кроется Управление самообороны, но никаких точных сведений, подтверждающих это, нет.
— Управление самообороны? — переспросил директор.
— Да. Разве нельзя допустить, что Управление самообороны покупает для своих надобностей батискаф? Во всяком случае, средств у них на это достаточно. Но, по-видимому, они не хотят огласки, а поэтому прикрываются обанкротившейся фирмой. Фирма покупает батискаф, а управление берет этот батискаф в долгосрочную аренду.
— Наверное, что-то вроде этого, — директор достал ухочистку.
— Но зачем батискаф Управлению самообороны? И почему нельзя попросту арендовать его за границей? Зачем эти окольные пути? Или существует настолько срочная необходимость что-то исследовать, что они но могут подождать, пока будет спущен на воду второй наш батискаф «Вадацуми-2»?
— Не попробовать ли проверить в самом Управлении самообороны? — спросил Есимура.
Но попытки Есимуры кончились ничем. Когда он начал тянуть ниточку в самом ведомстве, она очень скоро оборвалась, исчезнув во мраке «государственной тайны оборонного значения».
Приват-доцент Юкинага подал в университет заявление с просьбой временно освободить его от занимаемой должности и теперь чуть ли не сутками просиживал в конторе, помещавшейся в одном из деловых зданий Харадзюку. Все его помыслы были связаны с проектами, получившими общее название «план Д». Разумеется, центральной фигурой этого плана был профессор Тадокоро. Сам профессор работал сейчас как одержимый: переезд в новую лабораторию не должен был задержать программы предстоящих исследований.
Чем же я занимаюсь? — порой ловил себя на этой мысли Юкинага. Он целиком и полностью отдался делу, зыбкому и расплывчатому как облака. Если в конечном итоге окажется, что все это только безумная фантазия ученого-одиночки, фанатика, то что же ждет его, Юкинагу, в будущем? Все свое время, все свои силы он отдает этому пресловутому плану Д, да еще не имеет права рассказать о своей работе ни бывшим учителям, ни родным, ни друзьям. И все так же смутно и туманно, как и вначале, и никто не знает, что следует предпринять, чтобы хоть что-то прояснилось… Сидел бы себе тихо на факультете, так в будущем году был бы шанс стать профессором. Его труды уже получили некоторую известность, а на осенней конференции научного общества он собирался выступить с серьезным докладом. Его учитель, профессор, которому он очень многим обязан, в страшном гневе разыскивает исчезнувшего ученика… Что его дернуло в столь серьезный момент своей жизни по собственной воле влезть в это неясное и неопределенное дело, в котором и ухватиться-то не за что?
Конечно, если бы исследования велись открыто, все было бы гораздо проще: никаких тайн, никаких окольных путей, любое достижение становится достоянием общественности и получает должное признание. Но работы носят такой характер, что необходимо соблюдать строжайшую секретность. На секретности особенно настаивали Премьер-министр и тот самый старик. Мучительная работа в тени, о которой никто, даже близкий друг, не должен знать. И никакого вознаграждения ему не обещано. Он сам себе удивлялся — с чего это он?.. О чем только думает?.. Почему решил пустить по ветру оставшуюся половину жизни? А может быть, он просто мечется от отчаяния? Может быть, виною всему жена? Она была единственной дочерью его самого любимого учителя, ученого, умершего несколько лет назад. Выросшая в баловстве и роскоши, она отличалась удивительным бессердечием. Детей у них не было. Год назад, когда он находился в заграничной командировке, она, оставив дом, переехала к своим родным. Эта женщина, по всей вероятности, вообще не подходила для роли жены скромного, сдержанного и несколько своеобразного ученого, который в своем увлечении наукой почти не бывал дома.
А что будет с ними со всеми, если план, осуществлением которого они сейчас заняты, окажется плодом фантазии, дурным сном?.. Ведь никто не давал ему никаких гарантий на случай неудачи. Самое печальное, что он не только сам ввязался в эту историю, но еще и вовлек несколько талантливейших своих друзей. Теперь он в ответе и за их будущее. От этих мыслей ему делалось физически плохо, начиналась головная боль, к горлу подступала тошнота.
