были доставлены из Берлина в Париж, а также (в отдельном эшелоне) «романовок» и «думок» на 204 млн. 535 тыс. зол. руб. (или на 10 млрд. современных франков).
И если бы французские власти действительно захотели хотя бы частично компенсировать потери мелких вкладчиков в 1919-1924 гг. им с лихвой хватило бы этих денег и еще кое-что осталось бы.
Не захотели, предпочли все списать на «большевика с ножом в зубах»…
Но деньги все же потратили: на финансирование военной интервенции в 1918-1920 гг. в Россию и помощь белым генералам, на содержание до 1924 г. бывшего царского посольства в Париже, на антибольшевистскую пропаганду в прессе и на тех же самых журналистов, которым Артур Рафалович платил за «любовь» к России и которые теперь изощрялись за те же русские деньги в ненависти к ней.
Такой поворот истории с «царскими долгами», признаюсь, был для меня тогда большой неожиданностью. Ведь вся отечественная пресса с 1990 г. (когда М.С. Горбачев впервые подписал в Париже Договор о преемственности обязательств царской России, переходящих к СССР) только и писала, что отныне мы должны погасить «царские долги».
По правде сказать, меня и тогда несколько удивляла такая односторонность наших собкоров в Париже. То Юрий Коваленко из «Известий» пускается на охоту за «золотом партии», предлагая покрыть «царские долги» с помощью «капиталов КПСС, упрятанных в парижских банках». То собкор «Правды» Владимир Большаков (кстати, мой бывший студент в Московском институте иностранных языков им. Мориса Тореза) вдруг напишет, что, заплатив долги, мы якобы можем «поставить, например, вопрос о возвращении Соединенными Штатами России Аляски или выплате соответствующей компенсации за нее». Увы, мой бывший студент явно был слабо знаком с историей продажи Аляски 30 марта 1867 г. США всего за 7,2 млн. зол. долл. включая и труды своего бывшего преподавателя Весной 1994 г. в одном из своих выступлений по радио «Эхо Москвы» я рассказал, как канцлер А.М. Горчаков «обменял» Аляску на Среднюю Азию (благожелательный нейтралитет США в войнах ген. Скобелева, что очень раздражало Англию). Позднее я оформил это радиовыступление в статью «Канцлер Горчаков и академик Примаков», включив ее в свой сборник статей «Демократия по-русски» (М. 1999).
Сопоставима ли такая компенсация за возврат Аляски с 1,1 млрд. долл. (цена части русского «залогового золота» во Франции в 1923 г.), если Аляску мы продали «навечно», как, впрочем, сделал и Наполеон с Луизианой, а Испания — с Флоридой, но вот, скажем, по «ленинскому» золоту у нас есть «расписка» о временном хранении — статья 259 Версальского мирного договора 1919 г.
Убедить собкоров двух крупных ежедневных московских газет в Париже не «играть в одни ворота» (хотя один из них, В. Большаков, и был на докладе Ж. Фреймона 27 марта 1995 г. а в своем корпункте имел большое досье о «русских займах» во Франции, которым он поделился со мной) мне так и не удалось. И я ограничился тем, что дал Вячеславу Прокофьеву, другому собкору в Париже — от газеты «Труд», обширное интервью, где пунктирно набросал тактику «игры в двое ворот».
Единственным утешением было то, что, в отличие от Ю. Коваленко и В. Большакова, их парижские коллеги охотно подхватили и развили тезис о равной ответственности двух правительств — французского и российского — за то, что проблема «царских долгов» и «русского золота» во Франции не решается или решается келейно, вдали от глаз общественности двух стран.
Так получилось, что я еще в 1992 г. в бытность свою экспертом Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям бывшего Верховного Совета РФ, оказался причастным к этой проблеме решения спорных российско-французских финансово-экономических вопросов. Как известно, в законодательные функции ВС РФ входила ратификация межгосударственных соглашений. В ноябре 1992 г. подошла очередь ратификации подписанного Президентом Б.Н. Ельциным 7 февраля того же года в Париже российско-французского соглашения о сотрудничестве, повторяющего основные принципы «преемственности» аналогичного соглашения 1990 г. подписанного М.С. Горбачевым там же, в Париже.
