– Если ты еще будешь устраивать такие сцены, как сегодня у Бекки, то у тебя может не оказаться выбора.
Неожиданно Джонас засмеялся:
– Не знаю. Ради того, чтобы отшлепать эту дерзкую маленькую нимфу, почти стоит умереть – она так давно напрашивалась на это. Думаю, даже Гриффин согласился бы со мной.
Афине хотелось плакать, хотя она не совсем понимала, почему.
– Что ты собираешься делать дальше, Джонас? Он встретился с ней взглядом и усмехнулся:
– Естественно, дам задний ход. Извинюсь по всей форме,– может, даже стану ползать перед ней на коленях.
Афина покачала головой:
– Ты спятил, Джонас Уилкс. Целиком и полностью спятил.
Джонас откинулся на спинку сиденья, блаженно вздохнул и заложил руки за голову.
– Да. И я в достойной компании, миссис Бордо. В чрезвычайно достойной компании.
– Дурак,– выпалила Афина, с ненавистью уставясь на проплывающую мимо сельскую местность и только что начавшийся мелкий, унылый дождь.
Для Рэйчел эта ночь тянулась с поистине адской медлительностью. Она ворочалась в материнской постели, и в ритмичном стуке дождя ей слышалось неуклонное движение ее судьбы к роковой развязке.
Наступил рассвет, но и те звуки, которые сопутствовали его приходу, не принесли ей облегчения. Стоя у окна и глядя на покрытую зыбью воду канала, Рэйчел в глубоком отчаянии слушала хриплые крики чаек, грохот кастрюль и сковородок, доносившийся из кухни внизу, отдаленный визг пилы на лесопилке у подножья горы. Но к этим звукам примешивались и другие, непривычные. Скрип колес фургонов, приглушенная брань, монотонное «тук-тук-тук» молотка.
Рэйчел прошла в пустую комнату, расположенную рядом со спальней матери, и посмотрела в сторону Провиденса и гавани. Но, как оказалось, ей не надо было смотреть так далеко, потому что шум доносился из зарослей черники и папоротника ярдах в пятидесяти от места, где она стояла.
Над землей поднимался каркас внушительного здания, а строительством руководил Джонас Уилкс.
Поддавшись внезапному порыву, Рэйчел дернула раму так сильно, что та поддалась, высунулась наружу и прокричала:
– Что вы делаете?
Джонас засмеялся и галантным жестом сорвал с головы мокрую от дождя шляпу.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, если рядом с твоим пансионом будет салун? – весело отозвался он.
Рэйчел поперхнулась:
– С моим пансионом? Джонас кивнул:
– Он полностью твой, ежик. А что касается небольшого недоразумения вчера, я прошу прощения. По крайней мере, за его большую часть.
Мужчины, работающие возле повозок и лошадей, продолжали свое дело, делая вид, будто не обращают внимания на их разговор, хотя Рэйчел знала, что они не преминут пересказать его, слово в слово, при первом же удобном случае. Еще до захода солнца весь Провиденс и лесорубы на горе узнают о широком жесте Джонаса.
Однако, что он все-таки задумал?
Щеки Рэйчел вспыхнули.
– За какую же часть вы просите прощения, мистер Уилкс? – осведомилась она.
– За двадцатичетырехчасовой ультиматум, – ответил он. – Это было крайне неразумно с моей стороны.
Неразумно. До чего же неподходящее слово для того, что он требовал от нее!
– А за... за другую часть? Джонас захохотал:
– Не могу не признать, ежик, что она доставила мне огромное удовольствие, и я не жалею об этом.
Видимо, он считал, что она должна быть ему благодарна, но Рэйчел стала пунцовой, шагнула назад и с такой силой опустила раму, что стекло разбилось и, звеня наподобие множества крохотных колокольчиков, каскадом мелких осколков обрушилось к ее ногам.
ГЛАВА 33
Ухмылка, застывшая на лице Филда Холлистера, явно раздражала Гриффина. Он угрюмо захлопнул саквояж, взъерошил белокурые волосы таращившего на него глаза маленького пациента, и пробормотал:
– Ну ладно, в чем дело?
Филд взглянул на мальчугана, который лежал на подстилке в углу палатки, и улыбнулся еще шире.
– Не обращай внимания на доктора Флетчера, Лукас,– сказал он.– Он проспал занятия в школе, на которых учили, как вести себя у постели больного.
Лукас смутился, но слишком плохо себя чувствовал, чтобы пускаться в длинные объяснения.
– Он дал мне апельсин, – защищая доктора, сказал мальчик, протягивая Филду плод в качестве доказательства.– Вот.
– Я был не прав, – ответил Филд; между тем Гриффин, пройдя мимо него, вышел из палатки и неподвижно застыл под проливным дождем. Приятно было чувствовать, как потоки воды стекают по лицу, прилепляя ко лбу пряди волос и пропитывая рубашку.
