то было торжество, восторг, желание расхохотаться, чего сейчас ни за что нельзя было допускать. Ведь пропала ее дочь – а Аннабелла всегда будет ей дочерью. Подгоняемая ужасом, она одна на ночь глядя добралась до этого омерзительного квартала. Да, сейчас было не время смеяться, не время торжествовать, но в нужный момент она обязательно даст волю этому новому чувству. Она не похоронит его в глубинах души, а насладится им сполна.
Она подняла глаза на собеседницу и сказала:
– Если найдете ее, то будьте добры прислать мне записку. Я немедленно явлюсь.
– Я так и сделаю.
– Постарайтесь, чтобы записка попала ко мне, а не к кому-то еще. Вы понимаете?
– Все понятно.
Обе чуть заметно кивнули. Друг на друга смотрели не враги и не подруги, а просто две женщины, связанные одним и тем же мужчиной. Одну из них использовал он, другая использовала его самого. Обе сейчас испытывали к нему одинаковую ненависть.
Розина отвернулась, прошла мимо здоровяка, таращившего на нее глаза, и вышла в коридор. Какая-то женщина выпустила ее на улицу, проводив долгим взглядом.
Поднимаясь в карету, Розина еле слышно сказала Мануэлю, распахнувшему перед ней дверцу:
– Ее здесь нет. Пожалуйста, поезжайте через город, только побыстрее, пока совсем не стемнело.
За истекшие семь лет Мануэль хорошо познакомился с Шилдсом, особенно с этим кварталом, который он навещал раз в месяц, когда брал короткий отпуск. Он резво погнал коней по узким улочкам. Несколько раз возвращался на набережную, чтобы, привязав лошадей, нырнуть в подворотню, расспрашивая там пьяниц и шлюх. Всякий раз, возвратившись к карете, он отрицательно качал головой.
Когда они достигли Рыночной площади, стало уже совсем темно. Он остановил лошадей, зажег фонарь, подошел к окошку кареты и сказал:
– Ночью мы ничего не сможем сделать, мадам. Возможно, она сама отправилась домой.
– Вы так считаете? – Розина пристально посмотрела на кучера. Он был самым близким Аннабелле человеком, не считая саму Розину и гувернантку Ховард. Много лет назад она была так глупа, что испытывала чувство ревности. Она твердила себе, что ревновать дочь к слуге ниже ее достоинства, но ничего не могла с собой поделать, когда видела, как радуется Аннабелла предстоящей поездке с Мануэлем или его победе в кулачном бою.
Сначала она усматривала в этом смуглом молодом человеке какую-то странность, ей чудилась в нем непонятная сила. Она дипломатично поделилась своими сомнениями с Ховард. Сначала та ответила, что Мануэль большой мастер рассказывать ирландские легенды и что он вообще необыкновенный человек, совсем не такой, каким положено быть слуге. Потом под влиянием какого-то события Ховард резко переменила свое мнение о нем, утратила интерес к конным поездкам с ним и с Аннабеллой, стала придумывать отговорки, вроде подвернутой ноги или растянутой кисти, лишь бы не садиться в седло. Об истинной причине изменения в настроении гувернантки Розине поведала старуха Элис. Бедняжка вовсе не возражала против внимания конюха, хотя в ее положении должна была бы отвергнуть его как представителя низшей касты, однако со временем выяснилось, что он интересуется ею всего лишь как наставницей по чтению и письму…
После этого Розина стала относиться к нему с еще большим подозрением. Какой странный этот конюх: хочет овладеть грамотой, чурается всех слуг, кроме Армора и подручных по конюшне, копит выходные и пропадает неизвестно куда! Элис сказала, что слышала от миссис Пейдж, а та от Армора, что ни одна живая душа не знает, где он проводит свободное время. Все сходились на одном: он явно не посещает монастыря.
Сейчас этот человек разыскивал ее дочь. Она была уверена, что он – единственный, кто, кроме нее самой, искренне озабочен участью Аннабеллы. Ховард успела их покинуть, а мать Розины наверняка сказала бы: «Счастливо отделались!» И можно ли считать искренней обеспокоенность обитателей Уэйрсайда?
Всего несколько часов назад она возвратилась из Дарэма, где испытала унижение и стыд, узнав от дяди Джеймса, что он еще несколько лет назад поставил Стивена в известность об обстоятельствах рождения Аннабеллы и что внимание, проявляемое Стивеном к девочке, объяснялось разве что состраданием. Он всегда пытался показать ей, что она для него все равно что сестра. Ничего себе сестра!
Вернувшись домой, она узнала об исчезновении Аннабеллы. Слуги твердили, что обыскали весь дом и сад, но нигде ее не нашли. Загадка получила разрешение благодаря разносчику, сообщившему, что он, кажется, заметил мисс Аннабеллу на дороге в Шилдс. Впрочем, он не исключал, что обознался.