— Что ни говори, это игра втемную: ловишь нечто за хвост, а вероятность поймать близка к нулю, — сказал Сэйити Наката, университетский друг Юкинаги, признанный авторитет в области теории информации. — Условия настолько сложны, что системой «Перт» не обойдешься. Придется разработать специальные средства программирования. Во-первых, правительство должно постоянно выделять нам средства, не дожидаясь получения результатов от первого этапа исследований. Во-вторых, после определенного этапа работ потребуются такие гигантские суммы, что правительству придется придумать какой-нибудь убедительный предлог, чтобы их выделить. В-третьих, если результаты работ на каждом этапе будут подтверждать гипотезу, правительству, пусть постепенно, но придется принимать соответствующие меры. К тому же характер работ таков, что отнюдь не каждый этап будет давать подтверждение гипотезы в чистом виде. Скорее всего после подтверждающих гипотезу результатов первого этапа исследовании могут быть отрицательные результаты или приближенные в ту или другую сторону. Не исключен и полностью отрицательный результат. Все возможно. А в таком случае до каких пор правительство будет нас поддерживать? И как оно ухитрится делать это втайне от общественности? В-четвертых, до какого этапа исследований можно будет хранить в секрете проводимые нами работы и ту гипотезу, на основании которой они проводятся?..
— Секретность секретности рознь. Одно дело, если речь идет о государственной тайне, которая не должна просочиться за границу, и другое — секретность внутри страны, — сказал Ямадзаки, прикомандированный к исследовательской группе отделом разведки кабинета министров. — Да и внутри страны разная бывает секретность: в отношении всего населения, пользующегося массовой информацией, оппозиции в парламенте, государственных учреждений, финансовых кругов…
— Существует и другая проблема: когда и какие меры примет правительство, — вмешался Куниэда, секретарь канцелярии премьер-министра. — На определенном этапе станут необходимыми законодательные меры. Вот тогда-то и встанет вопрос, до какой степени и в каких пределах соблюдать секретность, да и возможно ли будет ее соблюдать. Страшно все усложнится.
Да, все было чрезвычайно сложно. Сначала Юкинага думал, что до определенного момента работы будут проводиться открыто, по программе обычных научных исследований. В этом случае не составило бы труда провести через парламент ассигнования на комплексные исследовательские работы и распределить их между университетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Управление самообороны? — переспросил директор.
— Да. Разве нельзя допустить, что Управление самообороны покупает для своих надобностей батискаф? Во всяком случае, средств у них на это достаточно. Но, по-видимому, они не хотят огласки, а поэтому прикрываются обанкротившейся фирмой. Фирма покупает батискаф, а управление берет этот батискаф в долгосрочную аренду.
— Наверное, что-то вроде этого, — директор достал ухочистку.
— Но зачем батискаф Управлению самообороны? И почему нельзя попросту арендовать его за границей? Зачем эти окольные пути? Или существует настолько срочная необходимость что-то исследовать, что они но могут подождать, пока будет спущен на воду второй наш батискаф «Вадацуми-2»?
— Не попробовать ли проверить в самом Управлении самообороны? — спросил Есимура.
Но попытки Есимуры кончились ничем. Когда он начал тянуть ниточку в самом ведомстве, она очень скоро оборвалась, исчезнув во мраке «государственной тайны оборонного значения».
Приват-доцент Юкинага подал в университет заявление с просьбой временно освободить его от занимаемой должности и теперь чуть ли не сутками просиживал в конторе, помещавшейся в одном из деловых зданий Харадзюку. Все его помыслы были связаны с проектами, получившими общее название «план Д». Разумеется, центральной фигурой этого плана был профессор Тадокоро. Сам профессор работал сейчас как одержимый: переезд в новую лабораторию не должен был задержать программы предстоящих исследований.
Чем же я занимаюсь? — порой ловил себя на этой мысли Юкинага. Он целиком и полностью отдался делу, зыбкому и расплывчатому как облака. Если в конечном итоге окажется, что все это только безумная фантазия ученого-одиночки, фанатика, то что же ждет его, Юкинагу, в будущем? Все свое время, все свои силы он отдает этому пресловутому плану Д, да еще не имеет права рассказать о своей работе ни бывшим учителям, ни родным, ни друзьям. И все так же смутно и туманно, как и вначале, и никто не знает, что следует предпринять, чтобы хоть что-то прояснилось… Сидел бы себе тихо на факультете, так в будущем году был бы шанс стать профессором. Его труды уже получили некоторую известность, а на осенней конференции научного общества он собирался выступить с серьезным докладом. Его учитель, профессор, которому он очень многим обязан, в страшном гневе разыскивает исчезнувшего ученика… Что его дернуло в столь серьезный момент своей жизни по собственной воле влезть в это неясное и неопределенное дело, в котором и ухватиться-то не за что?
