Она не могла сейчас ни с кем разговаривать, не могла даже сказать «здравствуйте». Она знала, что это последние выходные, которые она проведет с дочерью.
Мистер Генри был великолепен, но даже он не мог изменить факты. С Вики у Элен будет все, а с ней, Гарден, у нее никогда не будет надежного будущего. Пляжных долларов хватит ненадолго. Это было красиво сказано, но слитки золота не морские раковины. Гарден была удивлена, что судья не вынес решения тут же. Может, есть такое правило, и они должны делать вид, что все тщательно обдумывают.
«Я не буду плакать, – пообещала она себе, – и не буду хватать Элен и прижимать к себе. Она этого терпеть не может. У нас будут обычные выходные, ничего особенного. Именно так я хочу их запомнить».
Элизабет ждала ее возле двери. Дрожащими пальцами она коснулась щеки Гарден:
– Логан Генри звонил. Я все знаю. Мне так жаль, что и сказать не могу.
– Спасибо, тетя Элизабет. Я все еще как деревянная. Может, так и лучше. Я не хочу ничего говорить Элен. Попробую вести себя как обычно.
– Я думаю, это лучше всего. Здесь Джон. Они с Элен у тебя. Я рассказала ему.
Элен сидела у Джона на коленях. Гарден опустилась на колени и обняла дочь. Джон обнял их обеих. Он помог Гарден провести эти дни так, как ей хотелось.
Придя к матери в понедельник утром, Гарден услышала, как Маргарет объявляет сиделке, что та уволена.
– Все в порядке, – сказала Гарден медсестре, – можете идти. Я вам очень благодарна. Я побуду с ней сама.
Гарден приготовила завтрак для матери и кофе для себя. Выпила две чашки, и ее вырвало. Она прополоскала рот соленой водой, и ее снова вырвало. Зазвенел колокольчик Маргарет.
– Посиди со мной, Гарден. Поговори со мной. Я не вынесу этого ожидания.
– Мне тоже тяжело, мама, но нам обеим придется это вынести. Сейчас нет еще даже девяти. Послушай. – На колокольне церкви Святого Михаила било три четверти часа.
– Здесь так душно. Я не могу дышать.
Гарден чувствовала то же самое. Уже десять дней не было дождя. Она протерла лоб Маргарет туалетной водой. Потом прошла по всем комнатам, проверяя, закрыты ли жалюзи. Они должны были защищать от солнца и задерживать в доме прохладный ночной воздух, но уже больше недели прохлады не было даже по ночам. Когда она проверяла последнее окно в гостиной, на колокольне пробило девять. Зазвонил телефон.
– Мне очень жаль, миссис Эллисон, но я не могу позвать маму. Мне нужна свободная линия. Могу я попросить вас о большом одолжении? Позвоните, пожалуйста, всем ближайшим друзьям мамы и попросите их от моего имени не звонить сегодня сюда. Благодарю вас.
– Кто это, Гарден?
– Ошиблись номером.
Невозможно было представить, что воздух может стать еще более горячим и более влажным. Но случилось именно так. Гарден открыла жалюзи и взглянула на кусты роз. Листья были сухие и скрученные. Деревья казались засохшими и безжизненными. Она выпила воды. На колокольне церкви Святого Михаила пробило четверть часа.
«Это невыносимо», – подумала Гарден. Она смотрела на стоящий на столе телефон, и ей хотелось позвонить. По ее спине стекала струйка пота. Она была в гостиной на втором этаже и слышала, как внизу мать жалуется горничной Эльвире.
Мысли Гарден, как белка в колесе, вертелись вокруг денег. Она в спешке наняла прислугу, стараясь, чтобы у матери было все необходимое и пытаясь как-то облегчить свое положение. Она платила всем сама, зная, что Маргарет платить не будет. Как быть дальше? От банковского счета, представленного в суде, осталась всего четвертая часть. Надо платить за аренду магазина, за обучение Элен. Деньги. Неужели эти проблемы никогда не кончатся?
Деньги. Ее мысли неизбежно возвращались к суду, к аргументам Вики. Она может дать Элен решительно все. «Я проиграла, – думала Гарден, – почему же я не могу смириться с этим? Почему все еще надеюсь? Почему этот проклятый телефон не звонит?» Капли пота выступили у нее на лбу и скатывались на глаза. Соль жгла кожу.
На колокольне церкви Святого Михаила пробило половину часа.
Половину которого часа? В комнате было жарко, как в аду, видимо, солнце стояло уже высоко. Может, уже половина первого? Нет, не может быть. Она сидит здесь давно, но не столько же времени. Скорей всего, это пробило половину двенадцатого. Она встала, отлепив от стула пропитавшуюся потом юбку. В холле громко тикали высокие напольные часы. Она подошла к ним. Было половина десятого.
