивай. В названии компании первые пять букв — Е, не ошибешься. После этого иди к себе в номер, посылку туда уже доставят, и спокойно просмотри. Воздержись от сопутствующего шевеления губами. Кстати, на диске будет и оригинальный текст, заглянешь туда хоть одним глазком. А сейчас все. — Мелькнула последняя лукавая улыбка правосудия, и на экране вновь возник мутный поток продукции, сомнительной в моральном отношении.
Паоло еще минуту сидел за столом, выпил бокал слабоалкогольной жидкости с местным наименованием, после чего отправился выполнять инструкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92