Розина какое-то время переводила взгляд с Харриса на слуг, столпившихся на лестнице, а потом посмотрела на Мануэля. Тот, не дожидаясь приказа, снова поднялся на козлы. Она села в карету, и он погнал усталых лошадей в город.
Сейчас она сказала ему:
– Что мы будем делать, если она так и не вернулась домой?
– Первым делом я отвезу вас, мадам, а потом вернусь сюда. Один я больше успею, вы меня понимаете?
Она кивнула. Он развернул лошадей и поехал обратно.
Во всех окнах Дома горел свет. Харрис и Ривз ревностно ответили на вопрос Розины:
– Нет, мадам, мисс Аннабелла не возвращалась. Едва разжимая губы, она спросила Ривза:
– Хозяин дома?
– Нет, мадам, он тоже не возвращался.
Она повернулась к Мануэлю, поглаживающему коней. Он сказал:
– Только переоденусь и сразу туда, мадам.
– Спасибо.
Она поднялась по ступенькам и исчезла в доме. Мануэль, передав поводья Армору, поспешно сказал:
– Оседлайте мне Диззи. И соберите что-нибудь поесть. Я очень тороплюсь. – Он указал на мокрую фуражку. – Промок до нитки, но медлить нельзя. Вы мне поможете?
– Помогу. Никак не найдете?
– Никак.
– Куда ты возил госпожу?
Мануэль оглянулся по сторонам и тихо ответил:
– На Крейн-стрит.
– Господи!
– То-то! Слыхал я о бедах, но не о таких… Армор, уводя лошадей, страдальчески проговорил:
– Я слыхал, что все мы, кроме Харриса, идем под топор.
– Свет велик, – подбодрил его Мануэль. Он заскочил в свою каморку, переоделся в сухое и скоро уже скакал по аллее, направляясь в Шилдс.
3
В девять часов утра Розина увидела скачущего по аллее конюха. Через несколько минут он уже стоял перед ней. Она не стала задавать вопросов, а он ничего не объяснил, а только покачал головой. Помолчав, она сказала:
– Идите отдыхать. Я пошлю Армора в полицию.
– Я поговорил по душам с двумя полицейскими, но они только развели руками.
Ничего не услышав в ответ, он хотел было уйти, но, едва достиг двери, Розина окликнула его:
– Мануэль! Как вы думаете, она могла броситься в реку?
Он так и остался стоять к ней спиной, с опущенной головой. Она облекла в слова мысль, не дававшую ему покоя всю ночь, пока он метался по набережной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Она подняла глаза на собеседницу и сказала:
– Если найдете ее, то будьте добры прислать мне записку. Я немедленно явлюсь.
– Я так и сделаю.
– Постарайтесь, чтобы записка попала ко мне, а не к кому-то еще. Вы понимаете?
– Все понятно.
Обе чуть заметно кивнули. Друг на друга смотрели не враги и не подруги, а просто две женщины, связанные одним и тем же мужчиной. Одну из них использовал он, другая использовала его самого. Обе сейчас испытывали к нему одинаковую ненависть.
Розина отвернулась, прошла мимо здоровяка, таращившего на нее глаза, и вышла в коридор. Какая-то женщина выпустила ее на улицу, проводив долгим взглядом.
Поднимаясь в карету, Розина еле слышно сказала Мануэлю, распахнувшему перед ней дверцу:
– Ее здесь нет. Пожалуйста, поезжайте через город, только побыстрее, пока совсем не стемнело.
За истекшие семь лет Мануэль хорошо познакомился с Шилдсом, особенно с этим кварталом, который он навещал раз в месяц, когда брал короткий отпуск. Он резво погнал коней по узким улочкам. Несколько раз возвращался на набережную, чтобы, привязав лошадей, нырнуть в подворотню, расспрашивая там пьяниц и шлюх. Всякий раз, возвратившись к карете, он отрицательно качал головой.
Когда они достигли Рыночной площади, стало уже совсем темно. Он остановил лошадей, зажег фонарь, подошел к окошку кареты и сказал:
– Ночью мы ничего не сможем сделать, мадам. Возможно, она сама отправилась домой.
– Вы так считаете? – Розина пристально посмотрела на кучера. Он был самым близким Аннабелле человеком, не считая саму Розину и гувернантку Ховард. Много лет назад она была так глупа, что испытывала чувство ревности. Она твердила себе, что ревновать дочь к слуге ниже ее достоинства, но ничего не могла с собой поделать, когда видела, как радуется Аннабелла предстоящей поездке с Мануэлем или его победе в кулачном бою.
