А пока они жили в отеле в окружении многочисленных друзей, многие из которых были членами дягилевской труппы, считавшейся в Париже последним шиком.
Гарден и Скай ужинали в отеле вместе с Вики.
– Вот они, – прошептала Вики, когда они уже заканчивали десерт. – Садятся там, у окна.
Гарден никогда не видела Вики такой возбужденной. Она повернула голову и посмотрела на красивых мужчину и женщину.
– Кто они такие? – шепнула она.
Вики откровенно пожирала глазами сидящую у окна пару.
– Скотт и Зельда Фицджеральд, – ответила она. Гарден повернулась взглянуть еще раз.
По дороге в Монте-Карло Скай хохотнул:
– Мне жаль всех художников и писателей, находящихся во Франции. Похоже, моя дорогая матушка готова снова отправиться на львиную охоту.
– Скай?
– Да, дорогая?
– Как ты считаешь, я такая же красивая, как Зельда Фицджеральд?
– В десять раз красивее. Дай-ка мне еще глоточек.
Гарден сделала большой глоток из бутылки с шампанским и передала ее Скаю – допить, пока не нагрелась. В эту ночь она танцевала неистовее обычного и их друзья швыряли к ее ногам бокалы, взрывавшиеся, словно бомбы.
Все, кроме Ская. Он пил за нежные черные глаза юной итальянки, недавно присоединившейся к их компании со своим американским покровителем.
Ее сменила датчанка, и в баре у них в гостиной появился спирт. Потом исчез спирт, и появился кальвадос для француженки из Нормандии. Скай перешел от рулетки к баккара с разноцветными костяными фишками по тысяче вместо круглых жетончиков по сотне.
Гарден обожали множество будущих Оскаров Уайльдов, воспевших в стихах ее красоту и любивших одалживать ее самые экстравагантные меха, когда ночи становились прохладными. Эти поклонники сидели в машине, которую купил ей Скай, точной копии его собственной, когда Гарден следовала за белой машиной мужа в ночной гонке за удовольствиями.
Как-то Гарден вернулась домой раньше. Провожавший ее поэт пошел следом за ней в гостиную. Гарден упала в кресло; он устроился рядом на полу. Поэт начал читать написанную для нее поэму. Потом зарыдал, положив голову ей на колени, и стал умолять помочь ему стать мужчиной, как все. Гарден опустила лямки платья и обнажила грудь. Поэт протянул дрожащую руку и коснулся округлой женской плоти. Гарден схватила его руку, крепко прижала к груди и заплакала. Поэт отпрянул, как от удара; он на четвереньках выбрался из комнаты – так спешил, что даже не встал на ноги. Из закрытых глаз Гарден лились слезы, они катились по искаженному лицу, капали на сжимающие грудь руки и собирались лужицами между пальцами.
67
– Мне до смерти надоела Ривьера. Поедем в Париж.
– Мне тоже. Давай вернемся домой, Скай.
– Домой? Это куда же? В Нью-Йорк? Почти все наши нью-йоркские знакомые сейчас в Париже.
– Поедем в Чарлстон, в Барони.
– Ты, наверное, шутишь. Что мы там будем делать? Обрастать мхом? Нет. Париж – вот где кипит жизнь! Там наше место.
– Когда ты хочешь ехать?
– Сегодня, прямо сейчас.
Гарден закурила сигарету. Они сидели за ужином. На этот раз одни. К сожалению, те редкие минуты, когда они оставались одни, почему-то всегда кончались ссорой.
– Мы можем уехать в пятницу, – сказала она примирительно. – В четверг мы празднуем нашу вторую годовщину.
Скай полностью сосредоточился на своем антрекоте.
– Хорошо, Скай?
– Конечно.
Париж был чудесен. Больше года они провели под высоким синим, сияющим небом Лазурного берега. И вот теперь прибыли в серый Париж, с низкими серыми облаками, из которых капает бесконечный холодный дождь.
Улицы забиты гудящими автомобилями и пешеходами, выставляющими перед собой зонтики, как оружие. Они презирают машины, отпрыгивают от разбрызгивающих грязь колес, ругаются и грозят кулаками не уступающим им дорогу водителям.
– Ей-Богу, я уже забыл, какой это большой город, – сказал Скай.
Вики встретила их с распростертыми объятиями и тут же провела наверх, в бальную залу. Теперь здесь была студия, пропахшая скипидаром, и прилежно трудились пятеро художников.
– Это соревнование, – объяснила Вики. – Они рисуют мои портреты, разумеется, в кубистском стиле; тот, который мне понравится больше всех, я куплю. Я только познакомлю вас и снова сяду позировать.
Художники все до одного были молодыми, мужественными, энергичными. Гарден отметила это, переходя следом за Вики от мольберта к мольберту. Ее не возмутило и не заинтересовало, что Вики теперь, похоже, покупает любовников в больших количествах. После того, что она узнала о некоторых обитателях Ривьеры, незатейливые развлечения Вики казались даже пресными. Она выглядела пышущей здоровьем, темно-рыжие волосы были перевязаны на лбу шарфом, спадающим сбоку на желтое платье.
