Мари вскрикнула от боли.
– Не шути со мной, детка, – глухо прорычал он и приставил пистоль к ее плечу. – Ты, конечно, понимаешь – убить я тебя не убью, слишком ценная ты добыча. Но покалечить могу. А ну-ка, живо говори формулу.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – в отчаянии повторила она, чувствуя, как сердце пульсирует в горле. – Я не помню никаких...
Он взвел курок, готовый выстрелить в нее.
– Хорошо! – закричала она. – Я скажу.
– И не пытайтесь одурачить меня, барышня, – пригрозил он. – Я разбираюсь в химии лучше, чем вы думаете.
Она не знала, верить этому или нет. Но времени на раздумья не было.
– Одна часть фосфора, – дрожащим голосом произнесла она. – Одна часть аммиака. Две части разложившихся морских водорослей. Три части воды.
– Отлично. – Он улыбнулся. – Вы оказали неоценимую услугу своей стране. А теперь пойдемте, мадемуазель. Я уверен, вы жаждете вернуться на родину.
Он чуть отодвинулся от нее, и Мари наконец смогла вздохнуть. Но мужчина не успел отступить от нее и на шаг, как в холле вдруг прогремел выстрел.
Флеминг вскрикнул и упал навзничь; пистоль, выпав у него из рук, отлетела в сторону и клацнула на мраморном полу. Мари, закричав, прижалась к стене, полными страха глазами глядя в полумрак холла, туда, где была входная дверь и откуда раздался выстрел.
– Макс!
Он едва стоял на ногах, держась за косяк. В ту секунду, когда она выкрикнула его имя, он начал медленно сползать на пол. Из его разжавшихся пальцев выпала дымящаяся пистоль.
Он был в крови.
Она бросилась к нему, но тихое ругательство Флеминга заставило ее остановиться. Похолодев, она на секунду оцепенела, затем резко повернулась к нему.
Макс не убил его. Флеминг, держась за раненую ногу, пытался подняться. Меж пальцев у него текла кровь.
Его остекленевший взгляд бы устремлен на пистоль.
Мари действовала не раздумывая. Стремглав бросилась обратно, чтобы перехватить оружие. Трясущимися руками она схватила пистоль.
Затем встала между мужчинами и направила оружие на Флеминга.
Он, тяжело дыша и прищурившись, смотрел на нее.
– Ну-ка, попробуй, пальни, – поддразнил он ее. – Ты ведь даже не умеешь держать ее.
Мари колотило от страха. Однако она нашла в себе силы ответить.
– Совсем необязательно быть стрелком, – дрожащим голосом сказала она, – чтобы с такого расстояния продырявить вам башку.
Его взгляд скользнул с ее лица на оружие в ее руках и вернулся обратно.
И тут он сделал то, чего она ожидала меньше всего.
Он развернулся и бросился бежать. Прихрамывая, волоча ногу, он ринулся к застекленной двери, что выходила на террасу.
Страшная нерешительность овладела Мари: она не знала, стрелять в него или позволить ему уйти. Никогда в жизни она не покушалась на человеческую жизнь.
Прошло несколько секунд – и проблема выбора отпала. Флеминг исчез.
Сжимая связанными руками пистоль, она повернулась к Максу. Грудь ее тяжело вздымалась; она чуть не падала, не в силах противостоять лавине чувств, разнообразных и противоречивых, обуревавших ее.
Макс лежал в дверях. Он был без сознания.
А она смотрела на него и не могла двинуться с места. Рассудок ее был бессилен перед этой бурлящей лавиной. Она не понимала, что ей делать. Не знала, куда бежать.
Казалось, она не понимала даже, где находится.
В Англии. Она в Англии. В пустынном доме в глуши. А он...
Максимилиан д'Авенант.
Английский лорд, работавший на британские власти.
Гнев и ярость заглушили внезапно все другие чувства. Он похитил ее. Притворился ее мужем. Обманом вторгся в ее жизнь, в ее постель.
Овладел ее сердцем.
Пистоль выскользнула у нее из пальцев. Глухое рыдание заклокотало в горле.
Нужно идти. После всего того, что он сделал с ней, она должна бросить его и бежать. Немедленно. Пока не поздно. Флеминг может вернуться в любой момент. А человек, которому она некогда верила, который некогда был ей мужем, похоже...
Она пересекла холл и опустилась на колени рядом с Максом, не отдавая себе отчета в своих действиях.
Провела пальцами по его сильной шее, нащупала слабое биение пульса. Еще жив. Сколько раз она трогала это тело, как ласкала его... Она старалась не думать об этом, беспощадно загоняя воспоминания за глухую стену ярости.
Но она не могла бросить умирающего человека – кем бы он ни был, пусть даже негодяем, – если в ее силах было спасти ему жизнь.
Его лицо было мертвенно-бледным, светлее его волос, казавшихся при свете звезд серебристо-белыми, одежда была пропитана кровью. Вцепившись зубами в веревку, связывавшую ее руки, она ослабила ее и наконец освободила руки. Они тряслись. Она распахнула на нем плащ, расстегнула сюртук, затем жилет, пытаясь найти след от пули.