Тогдашний председатель комитета народный депутат РФ Е.А. Амбарцумов поручил мне, как эксперту, подготовить пояснительную записку к договору 7 февраля 1992 г. с тем чтобы она стала канвой для выступления одного из зампредов комитета (им оказался И.И. Андронов) по мотивам ратификации. Надо сказать, что тогда, в 1992 г. в обстановке всеобщей эйфории от победы парламентской демократии, когда ВС РФ впервые начал обсуждать и рекомендовать на должности даже российских послов в ближнем и дальнем зарубежье, ратификации обставлялись весьма торжественно. Выступали один из заместителей министра иностранных дел, представитель Комитета по международным делам, приглашались чиновники соответствующего отдела (департамента) МИД, иностранные послы (в нашем случае — посол Франции), на галерее для публики находились журналисты, отечественные и зарубежные.
И надо же было так случиться, что за несколько дней до пленарного заседания ВС РФ, где должна была состояться ратификация, по каналам ИТАР-ТАСС из Парижа пришло изложение пресс-конференции Жака Вержеса в Национальном собрании (нижней палате французского парламента), на которой он резко нападал на свое правительство за бездействие в вопросе «царских долгов», несмотря на то что соглашение от 7 февраля 1992 г. казалось бы, давало ему все юридические карты в руки.
Ж. Вержес изложил целую программу давления держателей облигаций «русских займов» на правительство и парламент своей страны. Среди предложенных им мер значились:
а) сбор подписей парламентариев в защиту держателей (к ноябрю удалось собрать более 100 подписей — 1/5 от общего числа депутатов Национального собрания);
б) давление на МИД Франции при обсуждении его бюджета в нижней палате (не будете давить на Россию — урежем ассигнования!);
в) введение специального налога на все коммерческие операции между Францией и Россией и перечисление сборов от него на особый счет в покрытие «царских долгов»;
г) блокирование «проекта века» — строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва-Петербург к 2000 году (проектная соимость в 1992 г. — до 8 млрд. долл.) по типу французских ТЖВ (Train Grande Vitesse — поезда большой скорости — до 250-300 км/ч) на том основании, что Россия так и не расплатилась с Францией за «железнодорожные» займы 1880-1896 гг. хотя часть из них пошла в конце XIX в. именно на модернизацию старой Николаевской дороги.
В заключение «мэтр» Вержес объявил о предстоящем создании общественного агентства держателей, которое будет координировать всю эту программу давления на правительство и парламент. Создать нечто подобное этому агентству (но с противоположными целями) наш Экспертный совет предлагал в мае 1993 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
И если бы французские власти действительно захотели хотя бы частично компенсировать потери мелких вкладчиков в 1919-1924 гг. им с лихвой хватило бы этих денег и еще кое-что осталось бы.
Не захотели, предпочли все списать на «большевика с ножом в зубах»…
Но деньги все же потратили: на финансирование военной интервенции в 1918-1920 гг. в Россию и помощь белым генералам, на содержание до 1924 г. бывшего царского посольства в Париже, на антибольшевистскую пропаганду в прессе и на тех же самых журналистов, которым Артур Рафалович платил за «любовь» к России и которые теперь изощрялись за те же русские деньги в ненависти к ней.
Такой поворот истории с «царскими долгами», признаюсь, был для меня тогда большой неожиданностью. Ведь вся отечественная пресса с 1990 г. (когда М.С. Горбачев впервые подписал в Париже Договор о преемственности обязательств царской России, переходящих к СССР) только и писала, что отныне мы должны погасить «царские долги».
По правде сказать, меня и тогда несколько удивляла такая односторонность наших собкоров в Париже. То Юрий Коваленко из «Известий» пускается на охоту за «золотом партии», предлагая покрыть «царские долги» с помощью «капиталов КПСС, упрятанных в парижских банках». То собкор «Правды» Владимир Большаков (кстати, мой бывший студент в Московском институте иностранных языков им. Мориса Тореза) вдруг напишет, что, заплатив долги, мы якобы можем «поставить, например, вопрос о возвращении Соединенными Штатами России Аляски или выплате соответствующей компенсации за нее». Увы, мой бывший студент явно был слабо знаком с историей продажи Аляски 30 марта 1867 г. США всего за 7,2 млн. зол. долл. включая и труды своего бывшего преподавателя Весной 1994 г. в одном из своих выступлений по радио «Эхо Москвы» я рассказал, как канцлер А.М. Горчаков «обменял» Аляску на Среднюю Азию (благожелательный нейтралитет США в войнах ген. Скобелева, что очень раздражало Англию). Позднее я оформил это радиовыступление в статью «Канцлер Горчаков и академик Примаков», включив ее в свой сборник статей «Демократия по-русски» (М. 1999).