– Вики, вы чудесно выглядите, – сказала Гарден.
– Зато ты, детка, выглядишь как пугало, – радостно сообщила Вики. – Скай, немедленно отправь Гарден за приличной одеждой.
– Только не немедленно, дорогая матушка. Немедленно мы собираемся кое с кем встретиться и пообедать.
Гарден покачала головой:
– Не мы, дорогой, а ты. Я собираюсь принять ванну и поспать. В поезде я даже глаз не сомкнула.
– Это заметно, – просияла Вики. – Скайлер, приводи своих друзей к ужину. У меня тоже кое-кто соберется. Потом мы все отправимся на Монпарнас и примкнем к богеме.
В шесть часов Коринна осторожно потрясла Гарден за плечо:
– Вы просили разбудить вас, мадам. Я прикажу подать кофе?
Гарден потянулась и застонала. Ей совсем не хотелось вставать, одеваться, изображать веселье. Она знала, кто сейчас в городе. Марк со своей последней пассией. Мимим со своей. Лори и Дэвид Паттерсон. Со всеми ими она уже встречалась в Монте-Карло. Она не хотела их больше видеть. Ни их, ни кого-либо другого. Не сейчас.
– Я так устала, – произнесла она вслух.
– Кофе, мадам?
– Нет, Коринна. Принесите шампанского. Я, пожалуй, еще раз приму ванну, горячую, и выпью его, пока буду мокнуть. Приготовьте белое платье с бусами.
– У него пятно на подоле, миссис Харрис. Его никак не вывести.
– Вот черт! Ну хорошо, тогда синее, со страусиными перьями на плече.
– Вы его выбросили, мадам.
– Да, правда. Впрочем, все равно. Подойдет что угодно. Что найдете.
Коринна нашла розовое шелковое платье, все покрытое вышивкой в виде лепестков роз. Оно было в идеальном состоянии, поскольку Гарден его ни разу не надевала. Она не могла понять, зачем вообще купила это платье. Одевшись, она почувствовала себя еще более усталой и подавленной, чем до сна.
– Мои дорогие, – пропела она, – как замечательно, что вы пришли! – Она целовала воздух около щек своих нью-йоркских знакомых, пожимала руки или протягивала свою для поцелуя, встречая знакомых Вики, говорила, как чудесно быть в Париже, старательно изображала счастливую и оживленную молодую светскую даму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Гарден и Скай ужинали в отеле вместе с Вики.
– Вот они, – прошептала Вики, когда они уже заканчивали десерт. – Садятся там, у окна.
Гарден никогда не видела Вики такой возбужденной. Она повернула голову и посмотрела на красивых мужчину и женщину.
– Кто они такие? – шепнула она.
Вики откровенно пожирала глазами сидящую у окна пару.
– Скотт и Зельда Фицджеральд, – ответила она. Гарден повернулась взглянуть еще раз.
По дороге в Монте-Карло Скай хохотнул:
– Мне жаль всех художников и писателей, находящихся во Франции. Похоже, моя дорогая матушка готова снова отправиться на львиную охоту.
– Скай?
– Да, дорогая?
– Как ты считаешь, я такая же красивая, как Зельда Фицджеральд?
– В десять раз красивее. Дай-ка мне еще глоточек.
Гарден сделала большой глоток из бутылки с шампанским и передала ее Скаю – допить, пока не нагрелась. В эту ночь она танцевала неистовее обычного и их друзья швыряли к ее ногам бокалы, взрывавшиеся, словно бомбы.
Все, кроме Ская. Он пил за нежные черные глаза юной итальянки, недавно присоединившейся к их компании со своим американским покровителем.
Ее сменила датчанка, и в баре у них в гостиной появился спирт. Потом исчез спирт, и появился кальвадос для француженки из Нормандии. Скай перешел от рулетки к баккара с разноцветными костяными фишками по тысяче вместо круглых жетончиков по сотне.
Гарден обожали множество будущих Оскаров Уайльдов, воспевших в стихах ее красоту и любивших одалживать ее самые экстравагантные меха, когда ночи становились прохладными. Эти поклонники сидели в машине, которую купил ей Скай, точной копии его собственной, когда Гарден следовала за белой машиной мужа в ночной гонке за удовольствиями.
Как-то Гарден вернулась домой раньше. Провожавший ее поэт пошел следом за ней в гостиную. Гарден упала в кресло; он устроился рядом на полу. Поэт начал читать написанную для нее поэму. Потом зарыдал, положив голову ей на колени, и стал умолять помочь ему стать мужчиной, как все. Гарден опустила лямки платья и обнажила грудь. Поэт протянул дрожащую руку и коснулся округлой женской плоти. Гарден схватила его руку, крепко прижала к груди и заплакала. Поэт отпрянул, как от удара; он на четвереньках выбрался из комнаты – так спешил, что даже не встал на ноги. Из закрытых глаз Гарден лились слезы, они катились по искаженному лицу, капали на сжимающие грудь руки и собирались лужицами между пальцами.
