— Посмотрите вон туда!
— Гм, — хмыкнул профессор. — Видно, осадки в этом районе на большом пространстве ползут вниз по склону.
— А не точнее ли сказать, что здесь произошли оползни?..
— Онодэра, — сказал профессор Тадокоро, — идите, пожалуйста, над склоном к восточному шельфовому обрыву.
Когда они всплыли на поверхность, на «Тацуми-мару» кипел спор. Он разгорелся еще раньше, до того как «Вадацуми» сбросил балласт и начал всплывать, сообщив об этом по УДВ на «Тацуми-мару» и на «Дайто-мару». Механические руки захватили «Вадацуми», и «Тацуми-мару» на самой малой скорости пошел на восток. Началась подготовка ко второму погружению. Пока отсеки заполняли новым балластом, меняли видеоленты, авторегистраторы, спор на судах достиг своего апогея. Казалось, еще немного, и ученые мужи пустят в ход кулаки. Профессор Тадокоро упорно настаивал на том, что граница между наклонным участком шельфа и возвышением почти исчезла. Специалист-промысловик поддерживал его, считая, что до недавнего времени она явно существовала. Об этом свидетельствуют выходы обнаженных коренных пород на достаточно обширном пространстве.
Тем временем «Вадацуми» подготовили ко второму погружению. Опускались на тот же самый участок шельфа. На борту были Юкинага и вулканолог. Очень спешили, обед взяли с собой в батискаф. Онодэра, как и в прошлый раз, произвел скоростное погружение до шестисотметровой глубины, а затем спустился вдоль склона на глубину тысяча восемьсот пятьдесят метров. Оба ученых, увидев открывшуюся их глазам картину, разволновались. Даже всегда спокойный Юкинага утратил свою невозмутимость — правда, ненадолго — и охрипшим, срывающимся голосом издал какое-то восклицание.
Когда батискаф всплыл на поверхность, началось небольшое волнение. «Вадацуми» подняли на корму, и «Тацуми-мару» дал полный ход.
— Третье погружение отложено на завтра, — сказал профессор Тадокоро. — По-видимому, «Дайто-мару» обнаружил изменения в Бонинском желобе, это около ста двадцати километров отсюда. Попробуем погрузиться на дно желоба. Надеюсь, батискаф выдержит?
— Теоретически он может погружаться на вдесятеро большую глубину, — ответил Онодэра. — Он прошел совершенно невероятные испытания на удар в гидродинамическом бассейне кораблестроительной фирмы «Ай».
7
На следующий день оба судна вели наблюдение за «Вадацуми», погружавшимся в бездонный желоб. В гондоле находились профессор Тадокоро и доцент Юкинага. Глубина здесь была не просто глубиной — тысячи метров беспроглядного мрака. Там, на дне, температура воды падает почти до пуля, а давление на человеческую ладонь составляет больше ста тонн. Инфернально-ледяная вода и высокое давление… Перебравшийся на «Тацуми-мару» злополучный Тацуно с ужасом наблюдал за показаниями эхолота — слабый, едва уловимый сигнал возвращался через десять секунд после отправки. Скорость звуковых волн под водой — около полутора тысяч метров в секунду, следовательно, «Вадацуми» находился на глубине более семи с половиной тысяч метров.
— Десять секунд, — пробормотал Тацуно. — Достаточно для вставки одной рекламной передачи по телевидению…
Чувствовалось всеобщее напряжение. И Онодэра вел спуск в бездну особенно осторожно и внимательно. «Вадацуми» погружался медленно, со скоростью четыре километра в час. Вначале Онодэра использовал нисходящее течение, но на глубине ста метров уже начался мир почти неподвижной воды. Исчезли косяки рыб — обитателей верхних слоев воды. «Вадацуми» прошел сквозь облако похожих на падающий снег маринсноу, мелькнули глубоководные медузы, светящиеся рыбы. На глубине около семисот метров исчез уже и смутный свет за иллюминаторами. А на глубине тысячи метров батискаф охватило царство мрака, словно вокруг разлилась густая тушь. Стало прохладно, влага крупными каплями оседала на внутренних стенках гондолы.
— Я бы посоветовал вам надеть куртки, — сказал Онодэра.
Приборы, точно светлячки в ночи, светились зелеными огоньками. На глубине тысячи пятисот метров, Онодэра включил прожекторы. Вода в их лучах чуть мерцала и колыхалась, окружая «Вадацуми» многослойной серо-зеленой завесой. Время от времени мимо проплывали диковинные глубоководные существа, не проявлявшие никакого интереса к странному пришельцу. Вспыхнул и фейерверком рассыпался косяк светящихся креветок и медуз. Что-то неведомое, гигантское смутно чернело и шевелилось на грани света и мрака…
— Три тысячи метров… — сказал Онодэра, глядя на пьезометр. — Слева уже начинается склон к морскому желобу. Расстояние одиннадцать километров, уклон двадцать пять градусов.