Сопоставима ли такая компенсация за возврат Аляски с 1,1 млрд. долл. (цена части русского «залогового золота» во Франции в 1923 г.), если Аляску мы продали «навечно», как, впрочем, сделал и Наполеон с Луизианой, а Испания — с Флоридой, но вот, скажем, по «ленинскому» золоту у нас есть «расписка» о временном хранении — статья 259 Версальского мирного договора 1919 г.
Убедить собкоров двух крупных ежедневных московских газет в Париже не «играть в одни ворота» (хотя один из них, В. Большаков, и был на докладе Ж. Фреймона 27 марта 1995 г. а в своем корпункте имел большое досье о «русских займах» во Франции, которым он поделился со мной) мне так и не удалось. И я ограничился тем, что дал Вячеславу Прокофьеву, другому собкору в Париже — от газеты «Труд», обширное интервью, где пунктирно набросал тактику «игры в двое ворот».
Единственным утешением было то, что, в отличие от Ю. Коваленко и В. Большакова, их парижские коллеги охотно подхватили и развили тезис о равной ответственности двух правительств — французского и российского — за то, что проблема «царских долгов» и «русского золота» во Франции не решается или решается келейно, вдали от глаз общественности двух стран.
Так получилось, что я еще в 1992 г. в бытность свою экспертом Комитета по международным делам и внешнеэкономическим связям бывшего Верховного Совета РФ, оказался причастным к этой проблеме решения спорных российско-французских финансово-экономических вопросов. Как известно, в законодательные функции ВС РФ входила ратификация межгосударственных соглашений. В ноябре 1992 г. подошла очередь ратификации подписанного Президентом Б.Н. Ельциным 7 февраля того же года в Париже российско-французского соглашения о сотрудничестве, повторяющего основные принципы «преемственности» аналогичного соглашения 1990 г. подписанного М.С. Горбачевым там же, в Париже.
Тогдашний председатель комитета народный депутат РФ Е.А. Амбарцумов поручил мне, как эксперту, подготовить пояснительную записку к договору 7 февраля 1992 г. с тем чтобы она стала канвой для выступления одного из зампредов комитета (им оказался И.И. Андронов) по мотивам ратификации. Надо сказать, что тогда, в 1992 г. в обстановке всеобщей эйфории от победы парламентской демократии, когда ВС РФ впервые начал обсуждать и рекомендовать на должности даже российских послов в ближнем и дальнем зарубежье, ратификации обставлялись весьма торжественно. Выступали один из заместителей министра иностранных дел, представитель Комитета по международным делам, приглашались чиновники соответствующего отдела (департамента) МИД, иностранные послы (в нашем случае — посол Франции), на галерее для публики находились журналисты, отечественные и зарубежные.
И надо же было так случиться, что за несколько дней до пленарного заседания ВС РФ, где должна была состояться ратификация, по каналам ИТАР-ТАСС из Парижа пришло изложение пресс-конференции Жака Вержеса в Национальном собрании (нижней палате французского парламента), на которой он резко нападал на свое правительство за бездействие в вопросе «царских долгов», несмотря на то что соглашение от 7 февраля 1992 г. казалось бы, давало ему все юридические карты в руки.
Ж. Вержес изложил целую программу давления держателей облигаций «русских займов» на правительство и парламент своей страны. Среди предложенных им мер значились:
а) сбор подписей парламентариев в защиту держателей (к ноябрю удалось собрать более 100 подписей — 1/5 от общего числа депутатов Национального собрания);
б) давление на МИД Франции при обсуждении его бюджета в нижней палате (не будете давить на Россию — урежем ассигнования!);
в) введение специального налога на все коммерческие операции между Францией и Россией и перечисление сборов от него на особый счет в покрытие «царских долгов»;
г) блокирование «проекта века» — строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва-Петербург к 2000 году (проектная соимость в 1992 г. — до 8 млрд. долл.) по типу французских ТЖВ (Train Grande Vitesse — поезда большой скорости — до 250-300 км/ч) на том основании, что Россия так и не расплатилась с Францией за «железнодорожные» займы 1880-1896 гг. хотя часть из них пошла в конце XIX в. именно на модернизацию старой Николаевской дороги.
В заключение «мэтр» Вержес объявил о предстоящем создании общественного агентства держателей, которое будет координировать всю эту программу давления на правительство и парламент. Создать нечто подобное этому агентству (но с противоположными целями) наш Экспертный совет предлагал в мае 1993 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157