И нашла его. Прямо у него на груди.
Он умрет – если она не поможет ему.
Без врача не обойтись. Но прежде всего нужно остановить кровотечение. Надорвав нижний край ночной сорочки, она оторвала от нее лоскут и, сложив его вчетверо, прижала к ране.
Он застонал, его веки дрогнули.
Серые глаза, словно остекленевшие, блеснули в полумраке.
– Мари... – слабо выговорил он.
– Не разговаривай, – велела она, стараясь не смотреть на него, боясь встретиться с ним глазами.
– Флеминг...
– Его здесь нет. Ты ранил его, а потом он сбежал. Выдохнув из себя проклятие, Макс с трудом приподнял голову.
– Уходи... оставь меня... Беги отсюда!
Он попытался оттолкнуть ее руку, но, обессилев, с мучительным стоном уронил голову.
От этого стона – о Боже! – внутри у нее все перевернулось, и слезы неожиданно навернулись на глаза.
– Я не оставлю вас умирать. Память вернулась ко мне, месье д'Авенант. Я знаю, кто я, и знаю, что вы мне не муж. Вы лжец, негодяй, и я... – Она ничего не видела сквозь пелену слез. – Я ненавижу вас. Но я не оставлю вас умирать!
– Беги... – повторил он, сжимая ее запястье. – Лондон... Гросвенор-Сквер... братья... спрячут тебя.
Он потерял сознание. Продолжая сжимать ее руку.
Глава 22
Слабый утренний свет вползал сквозь высокие створчатые окна за диваном, отливая неподвижную прямую тень Мари на восточном ковре, застилавшем паркет, на столе красного дерева, расположенном в дальнем конце роскошно убранного кабинета.
Рассвет. Как странно, что сегодня взошло солнце. Оно как всегда ознаменовало наступление нового дня, словно день этот ничем не отличается от других.
Мари сидела неподвижно: не щурилась от света, не дышала.
Хотя, нет, конечно дышала. Должна была дышать. Иначе бы умерла.
А она не умерла. Она жива. Жива? Да. Да, жива.
Она оправится. Все будет хорошо. Все будет чудесно. Непременно будет.
Застывшим взглядом она смотрела прямо перед собой, на золотистый свет, заполнявший и согревавший комнату Только ее не согревали эти ласковые лучи.
Ничто не могло бы согреть ее сейчас.
Зябкая дрожь пробегала по ее застывшим членам, и даже пальто, в которое кто-то укутал ее, не могло унять этой дрожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Не шути со мной, детка, – глухо прорычал он и приставил пистоль к ее плечу. – Ты, конечно, понимаешь – убить я тебя не убью, слишком ценная ты добыча. Но покалечить могу. А ну-ка, живо говори формулу.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – в отчаянии повторила она, чувствуя, как сердце пульсирует в горле. – Я не помню никаких...
Он взвел курок, готовый выстрелить в нее.
– Хорошо! – закричала она. – Я скажу.
– И не пытайтесь одурачить меня, барышня, – пригрозил он. – Я разбираюсь в химии лучше, чем вы думаете.
Она не знала, верить этому или нет. Но времени на раздумья не было.
– Одна часть фосфора, – дрожащим голосом произнесла она. – Одна часть аммиака. Две части разложившихся морских водорослей. Три части воды.
– Отлично. – Он улыбнулся. – Вы оказали неоценимую услугу своей стране. А теперь пойдемте, мадемуазель. Я уверен, вы жаждете вернуться на родину.
Он чуть отодвинулся от нее, и Мари наконец смогла вздохнуть. Но мужчина не успел отступить от нее и на шаг, как в холле вдруг прогремел выстрел.
Флеминг вскрикнул и упал навзничь; пистоль, выпав у него из рук, отлетела в сторону и клацнула на мраморном полу. Мари, закричав, прижалась к стене, полными страха глазами глядя в полумрак холла, туда, где была входная дверь и откуда раздался выстрел.
– Макс!
Он едва стоял на ногах, держась за косяк. В ту секунду, когда она выкрикнула его имя, он начал медленно сползать на пол. Из его разжавшихся пальцев выпала дымящаяся пистоль.
Он был в крови.
Она бросилась к нему, но тихое ругательство Флеминга заставило ее остановиться. Похолодев, она на секунду оцепенела, затем резко повернулась к нему.
Макс не убил его. Флеминг, держась за раненую ногу, пытался подняться. Меж пальцев у него текла кровь.
Его остекленевший взгляд бы устремлен на пистоль.
Мари действовала не раздумывая. Стремглав бросилась обратно, чтобы перехватить оружие. Трясущимися руками она схватила пистоль.
Затем встала между мужчинами и направила оружие на Флеминга.
Он, тяжело дыша и прищурившись, смотрел на нее.
– Ну-ка, попробуй, пальни, – поддразнил он ее. – Ты ведь даже не умеешь держать ее.
Мари колотило от страха. Однако она нашла в себе силы ответить.