Гарден попыталась читать. Джон дал ей новую книгу – роман Скотта Фицджеральда «Ночь нежна». Она сразу захватила Гарден. Речь шла об Антибе. Она знала описанных в романе людей, видела их на пляже – женщину с жемчугом на спине, мужчину, сгребавшего водоросли. Как давно это было, как это далеко от нее! Казалось, она видела эту жизнь в кино или читала о ней как сейчас. Та Гарден, с белокурыми волосами и бриллиантовыми браслетами, не имела ничего общего с ней.
И все-таки это было не так.
– Все, что ты видишь, думаешь и делаешь, становится частью тебя, – сказал Джон. – Самое главное, что ты делаешь со всем этим.
Книга упала ей на колени. Она прочла две главы, но не помнила ни слова из прочитанного.
Может быть, телефон не в порядке? Но если она снимет трубку проверить, а в это время позвонит мистер Генри, номер окажется занят. Она положила руку на трубку, и ей показалось, что она чувствует вибрацию, подготовку к звонку. Не в силах больше выносить неизвестность, Гарден наклонилась к самому телефону и сняла трубку с рычага. Потом тут же положила ее на место и пошла взглянуть на часы. Почти десять.
В тот момент, когда раздался первый удар колокола, зазвонил колокольчик Маргарет.
Она хотела, чтобы Гарден послушала ее пульс.
– Нет, нет, он просто не может быть нормальным. Я чувствую, что приближается приступ.
– Мама, не нужно волноваться. Все в полном порядке.
– Что ты понимаешь? И еще зачем-то отослала медсестру. Она бы сразу сказала, что не так. Придется позвонить доктору Хоупу.
– Я не могу занимать телефон. Ты же знаешь, я жду звонка мистера Генри.
– Суетливый старик. Тебе следовало бы найти адвоката получше. Мы его никогда по-настоящему не интересовали.
Гарден скрипнула зубами.
– Мама, – с трудом выдавила она, – я иду наверх. Если я останусь здесь, то боюсь, могу ударить тебя.
У Маргарет задрожали губы.
– Не уходи, Гарден. Не оставляй меня одну. Я боюсь, что у меня не выдержат нервы. Боюсь боли.
Гарден взяла руку матери и погладила ее:
– Хорошо, мама. Все в порядке. Знаешь что? Я помогу тебе одеться, и мы переберемся в гостиную. Ты поучишь меня новой игре, в которую играешь с подругами, пока мне не пора будет идти в суд.
Жара все усиливалась, вентилятор жужжал, часы монотонно тикали, фишки стучали, часы на церкви Святого Михаила отбивали время. Минуты едва двигались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Мистер Генри был великолепен, но даже он не мог изменить факты. С Вики у Элен будет все, а с ней, Гарден, у нее никогда не будет надежного будущего. Пляжных долларов хватит ненадолго. Это было красиво сказано, но слитки золота не морские раковины. Гарден была удивлена, что судья не вынес решения тут же. Может, есть такое правило, и они должны делать вид, что все тщательно обдумывают.
«Я не буду плакать, – пообещала она себе, – и не буду хватать Элен и прижимать к себе. Она этого терпеть не может. У нас будут обычные выходные, ничего особенного. Именно так я хочу их запомнить».
Элизабет ждала ее возле двери. Дрожащими пальцами она коснулась щеки Гарден:
– Логан Генри звонил. Я все знаю. Мне так жаль, что и сказать не могу.
– Спасибо, тетя Элизабет. Я все еще как деревянная. Может, так и лучше. Я не хочу ничего говорить Элен. Попробую вести себя как обычно.
– Я думаю, это лучше всего. Здесь Джон. Они с Элен у тебя. Я рассказала ему.
Элен сидела у Джона на коленях. Гарден опустилась на колени и обняла дочь. Джон обнял их обеих. Он помог Гарден провести эти дни так, как ей хотелось.
Придя к матери в понедельник утром, Гарден услышала, как Маргарет объявляет сиделке, что та уволена.
– Все в порядке, – сказала Гарден медсестре, – можете идти. Я вам очень благодарна. Я побуду с ней сама.
Гарден приготовила завтрак для матери и кофе для себя. Выпила две чашки, и ее вырвало. Она прополоскала рот соленой водой, и ее снова вырвало. Зазвенел колокольчик Маргарет.
– Посиди со мной, Гарден. Поговори со мной. Я не вынесу этого ожидания.
– Мне тоже тяжело, мама, но нам обеим придется это вынести. Сейчас нет еще даже девяти. Послушай. – На колокольне церкви Святого Михаила било три четверти часа.
– Здесь так душно. Я не могу дышать.
Гарден чувствовала то же самое. Уже десять дней не было дождя. Она протерла лоб Маргарет туалетной водой. Потом прошла по всем комнатам, проверяя, закрыты ли жалюзи. Они должны были защищать от солнца и задерживать в доме прохладный ночной воздух, но уже больше недели прохлады не было даже по ночам. Когда она проверяла последнее окно в гостиной, на колокольне пробило девять. Зазвонил телефон.
