В Японии многие, и особенно военщина, точили зубы на «золото послов», явно используя в своих корыстных целях некоторых белых эмигрантов, в частности Моравского. Судя по документам, хранящимся в Текущем архиве нашего Экспертного совета, здесь дело не обошлось и без участия советской разведки в судебных процессах 20-30-х годов против Подтягина.
По крайней мере два фигуранта этих процессов — некто А.В. Балакин из СУОАС-2, которого посол Д.И. Абрикосов называл «типичным авантюристом, кои процветали на Дальнем Востоке в период Гражданской войны», и К.И. Славянский, бывший деятель Всероссийского крестьянского союза, — подозревались белой эмиграцией в том, что они — «тайные агенты ОГПУ».
В документах нашего архива есть туманные намеки (подтвержденные в 1993 г. Ф. Ватанабэ) на то, что и два главных японских фигуранта — все тот же «адвокат» Шюн Сузуки и второй посредник Синкэй Куроки, бывший офицер разведки японского Генштаба, прикомандированный в 1918 г. к штабу атамана Семенова в Забайкалье, — обхаживались агентами ОГПУ в Китае и в Японии. Иначе чем можно объяснить странные заявления свидетелей истцов в Токийском суде еще до официального (январь 1925 г.) признания Японией СССР типа: «Подтягин будет лишен права распоряжаться этими суммами, и они будут переданы Советскому государству». Впрочем, у части потомков эмигрантов той поры и сегодня бытует мнение, что игра была двойной — действовали и ОГПУ, и японская разведка; интересы последней, возможно, и представлял в процессах Куроки, скоропостижно скончавшийся в 1934 г.
И именно этим сомнительным посредникам — Балакину, Славянскому, Сузуки и Куроки — доверились генерал Петров (доверенность на ведение дела в Японии о 22 ящиках золота Славянскому от 7 декабря 1921 г.), публицист Моравский (доверенность Сузуки от 16 декабря 1923 г.) и атаман Семенов (доверенности Куроки от 15 июля 1922 г. и Сузуки от 29 октября 1923 г.).
Вчиненные этими авантюристами Подтягину и Миллеру, а также Гонконг-Шанхайскому банку (1 ноября 1930 г. доверенность Моравского Сузуки) в японских судах иски колебались от 1 млн. 61 тыс. 900 зол. иен (Подтягину) до 12 млн. зол. руб. (банку).
С формально-юридической стороны вначале речь шла о совершенно конкретной сумме — так называемых «семеновских» деньгах в 1 млн. 400 тыс. иен, перечисленных атаманом в сентябре 1920 г. за военное снаряжение для армии в 45 тыс. человек (примерно столько у атамана было под ружьем на тот момент в Забайкалье), которое в принципе было заказано еще Колчаком и им же через Подтягина оплачено из того самого «залогового золота», что было привезено в Японию по соглашениям 1919 г.
Поскольку все это снаряжение ввиду падения правительства Колчака и его отказа 4 января 1920 г. от всех полномочий в пользу атамана Семенова так и осталось на складах японского военного ведомства, Семенов еще в марте 1920 г. отправил в Токио к Подтягину своего порученца генерал-майора Сыробоярского, и тот подписал с военным агентом соглашение: за 1 млн. 400 тыс. иен Подтягин переуступает примерно 1/6 «колчаковского» имущества на японских складах в пользу забайкальской армии Семенова.
20 сентября 1920 г. чиновник Читинского отделения Госбанка Лосев привозит Подтягину чек на требуемые 1 млн. 400 тыс. иен. Осторожный военный атташе, посоветовавшись с послом Д.И. Абрикосовым, иск сразу не принимает, а требует от Лосева «бумагу», чтобы удостовериться, что деньги не ворованные, а законно вырученные от продажи «русского золота» представителями Семенова во Владивостоке, то есть казенные. Лосев это и удостоверил с «приложением гербовой печати Читинского отделения Госбанка».
Запомним этот ход Подтягина-Абрикосова.
Никакого военного снаряжения Семенов, как и Колчак, в итоге так и не получил; в ноябре 1920 г. свою отступающую в Китай армию он бросил, улетел из Читы на аэроплане и… на несколько месяцев вообще пропал, скрываясь то ли в Китае, то ли в Японии (потом оказалось, что в США). Но в мае 1921 г. неожиданно объявился в Японии и с ходу предъявил Подтягину пока устное требование: верни 1 млн. 400 тыс. не греши, ибо ты взял с меня за оплаченное уже Колчаком военное имущество (что действительно было так). Подтягин снова посоветовался с Абрикосовым, и они решили часть денег (338 тыс. иен), которые военный агент действительно взял из семеновской «предоплаты», вернуть, что и было сделано, но остальное не трогать.
Кто такой теперь Семенов? Частное лицо, бездарно проваливший белое дело в Забайкалье, ограбивший Колчака да еще торговавший ворованным золотом по бросовой цене во Владивостоке, — хватит с него и 338 тыс.! К тому же все генералы-"каппелевцы" (Петров, Войцеховский, Вержбицкий, Пучков) в один голос в эмиграции твердили, что весь штаб атамана состоял из «отпетых подлецов» (оценка Петрова).
В эмигрантской прессе В.И. Моравский напомнил, что, когда Семенов вернулся из США во Владивосток, ему даже не разрешили спуститься на берег с борта корабля, как «дезертиру», и он вынужден был отбыть в Японию, где временно осел в Нагасаки. Но атаман не сдается — требует денег! В июне 1921 г. шлет в Токио к Подтягину и Абрикосову очередного гонца генерала Н. Магомаева. Ответ Подтягина однозначен: деньги — казенные, частным лицам я их не отдам, разве что российский посол в Токио письменно прикажет. А посол Абрикосов «не приказывает»…
Ситуация вокруг миллиона «семеновских» иен на счетах военной миссии еще более осложнилась, когда по рекомендации Семенова на них с августа 1921 г. стали претендовать две японские фирмы — «Тойо Сейка Джо» и «Фукуда Гуми», с которыми атаман не расплатился еще с забайкальских времен. Японские фирмачи не стали ходить по судам, а заявились в центральное полицейское управление в Токио и потребовали срочно арестовать все счета российского посольства и военной миссии. Видимо, у Абрикосова с Подтягиным за годы работы в Токио сложились неплохие отношения с полицией, ибо с арестом счетов дело не двигалось целый год. Но 24 августа 1922 г. начальник столичной полиции все же посоветовал Подтягину перевести спорный миллион со старых счетов на новый во все тот же «Йокогама спеши банк» и самому арестовать его, сделав приписку: «До решения компетентного суда». Военный агент так и сделал.
Вот тогда-то Семенов и спустил своих «борзых» — С. Куроки и Ш. Сузуки — на счета российской военной миссии, включая и только что открытый новый счет в «Йокогама спеши банк», о чем 5 июля 1922 г. атаман известил Подтягина письменно. При этом Семенов выдал Куроки 15 июля 1922 г. самую широкую доверенность, фактически делая его правопреемником «семеновских» миллионов.
В Токийском окружном суде этот первый процесс по «делу Подтягина» тянулся с 15 сентября 1922 г. (29 октября 1923 г. атаман подключил к делу и второго «концессионера» — Ш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157