67
– Мне до смерти надоела Ривьера. Поедем в Париж.
– Мне тоже. Давай вернемся домой, Скай.
– Домой? Это куда же? В Нью-Йорк? Почти все наши нью-йоркские знакомые сейчас в Париже.
– Поедем в Чарлстон, в Барони.
– Ты, наверное, шутишь. Что мы там будем делать? Обрастать мхом? Нет. Париж – вот где кипит жизнь! Там наше место.
– Когда ты хочешь ехать?
– Сегодня, прямо сейчас.
Гарден закурила сигарету. Они сидели за ужином. На этот раз одни. К сожалению, те редкие минуты, когда они оставались одни, почему-то всегда кончались ссорой.
– Мы можем уехать в пятницу, – сказала она примирительно. – В четверг мы празднуем нашу вторую годовщину.
Скай полностью сосредоточился на своем антрекоте.
– Хорошо, Скай?
– Конечно.
Париж был чудесен. Больше года они провели под высоким синим, сияющим небом Лазурного берега. И вот теперь прибыли в серый Париж, с низкими серыми облаками, из которых капает бесконечный холодный дождь.
Улицы забиты гудящими автомобилями и пешеходами, выставляющими перед собой зонтики, как оружие. Они презирают машины, отпрыгивают от разбрызгивающих грязь колес, ругаются и грозят кулаками не уступающим им дорогу водителям.
– Ей-Богу, я уже забыл, какой это большой город, – сказал Скай.
Вики встретила их с распростертыми объятиями и тут же провела наверх, в бальную залу. Теперь здесь была студия, пропахшая скипидаром, и прилежно трудились пятеро художников.
– Это соревнование, – объяснила Вики. – Они рисуют мои портреты, разумеется, в кубистском стиле; тот, который мне понравится больше всех, я куплю. Я только познакомлю вас и снова сяду позировать.
Художники все до одного были молодыми, мужественными, энергичными. Гарден отметила это, переходя следом за Вики от мольберта к мольберту. Ее не возмутило и не заинтересовало, что Вики теперь, похоже, покупает любовников в больших количествах. После того, что она узнала о некоторых обитателях Ривьеры, незатейливые развлечения Вики казались даже пресными. Она выглядела пышущей здоровьем, темно-рыжие волосы были перевязаны на лбу шарфом, спадающим сбоку на желтое платье.
– Вики, вы чудесно выглядите, – сказала Гарден.
– Зато ты, детка, выглядишь как пугало, – радостно сообщила Вики. – Скай, немедленно отправь Гарден за приличной одеждой.
– Только не немедленно, дорогая матушка. Немедленно мы собираемся кое с кем встретиться и пообедать.
Гарден покачала головой:
– Не мы, дорогой, а ты. Я собираюсь принять ванну и поспать. В поезде я даже глаз не сомкнула.
– Это заметно, – просияла Вики. – Скайлер, приводи своих друзей к ужину. У меня тоже кое-кто соберется. Потом мы все отправимся на Монпарнас и примкнем к богеме.
В шесть часов Коринна осторожно потрясла Гарден за плечо:
– Вы просили разбудить вас, мадам. Я прикажу подать кофе?
Гарден потянулась и застонала. Ей совсем не хотелось вставать, одеваться, изображать веселье. Она знала, кто сейчас в городе. Марк со своей последней пассией. Мимим со своей. Лори и Дэвид Паттерсон. Со всеми ими она уже встречалась в Монте-Карло. Она не хотела их больше видеть. Ни их, ни кого-либо другого. Не сейчас.
– Я так устала, – произнесла она вслух.
– Кофе, мадам?
– Нет, Коринна. Принесите шампанского. Я, пожалуй, еще раз приму ванну, горячую, и выпью его, пока буду мокнуть. Приготовьте белое платье с бусами.
– У него пятно на подоле, миссис Харрис. Его никак не вывести.
– Вот черт! Ну хорошо, тогда синее, со страусиными перьями на плече.
– Вы его выбросили, мадам.
– Да, правда. Впрочем, все равно. Подойдет что угодно. Что найдете.
Коринна нашла розовое шелковое платье, все покрытое вышивкой в виде лепестков роз. Оно было в идеальном состоянии, поскольку Гарден его ни разу не надевала. Она не могла понять, зачем вообще купила это платье. Одевшись, она почувствовала себя еще более усталой и подавленной, чем до сна.
– Мои дорогие, – пропела она, – как замечательно, что вы пришли! – Она целовала воздух около щек своих нью-йоркских знакомых, пожимала руки или протягивала свою для поцелуя, встречая знакомых Вики, говорила, как чудесно быть в Париже, старательно изображала счастливую и оживленную молодую светскую даму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181