Конечно, если бы исследования велись открыто, все было бы гораздо проще: никаких тайн, никаких окольных путей, любое достижение становится достоянием общественности и получает должное признание. Но работы носят такой характер, что необходимо соблюдать строжайшую секретность. На секретности особенно настаивали Премьер-министр и тот самый старик. Мучительная работа в тени, о которой никто, даже близкий друг, не должен знать. И никакого вознаграждения ему не обещано. Он сам себе удивлялся — с чего это он?.. О чем только думает?.. Почему решил пустить по ветру оставшуюся половину жизни? А может быть, он просто мечется от отчаяния? Может быть, виною всему жена? Она была единственной дочерью его самого любимого учителя, ученого, умершего несколько лет назад. Выросшая в баловстве и роскоши, она отличалась удивительным бессердечием. Детей у них не было. Год назад, когда он находился в заграничной командировке, она, оставив дом, переехала к своим родным. Эта женщина, по всей вероятности, вообще не подходила для роли жены скромного, сдержанного и несколько своеобразного ученого, который в своем увлечении наукой почти не бывал дома.
А что будет с ними со всеми, если план, осуществлением которого они сейчас заняты, окажется плодом фантазии, дурным сном?.. Ведь никто не давал ему никаких гарантий на случай неудачи. Самое печальное, что он не только сам ввязался в эту историю, но еще и вовлек несколько талантливейших своих друзей. Теперь он в ответе и за их будущее. От этих мыслей ему делалось физически плохо, начиналась головная боль, к горлу подступала тошнота.
— Что ни говори, это игра втемную: ловишь нечто за хвост, а вероятность поймать близка к нулю, — сказал Сэйити Наката, университетский друг Юкинаги, признанный авторитет в области теории информации. — Условия настолько сложны, что системой «Перт» не обойдешься. Придется разработать специальные средства программирования. Во-первых, правительство должно постоянно выделять нам средства, не дожидаясь получения результатов от первого этапа исследований. Во-вторых, после определенного этапа работ потребуются такие гигантские суммы, что правительству придется придумать какой-нибудь убедительный предлог, чтобы их выделить. В-третьих, если результаты работ на каждом этапе будут подтверждать гипотезу, правительству, пусть постепенно, но придется принимать соответствующие меры. К тому же характер работ таков, что отнюдь не каждый этап будет давать подтверждение гипотезы в чистом виде. Скорее всего после подтверждающих гипотезу результатов первого этапа исследовании могут быть отрицательные результаты или приближенные в ту или другую сторону. Не исключен и полностью отрицательный результат. Все возможно. А в таком случае до каких пор правительство будет нас поддерживать? И как оно ухитрится делать это втайне от общественности? В-четвертых, до какого этапа исследований можно будет хранить в секрете проводимые нами работы и ту гипотезу, на основании которой они проводятся?..
— Секретность секретности рознь. Одно дело, если речь идет о государственной тайне, которая не должна просочиться за границу, и другое — секретность внутри страны, — сказал Ямадзаки, прикомандированный к исследовательской группе отделом разведки кабинета министров. — Да и внутри страны разная бывает секретность: в отношении всего населения, пользующегося массовой информацией, оппозиции в парламенте, государственных учреждений, финансовых кругов…
— Существует и другая проблема: когда и какие меры примет правительство, — вмешался Куниэда, секретарь канцелярии премьер-министра. — На определенном этапе станут необходимыми законодательные меры. Вот тогда-то и встанет вопрос, до какой степени и в каких пределах соблюдать секретность, да и возможно ли будет ее соблюдать. Страшно все усложнится.
Да, все было чрезвычайно сложно. Сначала Юкинага думал, что до определенного момента работы будут проводиться открыто, по программе обычных научных исследований. В этом случае не составило бы труда провести через парламент ассигнования на комплексные исследовательские работы и распределить их между университетами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148