Филд поговорил еще немного с мальчиком и присоединился к Гриффину. Священник больше не усмехался, черты его приняли грустное мученическое выражение.
– Инфлюэнца? – понизив голос, спросил он. Гриффин кивнул.
– Еще были случаи?
Гриффин запрокинул голову, на миг полностью подставив лицо дождю. Его прохладные струи немного ослабили ощущение смертельной усталости, хотя и не прекратили бесконечную, томительную душевную боль.
– Два, – тихо сказал он.
Филд схватил его за руку и потащил в сторону большого шатра в центре поселка, где располагалась столовая.
– До сегодняшнего дня,– прошептал он сквозь зубы, когда они сели за один из деревянных столов и стали пить отвратительный кофе, приготовленный Чангом,– я готов был поклясться, что у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не стоять под проливным дождем.
Гриффин попытался изобразить улыбку, но у него получилась лишь гримаса.
– Успокойся, Филд. Врачи не болеют.
Дождь барабанил по туго натянутой парусиновой крыше шатра.
– А ты можешь заболеть, Гриффин, у тебя ужасный вид – когда ты в последний раз спал?
Гриффин отхлебнул кофе, раздраженно выругался и протянул руку к глиняному кувшину со сливками, добрая порция которых окрасила мерзкое пойло в светло-бежевый цвет и немного притупила его горький вкус.
– Я не сплю, Филд. Это пустая трата времени.
– Ты намерен оставаться на ногах, пока не свалишься? – резко спросил Филд, так энергично помешивая кофе, что ложка то и дело ударялась о стенки эмалированной кружки.
Гриффин хмуро взглянул в сердитые голубые глаза друга:
– Последний раз я свалился, друг мой, когда ты и твои сообщники обработали меня хлороформом. Хотя у нас не было возможности обсудить это, должен сказать, что я это не одобряю.
Взгляд Филда оставался прямым и вызывающим.
– Я и не рассчитывал на твое одобрение, – отозвался он. – И меня это совсем не волнует. Ты думаешь, существует опасность эпидемии?
Кофе свернулся комочками на языке Гриффина, и он с трудом сдержал острое желание выплюнуть его на посыпанный опилками пол. Он устало пожал ноющими плечами:
– Возможно. Здесь идеальные условия для распространения любой заразы – удивительно, что тут еще не появился ни тиф, ни холера.
Священник чуть побледнел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Неожиданно Джонас засмеялся:
– Не знаю. Ради того, чтобы отшлепать эту дерзкую маленькую нимфу, почти стоит умереть – она так давно напрашивалась на это. Думаю, даже Гриффин согласился бы со мной.
Афине хотелось плакать, хотя она не совсем понимала, почему.
– Что ты собираешься делать дальше, Джонас? Он встретился с ней взглядом и усмехнулся:
– Естественно, дам задний ход. Извинюсь по всей форме,– может, даже стану ползать перед ней на коленях.
Афина покачала головой:
– Ты спятил, Джонас Уилкс. Целиком и полностью спятил.
Джонас откинулся на спинку сиденья, блаженно вздохнул и заложил руки за голову.
– Да. И я в достойной компании, миссис Бордо. В чрезвычайно достойной компании.
– Дурак,– выпалила Афина, с ненавистью уставясь на проплывающую мимо сельскую местность и только что начавшийся мелкий, унылый дождь.
Для Рэйчел эта ночь тянулась с поистине адской медлительностью. Она ворочалась в материнской постели, и в ритмичном стуке дождя ей слышалось неуклонное движение ее судьбы к роковой развязке.
Наступил рассвет, но и те звуки, которые сопутствовали его приходу, не принесли ей облегчения. Стоя у окна и глядя на покрытую зыбью воду канала, Рэйчел в глубоком отчаянии слушала хриплые крики чаек, грохот кастрюль и сковородок, доносившийся из кухни внизу, отдаленный визг пилы на лесопилке у подножья горы. Но к этим звукам примешивались и другие, непривычные. Скрип колес фургонов, приглушенная брань, монотонное «тук-тук-тук» молотка.
Рэйчел прошла в пустую комнату, расположенную рядом со спальней матери, и посмотрела в сторону Провиденса и гавани. Но, как оказалось, ей не надо было смотреть так далеко, потому что шум доносился из зарослей черники и папоротника ярдах в пятидесяти от места, где она стояла.
Над землей поднимался каркас внушительного здания, а строительством руководил Джонас Уилкс.
Поддавшись внезапному порыву, Рэйчел дернула раму так сильно, что та поддалась, высунулась наружу и прокричала:
– Что вы делаете?
Джонас засмеялся и галантным жестом сорвал с головы мокрую от дождя шляпу.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, если рядом с твоим пансионом будет салун? – весело отозвался он.