Сначала она усматривала в этом смуглом молодом человеке какую-то странность, ей чудилась в нем непонятная сила. Она дипломатично поделилась своими сомнениями с Ховард. Сначала та ответила, что Мануэль большой мастер рассказывать ирландские легенды и что он вообще необыкновенный человек, совсем не такой, каким положено быть слуге. Потом под влиянием какого-то события Ховард резко переменила свое мнение о нем, утратила интерес к конным поездкам с ним и с Аннабеллой, стала придумывать отговорки, вроде подвернутой ноги или растянутой кисти, лишь бы не садиться в седло. Об истинной причине изменения в настроении гувернантки Розине поведала старуха Элис. Бедняжка вовсе не возражала против внимания конюха, хотя в ее положении должна была бы отвергнуть его как представителя низшей касты, однако со временем выяснилось, что он интересуется ею всего лишь как наставницей по чтению и письму…
После этого Розина стала относиться к нему с еще большим подозрением. Какой странный этот конюх: хочет овладеть грамотой, чурается всех слуг, кроме Армора и подручных по конюшне, копит выходные и пропадает неизвестно куда! Элис сказала, что слышала от миссис Пейдж, а та от Армора, что ни одна живая душа не знает, где он проводит свободное время. Все сходились на одном: он явно не посещает монастыря.
Сейчас этот человек разыскивал ее дочь. Она была уверена, что он – единственный, кто, кроме нее самой, искренне озабочен участью Аннабеллы. Ховард успела их покинуть, а мать Розины наверняка сказала бы: «Счастливо отделались!» И можно ли считать искренней обеспокоенность обитателей Уэйрсайда?
Всего несколько часов назад она возвратилась из Дарэма, где испытала унижение и стыд, узнав от дяди Джеймса, что он еще несколько лет назад поставил Стивена в известность об обстоятельствах рождения Аннабеллы и что внимание, проявляемое Стивеном к девочке, объяснялось разве что состраданием. Он всегда пытался показать ей, что она для него все равно что сестра. Ничего себе сестра!
Вернувшись домой, она узнала об исчезновении Аннабеллы. Слуги твердили, что обыскали весь дом и сад, но нигде ее не нашли. Загадка получила разрешение благодаря разносчику, сообщившему, что он, кажется, заметил мисс Аннабеллу на дороге в Шилдс. Впрочем, он не исключал, что обознался.
Розина какое-то время переводила взгляд с Харриса на слуг, столпившихся на лестнице, а потом посмотрела на Мануэля. Тот, не дожидаясь приказа, снова поднялся на козлы. Она села в карету, и он погнал усталых лошадей в город.
Сейчас она сказала ему:
– Что мы будем делать, если она так и не вернулась домой?
– Первым делом я отвезу вас, мадам, а потом вернусь сюда. Один я больше успею, вы меня понимаете?
Она кивнула. Он развернул лошадей и поехал обратно.
Во всех окнах Дома горел свет. Харрис и Ривз ревностно ответили на вопрос Розины:
– Нет, мадам, мисс Аннабелла не возвращалась. Едва разжимая губы, она спросила Ривза:
– Хозяин дома?
– Нет, мадам, он тоже не возвращался.
Она повернулась к Мануэлю, поглаживающему коней. Он сказал:
– Только переоденусь и сразу туда, мадам.
– Спасибо.
Она поднялась по ступенькам и исчезла в доме. Мануэль, передав поводья Армору, поспешно сказал:
– Оседлайте мне Диззи. И соберите что-нибудь поесть. Я очень тороплюсь. – Он указал на мокрую фуражку. – Промок до нитки, но медлить нельзя. Вы мне поможете?
– Помогу. Никак не найдете?
– Никак.
– Куда ты возил госпожу?
Мануэль оглянулся по сторонам и тихо ответил:
– На Крейн-стрит.
– Господи!
– То-то! Слыхал я о бедах, но не о таких… Армор, уводя лошадей, страдальчески проговорил:
– Я слыхал, что все мы, кроме Харриса, идем под топор.
– Свет велик, – подбодрил его Мануэль. Он заскочил в свою каморку, переоделся в сухое и скоро уже скакал по аллее, направляясь в Шилдс.
3
В девять часов утра Розина увидела скачущего по аллее конюха. Через несколько минут он уже стоял перед ней. Она не стала задавать вопросов, а он ничего не объяснил, а только покачал головой. Помолчав, она сказала:
– Идите отдыхать. Я пошлю Армора в полицию.
– Я поговорил по душам с двумя полицейскими, но они только развели руками.
Ничего не услышав в ответ, он хотел было уйти, но, едва достиг двери, Розина окликнула его:
– Мануэль! Как вы думаете, она могла броситься в реку?
Он так и остался стоять к ней спиной, с опущенной головой. Она облекла в слова мысль, не дававшую ему покоя всю ночь, пока он метался по набережной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102