– Совсем необязательно быть стрелком, – дрожащим голосом сказала она, – чтобы с такого расстояния продырявить вам башку.
Его взгляд скользнул с ее лица на оружие в ее руках и вернулся обратно.
И тут он сделал то, чего она ожидала меньше всего.
Он развернулся и бросился бежать. Прихрамывая, волоча ногу, он ринулся к застекленной двери, что выходила на террасу.
Страшная нерешительность овладела Мари: она не знала, стрелять в него или позволить ему уйти. Никогда в жизни она не покушалась на человеческую жизнь.
Прошло несколько секунд – и проблема выбора отпала. Флеминг исчез.
Сжимая связанными руками пистоль, она повернулась к Максу. Грудь ее тяжело вздымалась; она чуть не падала, не в силах противостоять лавине чувств, разнообразных и противоречивых, обуревавших ее.
Макс лежал в дверях. Он был без сознания.
А она смотрела на него и не могла двинуться с места. Рассудок ее был бессилен перед этой бурлящей лавиной. Она не понимала, что ей делать. Не знала, куда бежать.
Казалось, она не понимала даже, где находится.
В Англии. Она в Англии. В пустынном доме в глуши. А он...
Максимилиан д'Авенант.
Английский лорд, работавший на британские власти.
Гнев и ярость заглушили внезапно все другие чувства. Он похитил ее. Притворился ее мужем. Обманом вторгся в ее жизнь, в ее постель.
Овладел ее сердцем.
Пистоль выскользнула у нее из пальцев. Глухое рыдание заклокотало в горле.
Нужно идти. После всего того, что он сделал с ней, она должна бросить его и бежать. Немедленно. Пока не поздно. Флеминг может вернуться в любой момент. А человек, которому она некогда верила, который некогда был ей мужем, похоже...
Она пересекла холл и опустилась на колени рядом с Максом, не отдавая себе отчета в своих действиях.
Провела пальцами по его сильной шее, нащупала слабое биение пульса. Еще жив. Сколько раз она трогала это тело, как ласкала его... Она старалась не думать об этом, беспощадно загоняя воспоминания за глухую стену ярости.
Но она не могла бросить умирающего человека – кем бы он ни был, пусть даже негодяем, – если в ее силах было спасти ему жизнь.
Его лицо было мертвенно-бледным, светлее его волос, казавшихся при свете звезд серебристо-белыми, одежда была пропитана кровью. Вцепившись зубами в веревку, связывавшую ее руки, она ослабила ее и наконец освободила руки. Они тряслись. Она распахнула на нем плащ, расстегнула сюртук, затем жилет, пытаясь найти след от пули.
И нашла его. Прямо у него на груди.
Он умрет – если она не поможет ему.
Без врача не обойтись. Но прежде всего нужно остановить кровотечение. Надорвав нижний край ночной сорочки, она оторвала от нее лоскут и, сложив его вчетверо, прижала к ране.
Он застонал, его веки дрогнули.
Серые глаза, словно остекленевшие, блеснули в полумраке.
– Мари... – слабо выговорил он.
– Не разговаривай, – велела она, стараясь не смотреть на него, боясь встретиться с ним глазами.
– Флеминг...
– Его здесь нет. Ты ранил его, а потом он сбежал. Выдохнув из себя проклятие, Макс с трудом приподнял голову.
– Уходи... оставь меня... Беги отсюда!
Он попытался оттолкнуть ее руку, но, обессилев, с мучительным стоном уронил голову.
От этого стона – о Боже! – внутри у нее все перевернулось, и слезы неожиданно навернулись на глаза.
– Я не оставлю вас умирать. Память вернулась ко мне, месье д'Авенант. Я знаю, кто я, и знаю, что вы мне не муж. Вы лжец, негодяй, и я... – Она ничего не видела сквозь пелену слез. – Я ненавижу вас. Но я не оставлю вас умирать!
– Беги... – повторил он, сжимая ее запястье. – Лондон... Гросвенор-Сквер... братья... спрячут тебя.
Он потерял сознание. Продолжая сжимать ее руку.
Глава 22
Слабый утренний свет вползал сквозь высокие створчатые окна за диваном, отливая неподвижную прямую тень Мари на восточном ковре, застилавшем паркет, на столе красного дерева, расположенном в дальнем конце роскошно убранного кабинета.
Рассвет. Как странно, что сегодня взошло солнце. Оно как всегда ознаменовало наступление нового дня, словно день этот ничем не отличается от других.
Мари сидела неподвижно: не щурилась от света, не дышала.
Хотя, нет, конечно дышала. Должна была дышать. Иначе бы умерла.
А она не умерла. Она жива. Жива? Да. Да, жива.
Она оправится. Все будет хорошо. Все будет чудесно. Непременно будет.
Застывшим взглядом она смотрела прямо перед собой, на золотистый свет, заполнявший и согревавший комнату Только ее не согревали эти ласковые лучи.
Ничто не могло бы согреть ее сейчас.
Зябкая дрожь пробегала по ее застывшим членам, и даже пальто, в которое кто-то укутал ее, не могло унять этой дрожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104