Рэйчел поперхнулась:
– С моим пансионом? Джонас кивнул:
– Он полностью твой, ежик. А что касается небольшого недоразумения вчера, я прошу прощения. По крайней мере, за его большую часть.
Мужчины, работающие возле повозок и лошадей, продолжали свое дело, делая вид, будто не обращают внимания на их разговор, хотя Рэйчел знала, что они не преминут пересказать его, слово в слово, при первом же удобном случае. Еще до захода солнца весь Провиденс и лесорубы на горе узнают о широком жесте Джонаса.
Однако, что он все-таки задумал?
Щеки Рэйчел вспыхнули.
– За какую же часть вы просите прощения, мистер Уилкс? – осведомилась она.
– За двадцатичетырехчасовой ультиматум, – ответил он. – Это было крайне неразумно с моей стороны.
Неразумно. До чего же неподходящее слово для того, что он требовал от нее!
– А за... за другую часть? Джонас захохотал:
– Не могу не признать, ежик, что она доставила мне огромное удовольствие, и я не жалею об этом.
Видимо, он считал, что она должна быть ему благодарна, но Рэйчел стала пунцовой, шагнула назад и с такой силой опустила раму, что стекло разбилось и, звеня наподобие множества крохотных колокольчиков, каскадом мелких осколков обрушилось к ее ногам.
ГЛАВА 33
Ухмылка, застывшая на лице Филда Холлистера, явно раздражала Гриффина. Он угрюмо захлопнул саквояж, взъерошил белокурые волосы таращившего на него глаза маленького пациента, и пробормотал:
– Ну ладно, в чем дело?
Филд взглянул на мальчугана, который лежал на подстилке в углу палатки, и улыбнулся еще шире.
– Не обращай внимания на доктора Флетчера, Лукас,– сказал он.– Он проспал занятия в школе, на которых учили, как вести себя у постели больного.
Лукас смутился, но слишком плохо себя чувствовал, чтобы пускаться в длинные объяснения.
– Он дал мне апельсин, – защищая доктора, сказал мальчик, протягивая Филду плод в качестве доказательства.– Вот.
– Я был не прав, – ответил Филд; между тем Гриффин, пройдя мимо него, вышел из палатки и неподвижно застыл под проливным дождем. Приятно было чувствовать, как потоки воды стекают по лицу, прилепляя ко лбу пряди волос и пропитывая рубашку.
Филд поговорил еще немного с мальчиком и присоединился к Гриффину. Священник больше не усмехался, черты его приняли грустное мученическое выражение.
– Инфлюэнца? – понизив голос, спросил он. Гриффин кивнул.
– Еще были случаи?
Гриффин запрокинул голову, на миг полностью подставив лицо дождю. Его прохладные струи немного ослабили ощущение смертельной усталости, хотя и не прекратили бесконечную, томительную душевную боль.
– Два, – тихо сказал он.
Филд схватил его за руку и потащил в сторону большого шатра в центре поселка, где располагалась столовая.
– До сегодняшнего дня,– прошептал он сквозь зубы, когда они сели за один из деревянных столов и стали пить отвратительный кофе, приготовленный Чангом,– я готов был поклясться, что у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не стоять под проливным дождем.
Гриффин попытался изобразить улыбку, но у него получилась лишь гримаса.
– Успокойся, Филд. Врачи не болеют.
Дождь барабанил по туго натянутой парусиновой крыше шатра.
– А ты можешь заболеть, Гриффин, у тебя ужасный вид – когда ты в последний раз спал?
Гриффин отхлебнул кофе, раздраженно выругался и протянул руку к глиняному кувшину со сливками, добрая порция которых окрасила мерзкое пойло в светло-бежевый цвет и немного притупила его горький вкус.
– Я не сплю, Филд. Это пустая трата времени.
– Ты намерен оставаться на ногах, пока не свалишься? – резко спросил Филд, так энергично помешивая кофе, что ложка то и дело ударялась о стенки эмалированной кружки.
Гриффин хмуро взглянул в сердитые голубые глаза друга:
– Последний раз я свалился, друг мой, когда ты и твои сообщники обработали меня хлороформом. Хотя у нас не было возможности обсудить это, должен сказать, что я это не одобряю.
Взгляд Филда оставался прямым и вызывающим.
– Я и не рассчитывал на твое одобрение, – отозвался он. – И меня это совсем не волнует. Ты думаешь, существует опасность эпидемии?
Кофе свернулся комочками на языке Гриффина, и он с трудом сдержал острое желание выплюнуть его на посыпанный опилками пол. Он устало пожал ноющими плечами:
– Возможно. Здесь идеальные условия для распространения любой заразы – удивительно, что тут еще не появился ни тиф, ни холера.
Священник чуть побледнел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102