Фононно-мазерный гидролокатор время от времени неприятно щелкал отраженным звуком и четко рисовал на экране рельеф далекого морского дна. Континентальный склон морского желоба, судя по картам, страшно крутой, на самом деле оказался довольно пологим, с максимальным уклоном в тридцать градусов. А склон со стороны океана был еще положе, с уклоном всего в десять-пятнадцать градусов. И только стены немногочисленных морских ущелий уходили вниз под углом в пятьдесят-шестьдесят градусов.
Когда глубиномер показал, что до дна остается четыре с половиной тысячи метров, Онодэра выключил эхолот. В гондоле воцарилась мертвая тишина. На такой глубине «Вадацуми» сохранял стабильное равновесие, словно был неподвижен. И только по тому, как стремительно возносились вверх глубоководные обитатели за стеклом иллюминатора, можно было понять, что батискаф уходит вниз со скоростью полутора метров в секунду. Температура внутри — шестнадцать, температура снаружи — три градуса. Юкинага запахнул куртку. Заработал осушитель, исчезли капельки воды со стен и трубок. На пьезометре четыреста двадцать атмосфер — давление постепенно возрастало. В гондоле было так тихо и сумрачно, что начинало казаться, будто ее спускают в безмолвие могилы.
Пять тысяч метров… Юкинага тяжело задышал, словно всей кожей почувствовав непомерную тяжесть воды, от которой его отделяла лишь двадцатисантиметровая стенка. На гондолу давила водная масса в несколько сот тысяч тонн. Казалось, броня-скорлупка рассыплется, как сухое печенье, сжатое в кулаке гиганта. Что-то едва скрипнуло, и Юкинага испуганно оглянулся.
— Ничего особенного, — словно догадавшись о его состоянии, успокоил Онодэра. — Это детали крепления от понижения температуры, только и всего. Включить обогреватель?
— Нет, — сказал профессор Тадокоро. — Вот-вот будет дно.
— Глубина пять тысяч семьсот… — Онодэра взглянул на пьезометр. — А до дна…
Звуковая волна с резким шумом выстрелила вниз. Эхо тут же вернулось.
— …тысяча девятьсот пятьдесят. Дно ровное.
Живые существа почти совсем исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
— Гм, — хмыкнул профессор. — Видно, осадки в этом районе на большом пространстве ползут вниз по склону.
— А не точнее ли сказать, что здесь произошли оползни?..
— Онодэра, — сказал профессор Тадокоро, — идите, пожалуйста, над склоном к восточному шельфовому обрыву.
Когда они всплыли на поверхность, на «Тацуми-мару» кипел спор. Он разгорелся еще раньше, до того как «Вадацуми» сбросил балласт и начал всплывать, сообщив об этом по УДВ на «Тацуми-мару» и на «Дайто-мару». Механические руки захватили «Вадацуми», и «Тацуми-мару» на самой малой скорости пошел на восток. Началась подготовка ко второму погружению. Пока отсеки заполняли новым балластом, меняли видеоленты, авторегистраторы, спор на судах достиг своего апогея. Казалось, еще немного, и ученые мужи пустят в ход кулаки. Профессор Тадокоро упорно настаивал на том, что граница между наклонным участком шельфа и возвышением почти исчезла. Специалист-промысловик поддерживал его, считая, что до недавнего времени она явно существовала. Об этом свидетельствуют выходы обнаженных коренных пород на достаточно обширном пространстве.
Тем временем «Вадацуми» подготовили ко второму погружению. Опускались на тот же самый участок шельфа. На борту были Юкинага и вулканолог. Очень спешили, обед взяли с собой в батискаф. Онодэра, как и в прошлый раз, произвел скоростное погружение до шестисотметровой глубины, а затем спустился вдоль склона на глубину тысяча восемьсот пятьдесят метров. Оба ученых, увидев открывшуюся их глазам картину, разволновались. Даже всегда спокойный Юкинага утратил свою невозмутимость — правда, ненадолго — и охрипшим, срывающимся голосом издал какое-то восклицание.
Когда батискаф всплыл на поверхность, началось небольшое волнение. «Вадацуми» подняли на корму, и «Тацуми-мару» дал полный ход.
— Третье погружение отложено на завтра, — сказал профессор Тадокоро. — По-видимому, «Дайто-мару» обнаружил изменения в Бонинском желобе, это около ста двадцати километров отсюда. Попробуем погрузиться на дно желоба. Надеюсь, батискаф выдержит?
— Теоретически он может погружаться на вдесятеро большую глубину, — ответил Онодэра. — Он прошел совершенно невероятные испытания на удар в гидродинамическом бассейне кораблестроительной фирмы «Ай».