– Мне очень жаль, миссис Эллисон, но я не могу позвать маму. Мне нужна свободная линия. Могу я попросить вас о большом одолжении? Позвоните, пожалуйста, всем ближайшим друзьям мамы и попросите их от моего имени не звонить сегодня сюда. Благодарю вас.
– Кто это, Гарден?
– Ошиблись номером.
Невозможно было представить, что воздух может стать еще более горячим и более влажным. Но случилось именно так. Гарден открыла жалюзи и взглянула на кусты роз. Листья были сухие и скрученные. Деревья казались засохшими и безжизненными. Она выпила воды. На колокольне церкви Святого Михаила пробило четверть часа.
«Это невыносимо», – подумала Гарден. Она смотрела на стоящий на столе телефон, и ей хотелось позвонить. По ее спине стекала струйка пота. Она была в гостиной на втором этаже и слышала, как внизу мать жалуется горничной Эльвире.
Мысли Гарден, как белка в колесе, вертелись вокруг денег. Она в спешке наняла прислугу, стараясь, чтобы у матери было все необходимое и пытаясь как-то облегчить свое положение. Она платила всем сама, зная, что Маргарет платить не будет. Как быть дальше? От банковского счета, представленного в суде, осталась всего четвертая часть. Надо платить за аренду магазина, за обучение Элен. Деньги. Неужели эти проблемы никогда не кончатся?
Деньги. Ее мысли неизбежно возвращались к суду, к аргументам Вики. Она может дать Элен решительно все. «Я проиграла, – думала Гарден, – почему же я не могу смириться с этим? Почему все еще надеюсь? Почему этот проклятый телефон не звонит?» Капли пота выступили у нее на лбу и скатывались на глаза. Соль жгла кожу.
На колокольне церкви Святого Михаила пробило половину часа.
Половину которого часа? В комнате было жарко, как в аду, видимо, солнце стояло уже высоко. Может, уже половина первого? Нет, не может быть. Она сидит здесь давно, но не столько же времени. Скорей всего, это пробило половину двенадцатого. Она встала, отлепив от стула пропитавшуюся потом юбку. В холле громко тикали высокие напольные часы. Она подошла к ним. Было половина десятого.
Гарден попыталась читать. Джон дал ей новую книгу – роман Скотта Фицджеральда «Ночь нежна». Она сразу захватила Гарден. Речь шла об Антибе. Она знала описанных в романе людей, видела их на пляже – женщину с жемчугом на спине, мужчину, сгребавшего водоросли. Как давно это было, как это далеко от нее! Казалось, она видела эту жизнь в кино или читала о ней как сейчас. Та Гарден, с белокурыми волосами и бриллиантовыми браслетами, не имела ничего общего с ней.
И все-таки это было не так.
– Все, что ты видишь, думаешь и делаешь, становится частью тебя, – сказал Джон. – Самое главное, что ты делаешь со всем этим.
Книга упала ей на колени. Она прочла две главы, но не помнила ни слова из прочитанного.
Может быть, телефон не в порядке? Но если она снимет трубку проверить, а в это время позвонит мистер Генри, номер окажется занят. Она положила руку на трубку, и ей показалось, что она чувствует вибрацию, подготовку к звонку. Не в силах больше выносить неизвестность, Гарден наклонилась к самому телефону и сняла трубку с рычага. Потом тут же положила ее на место и пошла взглянуть на часы. Почти десять.
В тот момент, когда раздался первый удар колокола, зазвонил колокольчик Маргарет.
Она хотела, чтобы Гарден послушала ее пульс.
– Нет, нет, он просто не может быть нормальным. Я чувствую, что приближается приступ.
– Мама, не нужно волноваться. Все в полном порядке.
– Что ты понимаешь? И еще зачем-то отослала медсестру. Она бы сразу сказала, что не так. Придется позвонить доктору Хоупу.
– Я не могу занимать телефон. Ты же знаешь, я жду звонка мистера Генри.
– Суетливый старик. Тебе следовало бы найти адвоката получше. Мы его никогда по-настоящему не интересовали.
Гарден скрипнула зубами.
– Мама, – с трудом выдавила она, – я иду наверх. Если я останусь здесь, то боюсь, могу ударить тебя.
У Маргарет задрожали губы.
– Не уходи, Гарден. Не оставляй меня одну. Я боюсь, что у меня не выдержат нервы. Боюсь боли.
Гарден взяла руку матери и погладила ее:
– Хорошо, мама. Все в порядке. Знаешь что? Я помогу тебе одеться, и мы переберемся в гостиную. Ты поучишь меня новой игре, в которую играешь с подругами, пока мне не пора будет идти в суд.
Жара все усиливалась, вентилятор жужжал, часы монотонно тикали, фишки стучали, часы на церкви Святого Михаила отбивали время. Минуты едва двигались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181