7
На следующий день оба судна вели наблюдение за «Вадацуми», погружавшимся в бездонный желоб. В гондоле находились профессор Тадокоро и доцент Юкинага. Глубина здесь была не просто глубиной — тысячи метров беспроглядного мрака. Там, на дне, температура воды падает почти до пуля, а давление на человеческую ладонь составляет больше ста тонн. Инфернально-ледяная вода и высокое давление… Перебравшийся на «Тацуми-мару» злополучный Тацуно с ужасом наблюдал за показаниями эхолота — слабый, едва уловимый сигнал возвращался через десять секунд после отправки. Скорость звуковых волн под водой — около полутора тысяч метров в секунду, следовательно, «Вадацуми» находился на глубине более семи с половиной тысяч метров.
— Десять секунд, — пробормотал Тацуно. — Достаточно для вставки одной рекламной передачи по телевидению…
Чувствовалось всеобщее напряжение. И Онодэра вел спуск в бездну особенно осторожно и внимательно. «Вадацуми» погружался медленно, со скоростью четыре километра в час. Вначале Онодэра использовал нисходящее течение, но на глубине ста метров уже начался мир почти неподвижной воды. Исчезли косяки рыб — обитателей верхних слоев воды. «Вадацуми» прошел сквозь облако похожих на падающий снег маринсноу, мелькнули глубоководные медузы, светящиеся рыбы. На глубине около семисот метров исчез уже и смутный свет за иллюминаторами. А на глубине тысячи метров батискаф охватило царство мрака, словно вокруг разлилась густая тушь. Стало прохладно, влага крупными каплями оседала на внутренних стенках гондолы.
— Я бы посоветовал вам надеть куртки, — сказал Онодэра.
Приборы, точно светлячки в ночи, светились зелеными огоньками. На глубине тысячи пятисот метров, Онодэра включил прожекторы. Вода в их лучах чуть мерцала и колыхалась, окружая «Вадацуми» многослойной серо-зеленой завесой. Время от времени мимо проплывали диковинные глубоководные существа, не проявлявшие никакого интереса к странному пришельцу. Вспыхнул и фейерверком рассыпался косяк светящихся креветок и медуз. Что-то неведомое, гигантское смутно чернело и шевелилось на грани света и мрака…
— Три тысячи метров… — сказал Онодэра, глядя на пьезометр. — Слева уже начинается склон к морскому желобу. Расстояние одиннадцать километров, уклон двадцать пять градусов.
Фононно-мазерный гидролокатор время от времени неприятно щелкал отраженным звуком и четко рисовал на экране рельеф далекого морского дна. Континентальный склон морского желоба, судя по картам, страшно крутой, на самом деле оказался довольно пологим, с максимальным уклоном в тридцать градусов. А склон со стороны океана был еще положе, с уклоном всего в десять-пятнадцать градусов. И только стены немногочисленных морских ущелий уходили вниз под углом в пятьдесят-шестьдесят градусов.
Когда глубиномер показал, что до дна остается четыре с половиной тысячи метров, Онодэра выключил эхолот. В гондоле воцарилась мертвая тишина. На такой глубине «Вадацуми» сохранял стабильное равновесие, словно был неподвижен. И только по тому, как стремительно возносились вверх глубоководные обитатели за стеклом иллюминатора, можно было понять, что батискаф уходит вниз со скоростью полутора метров в секунду. Температура внутри — шестнадцать, температура снаружи — три градуса. Юкинага запахнул куртку. Заработал осушитель, исчезли капельки воды со стен и трубок. На пьезометре четыреста двадцать атмосфер — давление постепенно возрастало. В гондоле было так тихо и сумрачно, что начинало казаться, будто ее спускают в безмолвие могилы.
Пять тысяч метров… Юкинага тяжело задышал, словно всей кожей почувствовав непомерную тяжесть воды, от которой его отделяла лишь двадцатисантиметровая стенка. На гондолу давила водная масса в несколько сот тысяч тонн. Казалось, броня-скорлупка рассыплется, как сухое печенье, сжатое в кулаке гиганта. Что-то едва скрипнуло, и Юкинага испуганно оглянулся.
— Ничего особенного, — словно догадавшись о его состоянии, успокоил Онодэра. — Это детали крепления от понижения температуры, только и всего. Включить обогреватель?
— Нет, — сказал профессор Тадокоро. — Вот-вот будет дно.
— Глубина пять тысяч семьсот… — Онодэра взглянул на пьезометр. — А до дна…
Звуковая волна с резким шумом выстрелила вниз. Эхо тут же вернулось.
— …тысяча девятьсот пятьдесят. Дно ровное.
Живые существа почти совсем исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148